Входные двойные двери распахиваются, и в семейную комнату входят трое мужчин в солидных черных костюмах-тройках.
— Достаточно, джентльмены. Мы займемся этим дальше.
Они — Лорды. Могущественные люди, стоящие на вершине пищевой цепочки.
— При всем уважении…
— Убирайтесь на хер из дома мистера Роланда, — приказывает один из них. Его голос гремит над криками моей матери.
Я хочу его поправить. Это не дом Джеймса. Он принадлежал моему отцу, который оставил его моей матери после своей смерти. Но я не могу заставить свои губы шевелиться.
— К нам едут медики, — возражает офицер, вызвавший мне «скорую».
В дом входит еще один человек, и Лорды жестом подзывают его.
— Мы привезли своего, — он скрещивает руки на груди. — Последний раз говорю.
Понимая, что офицеры в меньшинстве, они выходят из дома, а Лорды следуют за Линкольном наверх, где лежит тело.
Доктор подходит ко мне, а моя мать падает на диван, и меня раздражают вырывающиеся у нее из груди рыдания. Неужели она действительно не знала, каким человеком он был? Я думала, мама разыгрывает спектакль. Притворялась, что любит его, потому что должна была. Наверное, я ошибалась.
В последний раз я видела Линкольна два года назад. Но я крепко сжимаю рукой кусок стекла совсем не поэтому. Зазубренные края врезаются в кожу, и дыхание учащается от боли.
— Почему он здесь? — требую я.
— Элли, — ругает меня мама. — Не говори так. Мне очень жаль, Линк.
— Все в порядке. Это будет адаптация для всех нас.
— Адаптация? — я повторяю это слово, и мой взгляд падает на бриллиант на ее левой руке. От рези в груди у меня перехватывает дыхание. — Мама…
— Лора, у нас проблема на кухне, — говорит ее шеф-повар, прерывая меня.
— Я сейчас вернусь, — мама похлопывает Линкольна по груди и выходит вслед за ним.
Он опирается руками на стол напротив меня, не теряя времени.
— Привет, Элли. Сколько лет, сколько зим.
— Могло быть и побольше.
Я сглатываю, язык вдруг становится тяжелым.
— Убирайся из этого дома, — добавляю я, не обращая внимания на дрожь моего тела. Джеймс, может, и трахал меня, но он не торопился залезть мне под кожу. Заставляя меня поверить, что он мне нужен. Линкольн не такой человек.
Он ухмыляется.
— Ты что, не видела кольцо, малышка?
Я вздрагиваю от этого прозвища.
— Папочка дома. И судя по тому, как ты себя ведешь, я вижу, что ты забыла уроки.
С моих губ срывается крик, и я еще глубже вжимаюсь в кресло, пытаясь отстраниться от него.
Линк опускает взгляд на мою руку и ухмыляется.
— Я вижу, что у тебя уже идет кровь.
Слезы затуманивают мое зрение, а горло сжимается, затрудняя дыхание.
— Когда я доберусь до тебя, эти шесть лет с Джеймсом покажутся раем.
Я не выхожу из столовой, я бегу по коридору и через фойе, мне нужно выбраться из этого ада. Я распахиваю обе входные двери и бросаюсь наружу, врезаясь в крепкое тело. Я удивленно вскрикиваю.
— Притормози!
Чьи-то руки хватают меня за плечи, у меня подгибаются ноги, но он обнимает меня, и я всхлипываю.
— Что, черт возьми, произошло, Элли?
Я слышу голос Сина и зарываюсь лицом в его рубашку. Меня окутывает знакомый аромат, и я начинаю плакать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
СИН
Элли прижимается ко мне, я смотрю поверх ее головы и вижу Линка, стоящего в коридоре у входа в столовую. Он ухмыляется, и я скрежещу зубами. Автоматически прижимаю ее крепче к себе.
— Линк?
— Я иду, — обращается он к ее матери, но его взгляд останавливается на Элли.
От меня не ускользает двойной смысл.
— Эй?
Я отстраняю Элли от себя, и по ее лицу текут слезы. Я стираю их большими пальцами, обхватывая ладонями ее щеки.
— Что случилось? — требую я.
