вообще решила помочь?
Тут нас прервал официант. Пришлось смотреть в меню, что-то заказывать. Я выбрала в итоге какой-то салат с креветками, французскую булочку с чесноком и кофе. А Татьяна какой-то протертый суп-пюре и воду.
— Так почему? — Она спросила еще раз, ее пальцы комкали льняную салфетку, а смотреть на меня она избегала.
— Потому что он отец моего сына. — Я пожала плечами. — Может он и не был лучшим мужем, но он достаточно хороший отец. Лучше, чем мертвый или в психушке уж точно.
— Точно, — она облегченно вздохнула, сложила салфетку на колени и разгладила ее.
— Скажи, а твой отец знает, что вы не расстались?
— Знает. Он очень… Не в восторге, — она поморщилась, — сначала когда Вит начал работать на его компанию он смягчился. Потому что, будем откровенны, Вит очень хороший проектировщик, меня сразу в нем привлекло то, что он предан делу, может долго и интересно рассказывать о своей работе и он очень вдохновлял команду. Сразу, знаешь, хотелось жить и трудиться, — она мило улыбнулась, что-то вспоминая.
— То-то вы хорошо трудились, когда я вас застукала, — что я несу, господи, зачем? Он ведь даже больше не мой!
— Да я даже не собиралась заходить так далеко! Но когда я узнала, что он женат было уже поздно, я влюбилась по уши. — У Татьяны горели уши и щеки, но она вываливала на меня эти свои откровения так отчаянно, что мне стало ее жалко. В общем, когда нас уволили мой отец взял нас обоих на работу, но в разные отделы и разные здания. Мы сначала даже не встречались какое-то время, а потом…
— А адвокат?
— Папин. Он к тому времени не знаю, смирился, наверное. Правда адвокату запретил тебя обирать, сказал чтобы половину имущества тебе отдали, мол, он Виту хорошую зарплату платит, он не обеднеет.
Так вот кому я обязана своим выигрышем. Ну, кроме своего адвоката. А это уже интересно.
— Ты не думай, — продолжала Татьяна. Было видно, что ей очень надо выговориться, а некому. — Я не пустоголовая дурочка. Я институт закончила с красным дипломом и вовсе не потому, что мой отец богат. У меня такие планы были, такие планы и вот! — Она расплакалась.
Я сидела, смотрела и думала, что наверное, надо ее ненавидеть. Но не получается. Я смотрю, хочу видеть в ней ужасную беспринципную засранку, а вижу только растерянную и запутавшуюся влюбленную девушку. Причем она все еще мне совсем не симпатична, но ненависти во мне нет.
— Утри слезы, — строго сказала я, — нечего тут и перейдем к делу. В общем, у меня есть предложение. Я очень заинтересована в добром здравии бывшего мужа, особенно с учетом того, что у нашего сына больное сердце и такой стресс ему мягко говоря будет не на пользу. Так что я подняла свои связи и Виталика будут ждать к концу этой недели в столице, в военном госпитале.
— Ох… Но ему еще даже не расшифровали МРТ!
— Меня заверили, что с бумагами они разберутся на месте, анализы и результаты обследований тоже могут запросить сами… Но есть некоторые вопросы, которые нельзя решить за бюджетные деньги, а одна я просто не потяну. У меня конечно есть некоторые сбережения, но их даже целиком не хватит оплатить транспортировку медицинским бортом. Необходимы еще какие-то сопутствующие расходы, но их я готова полностью взять на себя, если ты поможешь с оплатой транспорта.
Она задумалась. Конечно, военный госпиталь это не институт нейрохирургии, но при необходимости из него и туда могут направить, а из нашей городской больницы, увы. Они все еще даже близко не могли понять что же такое происходит с моим бывшим мужем.
Нам принесли еду. Татьяне поставили ее супчик. Что-то нежно-зеленое, с сухариками. А мне — большую тарелку салата, на котором сверху лежали упоительно пахнущие жареные креветки. Я только воткнула вилку в одну из этих великолепных хвостатых морских тварей, как заметила, что моя соседка по столу вдруг сильно позеленела.
Потом она вдруг прижала руку ко рту и бросилась бежать в сторону дамской комнаты.
Когда Татьяна при виде (и запахе) моего салата сначала позеленела, а потом бросилась в сторону дамской комнаты, признаюсь, я не сразу сообразила, в чем дело, осталась сидеть в недоумении.
Но когда до меня дошло…
Быстро сказать официанту, чтоб упаковал мой салат с собой. Настоять что нас надо пересадить куда-то где не слышно запахов кухни. Потребовать рулон бумажных полотенец и еще воды.
С полотенцами и водой я отправилась в дамскую комнату, следуя интуиции. Шучу. Шла на звук. Немедленно вспомнилось, как я была беременна Андрюхой и такие вот эпизоды случались со мной удручающе часто. Даже получала нагоняй за недобор веса. Учитывая бледно-зеленый вид Татьяны — с ней та же история.
— И давно? — спросила я, протягивая ей рулон с полотенцами и воду. Глотнуть, прополоскать рот, вытереть язык полотенцем, избавляясь от мерзкого привкуса. Как же знакомо…
— Неделя. — Она встала с колен, пошатываясь. На ее счастье это было очень приличное заведение и пол в туалете был чист. — В смысле, я знаю неделю. А так — двенадцать.
— И ты ничего-ничего прям не заподозрила? — Да, признаюсь, я сильно удивилась.
— Нет, — она попыталась улыбнуться, но улыбка получалась какой-то кривоватой, как будто Татьяна сильно пыталась не заплакать. — У меня цикл скачет. Иногда по нескольку месяцев все тихо, а потом каждые две недели — “красная армия”. Я думала, все как обычно. Только когда начало происходить вот это, — она неопределенно помахала руками, — я пошла к врачу.
— Ого! — Я помогла ей привести себя в порядок и мы вышли под руку в зал кафе.
— Мне ставили бесплодие, с шестнадцати лет. Я выросла с мыслью, что возможно, никогда не буду иметь детей. Но вот… — Она продолжала идти, держась за меня одной рукой, а вторую положила себе на совершенно плоский, не сказать запавший, живот тем самым жестом, что и миллионы женщин до нее.
Я даже немножко позавидовала.
— Что ж, поздравляю. Я не держу на тебя зла, хочу чтобы ты об этом знала.
— Спасибо, — тихо прошелестела она и уткнулась в свой суп. Все еще горячий, хотя и пришлось пригрозить официанту, что если он не придумает как это устроить я что-нибудь сделаю… нехорошее.
Не люблю скандалить, но иногда надо.
Своих денег, в смысле ТАКИХ денег, у Татьяны не было, так что вечером ей надо было выдержать нелегкий разговор с отцом, которому еще только предстояло узнать,
