немедленно, сию минуту. Мы всё продумаем, обсудим и дадим ответы на все вопросы. Буквально пара дней.
– Отлично. Тогда и поговорим более предметно. А теперь, дамы, мы можем продолжить нашу трапезу?
– Извини, Людо. У меня тоже есть вопрос. – Милана перебьет супруга. – Вы уедете, но вы же намерены вернуться?
Смотреть она будет на Марту, и той станет очень неудобно под этим пытливым взглядом.
– Мне кажется, нам всем тут очень хорошо. Да, Стефания? – Стефания согласно кивнет в ответ. – Мы устроены и по работе… и вообще, ничто пока не говорит о необходимости всё бросить… Но ничего сейчас нельзя утверждать с точностью – семья…
– Оставим это. Не хочу думать в эту сторону! – Милана переключит свое внимание на Джуниора, втихушку подъедавшего печенье из общего блюда. – А кашу кто будет есть? Смотри, у Ханны уже пустая тарелка!
Чумазая Ханна за детским столиком улыбалась всеми своими мелкими зубками и трясла ложкой в комках каши над радостно подпрыгивающим Вилли. Куда смотрят взрослые?
25
И было счастье студентам Стефании в последнюю зачетную неделю – все до одного получили от нее удовлетворительные оценки. Не вникала она ни в вопросы, ни в ответы – блуждала отсутствующим взглядом по аудитории.
Профессор Герхардт, ревностно отслеживающий успехи своих подопечных, очень обеспокоился такой бескомпромиссно положительной успеваемостью на потоке. Как так?! Наисложнейший, глобальнейший для изучения предмет! И ни одного «незачета»? Не верю!
Стефании пришлось собраться, напрячь мышцу изобретательности и спеть многоуважаемому профессору песнь о его неоценимом и своевременном вкладе в развитие личных качеств и умственных способностей студентов филфака. Ей же, в силу сложившихся обстоятельств, пришлось лишь завершить великолепно проведенную им работу над пытливыми умами. Бла-бла-бла… Кто устоит перед грамотной, чертовски правдивой лестью молодой, очаровательной женщины? Никто не устоит, но Герхардт всё же посомневался, сделал крючковатым пальчиком: ну-ну, смотри у меня. И этим в целом был вполне удовлетворен – доволен собой и своей протеже.
Кристиан, мучимый своим признанием в любви, не получивший ни ответа на него, ни даже подтверждения о получении этого спонтанного откровения, весь следующий день зазывал Стефанию на свидание, выставляя на подоконник в бабушкиной гостиной все имеющиеся в наличии вазы и горшки: очень жду! На его многочисленные сообщения и звонки Стефания неуклонно отвечала: некогда, извини.
Уважение к чувствам других невозможно без уважения к себе и своим потребностям. Выдержав двухдневную паузу, Кристиан заявился в институт и застыл в позе отдыхающего атланта под дверями аудитории, где Стефания принимала экзамен. Совсем как в начале их знакомства.
– А вас там ждут! – радостно сообщит ей вновь вошедший студент перед тем, как взять билет со стола. Посмотрит на выпавшие ему вопросы и с робкой надеждой на отсутствие преподавателя пройдет на задние ряды парт.
Стефания поднимется со своего места, строгим взглядом окинет аудиторию и выглянет в коридор:
– Кристиан, ну я же сказала, что занята!
– Я хочу с тобой поговорить.
– Ладно, закончу и зайду. Ты же дома?
– Дома. Ты еще долго?
– Часа два, чуть больше.
– Жду. И смотри, я от тебя не отстану.
Свидетель небольшой истории отношении двух молодых людей – бабушкина квартира, ах нет, извините, служебное жилье – хранил многие секреты и для их тайны был надежным убежищем. Пылкие встречи, страстные объятия, близость без обязательств – романтика молодых, выбор зрелых, трусость бывалых, – тривиальное времяпрепровождение в угоду физиологии. Насытившись телом, утолив первый, второй и даже, возможно, третий приступы голода, потребность плоти уступает место привычке и сходит на нет, оставляя легкое сожаление о впустую потраченном времени. Пшик, а не история, и душевная пустота с горьким привкусом в остатке. Отношения без любви – унылая дорога в обесценивание смысла жизни. «Любовь как смысл жизни? Серьезно?!» – циничный хохот хронических одиночек, разуверившихся в людях. «Саморазвитие! Духовное просветление! Финансовый успех и признание, наконец! Вот ради чего стоит влачить это бремя земного существования!» Бедняжки, бедняжки, бедняжки, беднюлечки. С самого рождения человек осознает себя через восприятие отношения к нему другого человеческого существа. Мать, она же бог новоявленного, создает первые аккорды симфонии самоощущения. В ней мы находим свое первое отражение и всю последующую жизнь ищем зеркала для определения собственных контуров в пространстве. Одиночество несвойственно людской натуре. Оно может стать итогом больших и болезненных разочарований. Кому-то достанет единственного болезненного опыта, кто-то будет упорно наступать на пресловутые грабли, иной будет дарить себя без остатка, пока не иссякнет. Неиссякаема только вера – вера в себя, человека, Бога… В вере нет одиночества, с ней всегда сопряжена любовь.
В нашей истории нет духовных инвалидов, наши герои – молодые, сильные люди. Пусть объяснятся. Пора.
Стефания придет на взводе. Сбросит туфли, швырнет сумку, запнется о пирамиду пустых коробок:
– Что это? Ты переезжаешь? Когда? Куда?
– Они уже давно здесь стоят. Квартира за мной до конца лета, если только я не приму предложение института…
– О! Так прими! Тебе же всё это нравится! И квартира, и научная среда, и вся эта жизнь!
– Ненавижу институтскую формальную тягомотину… Но выход есть.
– Интересно. В чем же ты видишь выход?
– Мы поженимся, ты продолжишь свою работу в качестве штатного сотрудника, и жилье по праву станет твоим.
– …
– Как тебе такой вариант?
– Вариант чего? Как вариант продления твоей безоблачной инфантильной жизни – очень даже ничего. Как вариант предложения руки и сердца – вершина цинизма. Это просто возмутительно! Не подходи, даже не вздумай прикасаться ко мне! – Стефания ударит Кристиана по рукам, заберется с ногами на диван, отгородится декоративной подушкой и будет бурно, возмущенно дышать.
– Но я же тебя люблю.
– Хм?
– Я позавчера сказал тебе об этом, когда мы обсуждали поездку за твоей мамой… Ты, правда, ничего мне не ответила.
– Мы обсуждали? Извини, я ничего не помню… Нет, ну помню что-то. Вот, точно помню, что мы едем вместе! Потом я, кажется, заснула. Извини. М-м-м… Я всё думаю, как это объяснить… Ну, что ты со мной… Марта знает про нас, но для всех остальных я никак не придумаю приемлемый предлог.
– Для каких остальных? Ты же вроде рассталась с мужем…
– Да, я получила документы о разводе, кстати. Не говорила тебе еще, кажется.
– Не говорила. Ладно. Так кому и что ты должна объяснять? Чего ты боишься?
– Да ничего я не боюсь! Просто для оформления трансфера нужно подавать списки пассажиров со всеми данными: паспорт, сертификат вакцинации…
– Всё есть, ты же знаешь.
– Да, но этими вопросами занимается Людовик, и что я ему скажу – вот мой… Кто?
– У тебя не может быть