Ее большие глаза встречаются с моими, и я вижу, как на ресницы проливаются новые слезы. По ее щекам тянется черная дорожка, размывая макияж.
— Я не могу здесь оставаться. Не сейчас, — всхлипывает Элли.
Я киваю, беру ее за руку и веду вниз по ступенькам к своей машине. Открываю пассажирскую дверь, и Элли забирается внутрь, поправляя задравшееся платье.
Сев за руль, я завожу машину и выезжаю с подъездной дорожки через открытые ворота. Я чувствую что-то у себя на спине. Влажность? Потянувшись, я провожу рукой по рубашке. Посмотрев на руку, я вижу, что она в крови.
— Что за хрень?
Я смотрю на нее и вижу, что она сидит прямо, ее руки на коленях, и они в крови.
— Элли? Что за херня? — рявкаю я. — Почему у тебя кровь?
Он ее ранил?
Элли опускает голову к коленям, и разжимает дрожащий кулак.
— Господи, — шиплю я, когда вижу впившийся в ее ладонь маленький кусочек черного стекла.
Свободной рукой Элли выдергивает его, и кровь начинает стекать по ее голым ногам. Впитывается в подол ее белого платья.
Я жму на тормоза, останавливая машину на обочине, и тянусь к заднему сиденью. Хватаю свою спортивную сумку и расстегиваю ее, чтобы найти свою футболку. Я отрываю кусок от рукава и беру скотч. Хватаю руку Элли, сворачиваю разорванный рукав и прижимаю его к ране на ладони, затем зубами отрываю конец ленты и обматываю ее четыре раза, заклеивая с нажимом, чтобы остановить кровотечение. Затем я снова бросаю все на заднее сиденье.
Осторожно взяв ее за лицо, я притягиваю его к себе. Ее глаза никогда не выглядели такими пустыми. Они самого красивого голубого цвета, который я когда-либо видел, но сейчас они выглядят тускло-безжизненными.
— Что случилось? — спрашиваю я, беспокоясь за ее рассудок. Я и раньше видел, как она срывается, но сейчас она выглядит так, будто вот-вот слетит с катушек.
Сглотнув, Элли шепчет:
— Она вышла за него замуж.
Это был не вопрос.
— Элли.
— Она делает это… снова, — выдыхает она. — Почему за него?
От ее слов у меня сжимается грудь. Я знал, что угрозу Линкольна следует воспринимать всерьез. Но до сих пор я не понимал, что он уже причинял ей боль.
— Что он сделал с тобой, Элли?
Элли нервно сглатывает, но не отвечает.
— Он изнасиловал тебя, — предполагаю я.
Они с Джеймсом были близки. Я могу только предположить, что если Джеймс использовал ее, то он позволял это и другим.
Ее нижняя губа дрожит, и Элли шепчет:
— Я не сказала «нет».
Я стискиваю зубы и жалею, что не убил его, когда избавился от Джеймса.
— Сколько тебе было лет?
Я не могу исправить ситуацию, пока не узнаю, что произошло. И я обещаю, что решу все проблемы, которые у нее когда-либо были.
ЭЛЛИНГТОН
ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ
Я облизываю губы, когда Кира встает рядом со мной. Она смотрит на себя в зеркало в моей ванной, проводя руками по своим завитым волосам.
— Ты когда-нибудь отвечала Майклу тем же?
— Нет, — отвечаю я, открывая помаду и начиная наносить ее.
— Девочка, он горячий. Действуй.
— Не интересно.
Есть только один парень, которого я хочу, и это не Майкл.
— Кстати, о парнях, которые тебя не интересуют… Вчера я была на кухне с мамой, и тут вошел Син. Мама сказала ему, что он должен пригласить тебя на свидание.
Я роняю помаду в раковину, и красные разводы покрывают мрамор.
— Что? Почему она так сказала?
— Она тебя любит. Тоже мне новость. К тому же, я думаю, мама устала от того, что Син трахает ее подруг. Мерзость, — Кира вздрагивает от этой мысли, затем издает рвотный звук. — Ну, трахал. Сейчас он на посвящении.
Смеясь, она добавляет:
— Сейчас он не может ни с кем трахаться, и от этого он стал еще большим козлом.
