– Спасибо.
– Разве не так? Мы не виделись несколько лет. И ты признался, что здесь только потому, что тебе что-то от меня нужно.
– Да, – сказал он, глядя на кошку, которая медленно поднялась, выгнув спину.
– И мы знаем, чего ты хочешь, и почему я не буду это делать.
– Да, – сказал он сквозь зубы. – Мы знаем, почему ты думаешь, что не будешь делать это. Я собираюсь изменить твое мнение.
– Нет. Абсолютно нет. У тебя проблема. Ты сам признался в этом. В чем ты не признался, так это в том, насколько она серьезна. Ты больной человек.
Он резко обернулся.
– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?
– Я уже сказала тебе.
Со спины он видел ее густые, стянутые в тугой хвост волосы. В слабеющем свете они отливали иссиня-черным. Тобиас подумал, прежде чем заговорить.
– Почему бы тебе не сказать мне еще раз о моем заболевании? Я как-то не совсем понял твой диагноз.
– Я устала. Поговори с кем-нибудь, кто понимает твои проблемы с самоконтролем. У меня нет нужной квалификации, чтобы помочь тебе.
– Попс говорил с тобой, да?
Она замерла, затем повернулась к нему.
– Попс?
– Да, Попс. Твой святой дедушка. Мы о нем говорили…
– Я знаю, кто такой мой дедушка. Какое он имеет отношение к нашему разговору?
– Когда ты была девочкой, даже совсем маленькой, с тобой было слишком… серьезно, – по крайней мере, он сдержался, чтобы не сказать «трудно».
При этом освещении ее глаза казались темно-синими.
– Продолжай, Тобиас, – сказала она.
Некоторые могли бы назвать Перис Делайт красивой. Тобиас нахмурился при этой мысли. Ее лицо было изящным, с каким-то неземным оттенком.
Она ждала продолжения, и это смутило его. Он решил было погладить кошку, но передумал.
– Попс не прав, – сказал он громче, чем нужно. – Старый болтун… он может быть очень убедительным, но он не прав.
Перис пристально смотрела на него.
– Единственная причина, почему он делает мою жизнь сущим адом, так это потому, что не может расстаться с прошлым.
– Не говори мне гадостей о Попсе, – в ее голосе зазвучал металл.
Готовясь к этой встрече, он неоднократно представлял и даже репетировал ее, но все выходило совсем не так.
– Он стоит на моем пути – на пути прогресса, – быстро исправился он. – Из-за того, что он не желает забыть спор с человеком, который умер десять лет назад, царствие ему небесное, – он не слушает доводы разума.
Она медленно покачала головой и моргнула.
– Я не понимаю, о чем ты.
– Нет, ты понимаешь. Он проинструктировал тебя. Он объяснил тебе, что говорить, если я приду. Он уселся в этой проклятой долине, думая, что владеет ею, и никому не дает двигаться вперед, а это неизбежно.
Кресло-качалка заскрипело, и она встала.
– Ты пришел говорить о Попсе?
– Да, – он наморщил лоб. – А ты все понимаешь неправильно, на сто процентов. Я не пытаюсь никого контролировать. Я заплатил деньги, и теперь хочу использовать то, за что заплатил. Ты считаешь, что это нечестно?
– Я…
– Ты так считаешь?
Она надула щеки и выдохнула воздух.
– Перис, – настаивал Тобиас, – ты не согласна, что у меня есть право использовать землю, купленную у Попса?
На секунду она показалась озадаченной.
– Какую землю ты купил?
– Ох, да ладно. – Неудивительно, что и его дед, и его отец уступали Делайтам. – Говори что угодно, только не изображай из себя дурочку. Эта старая… Если бы не убили моего деда и моего отца, Делайт не расстался бы и со щепоткой своей драгоценной долины Скагит.
– Попс живет на этой земле, – сказала Перис, но в ее голосе прозвучала неуверенность. – Он живет на ней тридцать лет. Он любит ее.
– Мой дед никогда бы не выпустил из рук середину земельного участка, – мрачно сказал Тобиас.
– Выпустил из рук? – Она придвинулась ближе. – Попс купил участок вместе с ним. Они были партнерами. Попс дал твоему деду большую часть.
– Щедро, – он наклонил голову, пытаясь сдержать гнев. – Попс так хотел получить права на воду, что отговорил деда от этой чертовой середины. Боже мой. В голове не укладывается, как он мог быть таким доверчивым.
– Доверчивым?
– Да, доверчивым. Он и подумать не мог, что Попс построит это убожество. Кто мог ожидать, что предположительно здравомыслящий человек будет сооружать мини-замок прямо посередине самого лучшего куска плодородной земли штата, а потом засядет в нем.
– Этот разговор определено закончен.
– Он определенно не закончен. Тебе нужно узнать всю историю.
Она отошла назад.
– Пожалуйста, уходи.
– Он не сказал тебе, что продал всю землю, кроме того акра, на котором живет, ведь так?
– Ты лжешь, – сказала Перис и сделала движение к двери.
Тобиас отошел в дальний угол комнаты, где на маленьких столиках разной высоты стояли грубо обожженные, покрытые глазурью глиняные горшки. Он взял приземистый круглый горшок и перевернул его вверх дном.
– Зачем Попсу продавать землю?
Он быстро взглянул на нее.
– Потому, что ему нужны были деньги.
– Нет. Нет, это неправда. Не может быть.
Тобиас почувствовал неловкость.
– Он стар, Перис. И для старика достаточно естественно оказаться в таком положении, когда ему приходится начинать использовать нажитый капитал.
– Все, кроме одного акра?
– Да. Ему должно хватить.
– Попсе не любит… Он такой собственник.
Такой собственник, подумал Тобиас, что сначала он берет деньги за землю, а потом, когда покупатель хочет разрабатывать ее, угрожает возмездием.
– Перис, только выслушай меня, ладно? Дай мне сказать. Мы оба можем помочь Попсу в этом деле. Его гордость стоит на пути того, что хорошо – для всех.
– Мне надо поговорить с ним.
– Да.
Их взгляды встретились, и в первый раз они думали об одном и том же. Тобиас сказал:
– У меня есть доступ к радиолюбителям.
Любительское радио было единственным способом общения Попса Делайта с внешним миром в последние пять лет.
– Попсе не стал бы продавать свою землю.
Тобиас почувствовал себя неуютно, когда сказал:
– Он уже продал ее. Он продавал ее мне по частям в течение семи лет. Теперь он не хочет… Он не хочет оставить моих людей в покое, чтобы они могли выполнять свою работу. И он угрожает.
– Как он угрожает?
Рассказывать ей о том, что угрозы были достаточно неопределенными, но при этом ее дед распускал слухи о его, Тобиаса, финансовом крахе – это не помогло бы ему достичь желаемого результата.
– Как? – настаивала Перис.
– Угрозы, о которых я бы предпочел не говорить напрямую. У меня есть план, потому я и пришел. Ты всегда была любимицей у Попса.
– Забудь об этом, – сказала она. – Если ты думаешь, что он позволит мне вмешиваться в свои дела, то ошибаешься.
