ему долг.
Виктор присвистнул.
— Серьезная просьба. Действительно серьезная. Чей долг ты забираешь на себя? Ты знаешь этого человека?
— Забираю на себя? — тупо повторил я. Конечно, этим все кончится. Я знал, что так и будет. Такие люди, как Виктор Чернов, не делали никому одолжений, не ожидая оплаты.
— В этом мире нет ничего бесплатного, Кирилл, и Мэдисон задолжал нам значительную сумму.
— Я верну тебе деньги. Я найду способ. Мне просто нужно время.
Виктор мрачно рассмеялся, словно я сказал самую смешную вещь, которую он когда-либо слышал.
— Мне не нужны твои деньги. Ты знаешь, чего я хочу.
Я решительно покачал головой.
— Я был бы благодарен тебе за помощь, но я не хочу такой жизни. У меня другие планы. То, ради чего я работал…
— Меня это не волнует, — оборвал меня отец, отворачиваясь от меня.
— Это волнует меня. У меня есть жизнь, стипендия, я… я не хочу этого, — выдавил я.
Виктор остановился и обернулся, чтобы посмотреть на меня. Его темный взгляд был оценивающим. Никто не спорил с Виктором Черновым. Никто из тех, кто рассчитывал жить.
— Это не моя проблема, и не забывай, с кем ты разговариваешь. Если ты не хочешь этого, не проси меня об одолжении. Садись. Давай поговорим.
— Ты сказал, что я могу прийти к тебе. Что если мне что-нибудь понадобится, ты будешь рядом, — сказал я, скрестив руки на груди. Мой голос был опустошенным, как и сердце в груди.
— И я здесь. Но я никогда не говорил, что ничего не попрошу взамен. Правила этого мира таковы, что сильный будет брать и отнимать у слабого. Если ты не хищник, ты — добыча. Ты, мой дорогой сын, слаб. Я сделаю тебя сильным. Однажды ты поблагодаришь меня. Сядь.
Виктор сделал жест в мою сторону, и мужчины рядом со мной пришли в движение быстрее, чем я мог защититься.
Я попытался отбиться парой ударов, но они не попали в цель. Эти люди были закоренелыми преступниками. Насилие было их работой, и у меня не было шансов. Они подтащили меня к металлическому стулу перед столом и вдавили в него. Все мое тело вибрировало от напряжения. Я ожидал этого, когда ехал, но все равно был разочарован. Как жалко.
Виктор обошел стол и облокотился на него напротив меня.
— Скажи мне, Кирилл, каких блестящих достижений ты добился, чтобы устроить себе замечательную жизнь, которую вообразил себе? Твои маленькие соревнования по бегу? — он наклонился, приближая ко мне лицо, и я поборол желание отстраниться. — Я думал, твоя мать лучше подготовит тебя к реальному миру. Ты мой сын. Моя кровь. Тебе не суждено быть добычей. Тебе суждено стать королем, и я позабочусь о том, чтобы ты правил, даже если ты возненавидишь меня за это, — пробормотал он.
Я покачал головой. Мужчины, которые толкнули меня вниз, теперь удерживали меня за плечи на месте.
— Итак, выбор за тобой. Нужна тебе моя помощь или нет? У тебя все еще есть выбор, Кирилл. Спасти Генри Мэдисона и присоединиться ко мне, или позволить этому человеку ответить за свою глупость. Он и его семья заплатят за его самонадеянность, — сказал Виктор.
Что-то внутри меня оборвалось от этого ультиматума. Выбора не было. Его никогда не было. Между Молли и мной? Я выбирал ее каждый раз.
Виктор улыбнулся, увидев мое лицо, решительное, горькое и мрачное.
— Прости его долг. Это мой выбор, — сказал я.
Виктор кивнул и протянул руку, чтобы грубо коснуться моей щеки.
— Ты сделал меня счастливым, Кирилл. Я так долго ждал, когда ты присоединишься ко мне. Мне столько всего нужно показать тебе и тебя ждут много людей, с которыми тебе предстоит познакомиться. Семья, о которой ты и мечтать не мог, но я понимаю, что слишком широкий выбор может терзать душу. Я хорошо это понимаю, и не хочу, чтобы ты так страдал.
Его слова заставили меня занервничать, как и тяжелые руки его прихвостней, пригвоздивших меня к месту.
Виктор отпустил мое лицо и одарил меня взглядом, который, как я знал, я никогда не забуду.
— Я освобожу тебя от этого бремени, сынок.
Прежде чем я успел сообразить, что он собирается делать, отец вытащил из-за пояса тяжелый на вид пистолет и взвел курок. До того, как я смог пошевелиться или пнуть его, он схватил меня за ногу и приставил пистолет к моему колену.
Выстрел эхом прокатился по складу.
Молли
Сейчас
Спустя час, хотя я все еще ощущала его вкус, дистанция между нами оставалась прежней. Я чувствовала ее каждый раз, когда он отдергивал руку от моего прикосновения или отворачивался, когда я улыбалась. Я чувствовала ее, когда он не смотрел мне в глаза или не реагировал на шутку. Между нами была стена, окруженная глубоким холодным рвом, и я не знала, как ее преодолеть. Кирилл уже был не тем парнем из времен, когда мы были двумя одинокими влюбленными подростками. Он стал другим. В этом был смысл, потому что я тоже стала другой, но осознание этого факта вызвало во мне панику.
Что, если мужчины, которого я искала, больше не существует? От этой мысли у меня сжалось горло, а слезы обожгли глаза. В моем сердце открылся колодец глубокого, бездонного одиночества. Он не мог исчезнуть. Он должен был быть где-то там.
Беспокойство кружилось в моей голове еще долго после того, как мы оба затихли и в комнату вошло утро, а солнце гоняло тени по стенам, пока те не исчезли. Я никогда не привыкну работать по ночам и спать днем.
С плавной точностью большой кошки, выслеживающей добычу, Кирилл вдруг зашевелился.
Я так долго лежала, терзаемая сомнениями, что решила, что он уснул. Он поднялся и, не оглядываясь, вышел из комнаты. Что-то внутри меня шептало не звать его и не давать ему знать, что я проснулась, — что-то осторожное, рожденное жизнью, полной страха и бегства.
Он, должно быть, отправился в ванную дальше по коридору, чтобы не разбудить меня. Либо так, либо ему приходилось работать как обычному человеку в дневные часы, а, значит, забирать меня с работы перед рассветом было ужасной идеей. Разум успокоил мои расшатанные нервы. Я снова закрыла глаза и сделала глубокий вдох, настраивая себя на сон.
В мои спутанные мысли вторглось тихое жужжание. Я отсоединила телефон от зарядного устройства и прищурилась на экран. Звонил незнакомый номер.
В ту же секунду, как только ответила, я пожалела об этом.
— Мэллори, мне нужно, чтобы ты
