Она колебалась, ее глаза расширились от недоверия к нему.
— Я бы лучше осталась здесь или прогулялась где-нибудь недалеко… — Даже огненный цвет ее щек не смягчил Клея. Ее замешательство еще в большей степени сделало его неумолимым.
— У тебя нет выбора, — резко сказал он и повернулся на каблуках. Из кабинета все еще доносился голос Герба Андерсона… Не видя выбора, она, наконец, вышла вслед за Клеем из дома.
Серебряный «корветт» был припаркован за их семейным «седаном» на дороге, имеющей форму подковы. Не говоря ни слова, Клей открыл дверцу и сел в машину. Он сидел, уставившись прямо перед собой, а Кэтрин в это время прикидывала в уме, насколько рискованно ехать с ним в машине. В конце концов, она ничего о нем не знала. Способен ли он на жестокость, когда свернет с этой дороги? Что он с ней сделает, чтобы она не причиняла трудностей в его жизни?
Он обернулся назад и увидел, что она с надеждой смотрит через плечо на входную дверь, как будто из нее в любую минуту могла поступить помощь.
— Поехали, давай во всем разберемся. — Его слова совсем не утешили ее.
— Мне, по правде говоря, не хочется ехать, — заикаясь, произнесла она.
— Только не говори, что ты меня боишься! — воскликнул язвительно Клей и сухо рассмеялся. — Слишком поздно, не правда ли? Не отрывая от нее дерзкого взгляда, он завел мотор. Наконец она сдвинулась с места и, только сидя в машине, поняла, что сделала глупость. Он убьет и ее, и себя! Он вел машину, как маньяк, быстро переключая скорости, несясь вниз по булыжной дороге. За окнами мелькали аккуратно подстриженные кустарники. Он бросал машину из стороны в сторону, резко нажимая на тормоза так, что они скрипели и машина кренилась. С бешеной скоростью он мчался по лабиринтам незнакомых ей дорог. Клей вставил кассету в магнитофон, и в машине зазвучали пульсирующие аккорды рока. Она нагнулась и снизила громкость. Он искоса посмотрел на нее и сильнее нажал на газ. С трудом она устроилась на сиденье и старалась не обращать внимание на его детские выходки.
Он вел машину, управляя одной рукой только для того, чтобы показать, что он это может.
Она сидела, закинув ногу на ногу, демонстрируя свое хладнокровие.
Они то и дело сворачивали за углы, поднимались по петляющим холмам, проезжали мимо странных дорожных указателей, пока Кэтрин окончательно не потеряла ориентир. Он резко свернул вправо, потом — налево, пролетел через ворота, немного попетлял по гравию, пока они не достигли куска поросшей деревьями земли. Фары осветили табличку: ВРЕМЯ СТОЯНКИ с 10.00 до… Остальное Кэтрин не успела разглядеть. На вершине последнего наклона, окруженного со всех сторон деревьями, машина сбавила ход. Так же резко, как и ехал, Клей остановил машину. Ей пришлось схватиться за ручку, чтобы не вылететь через лобовое стекло!
Но она продолжала упрямо молчать и даже не посмотрела на него.
Тем не менее, ему удалось вывести ее из чертовски наглой позы. Удовлетворенный, он выключил мотор и повернулся к ней. Клей молча изучал ее еле видимый профиль. Он знал, что тем самым вводит ее в неловкое положение, но это доставляло ему удовольствие.
— Ладно, — наконец произнес Клей очень сухо, — какую игру ты играешь?
— Мне бы хотелось, чтобы это была игра. К сожалению, все это — правда.
Он фыркнул.
— В этом я не сомневаюсь. Я хочу узнать, почему ты пытаешься всю вину взвалить на меня.
— Я понимаю, что ты не хотел отвечать в присутствии родителей, но здесь, когда мы остались одни, нет смысла играть в прятки, когда мы оба знаем правду.
— И какая же, черт возьми, это правда?
— Правда в том, что я беременна, а ты — отец будущего ребенка.
— Я — отец! — Он был вне себя, но она предпочитала его крик сумасшедшей езде.
— Ты слегка взбешен, — спокойно сказала она, искоса глядя на него.
— Взбешен — это не то слово! Ты что, правда думаешь, что я поверил в весь этот цирк?!
— Нет, — ответила она. — Я думала, что ты будешь отрицать даже то, что вообще виделся со мной, и на этом все закончится. Каждый бы из нас продолжал жить своей жизнью.
Ее невозмутимость подействовала на Клея.
— Похоже, мне стоило так сделать.
— Я бы пережила, — равнодушно сказала она.
Сбитый с толку, Клей подумал, что она странная — такая спокойная, почти холодная, равнодушная…
— Если ты можешь прожить без меня, скажи, зачем тогда устроила эту сцену?
— Это не я, это мой отец.
— Полагаю, что это была его идея взбудоражить сегодня весь дом?
— Да.
— И ты к этому не имеешь никакого отношения, — с сарказмом добавил он.
Кэтрин не выдержала.
— Перед тем, как ты бросишь еще… еще какое-то обвинение, я хочу, чтобы ты знал, что МНЕ ОТ ТЕБЯ НИЧЕГО НЕ НУЖНО! НИЧЕГО!
— Тогда почему ты здесь и пьешь из меня кровь?
— Твою кровь, мистер Форрестер! — воскликнула она. — Твоя кровь — это последнее, чего я хочу!
Он намеренно проигнорировал это замечание.
— Ты думаешь, я в это поверю после всех обвинений, которые посыпались на меня сегодня вечером?
— Верь во что хочешь, — сказала она, взяв себя в руки, и отвернулась. — Единственное, чего я хочу, это чтобы меня оставили в покое.
— Тогда зачем ты пришла? — Она молчала, тогда Клей снова настойчиво спросил: — Зачем?
Кэтрин упрямо оставалась безмолвной. Она не хотела ни его сочувствия, ни его денег, ни его имени. Она хотела одного: чтобы скорей наступил завтрашний день.
Взбешенный ее упрямым равнодушием, он грубо схватил ее за плечо.
— Послушай, леди, я не…
Она отдернула плечо, пытаясь освободиться. — Меня зовут Кэтрин, — прошипела она.
— Я знаю, как тебя зовут!
— Несмотря на это, ты ведь не сразу вспомнил мое имя?
— И что же это значит?
— Убери руку с моего плеча, мистер Форрестер, ты делаешь мне больно.
Он опустил руку и зло проговорил:
— О, я понял. Леди чувствует себя обиженной, потому что я не узнал ее с первого взгляда, не правда ли?
Она ничего не ответила, но чувствовала, как вся пылает в темноте.
— Я что-то не так сказал? Итак, чего ты хочешь?
— Я повторяю, мне ничего от тебя не нужно, разве что — отвези меня домой.
— Я отвезу тебя домой тогда, когда буду доволен решением проблемы, которая мне угрожает.
— Тогда ты отвезешь меня прямо сейчас. Я тебе ничем не угрожаю.
— Одно твое присутствие в моем доме — это уже угроза. Теперь давай решим, как с тобой расплатиться… если ты действительно беременна.
Ей никогда не приходила в голову мысль, что он в этом сомневается.
— О, я действительно беременна, в этом нет никакой ошибки!
— О, я не об этом, — многозначительно сказал он. — В этом я не сомневаюсь. Я сильно сомневаюсь, что ребенок мой.
