— Никак! Козел он, и все. Опять нажрался, как последняя сволочь, я его послала! Жек, оставь покурить!
— Ты его уже раз пятьдесят посылала, — Женька затянулась сигаретой и передала Вике.
— На этот раз — все! Я так решила!
— И с кем же ты будешь Новый год встречать?
— Ни с кем! Лучше одной, чем с этой пьяной рожей!
— Слушай, Вика, поехали с нами, — предложила Женька, — к Юрке на дачу. Там камин, телек, даже сортир теплый.
— Да вы там все парами, при чем тут я!
— Найдем тебе кого-нибудь! — успокоила ее Женька. — Там знаешь какие ребята!
— Может, и правда поехать… — задумчиво сказала Вика. — Просто так, за компанию… Хотя, если честно, у меня после Пашки такая оскомина, что вряд ли с кем-то что-нибудь получится…
— Трахаться — это не главное, — вдруг произнесла Сашка. — Мы все-таки творческие люди, а не вокзальные шлюхи!
Вика вспыхнула, Женька фыркнула, а я посмотрела на Сашку уничтожающим взглядом и сказала с иронией:
— Да, изречение, достойное самого Сократа!
— Скорее уж нашего профессора философии господина Муравского, — усмехнулась Женька.
О Господи, на этот раз покраснела я! Это был нечаянный удар ниже пояса, но Женька ничего не знала! Разве могла бы иначе она сказать при мне такое? О моем тайном романе, закончившемся печально и бесславно, знала только Вика, но не могла же она разболтать! Но как бы там ни было, именно Вика теперь пришла мне на помощь.
— Шлюхам лучше, чем нам, — сказала она небрежно. — Им больше платят!
— Да что ты все про деньги! — возмутилась Женька. — Сашка права, мы люди творческие! И давайте работать, действительно, а то совсем мозги высохнут. Лялька, ты кинь сюжетец, а мы попробуем его раскрутить. У тебя ведь всегда с фантазией было здорово!
— Тогда перестаньте болтать и дайте сосредоточиться. А то от вашего трепа вообще ничего в голову не идет.
— Все. Тишина! — Женька приложила палец к губам. — Пока наш гений творит, пойду стрелять сигареты…
— Стой! — Я вдруг вскочила с дивана, словно меня вытолкнуло пружиной. — Прямо для нас! Слушайте! Я вот что придумала!
Девчонки с любопытством уставились на меня.
— Уже? — удивилась Женька, остановившись у двери.
— А чего тянуть? В общем, жила-была Баба Яга, в лесу, как и положено. Служила не тужила, людей пугала, детей воровала, всяких лохов поедала. Гульнуть, выпить, с мужиками пофлиртовать любила. Да вдруг видит — старость пришла. Лет ей уже за тыщу перевалило. Вот легла она на печку и затосковала. Что теперь делать, как жить дальше?
— Прямо как мы! — хохотнула Женька.
— Ты погоди, то ли еще будет! А тут к ней молодой Лешачок заглянул. Она давай ему глазки строить, а он только плечами пожимает, взгляд отводит. И говорит: «Пора тебе, матушка, о пенсии подумать!» — «Ты чего, рехнулся, парень?!» — рассердилась Яга. «Да я не рехнулся. Меня к тебе курьером послали. Вот письмо. Постановление Лессовета, все как положено, с печатью». Прочитала Яга это письмо, и совсем ее тоска взяла. «Да что ж они пишут, сволочи!» — «Ты не ругайся, — сказал Лешачок. — Тебе небось за тыщу перевалило. Толку от тебя никакого. Можно сказать, ты теперь, евто, балласт на теле государства. Коль уйдешь подобру-поздорову, проводим с почетом, пенсию дадим персональную, льготы кое-какие сохраним. А упираться будешь — на себя пеняй!»
Вика тихонько хмыкнула, Женька захохотала в голос, а у Сашки аж слезы на глазах проступили.
— Ты где это взяла? — спросила она, зажимая рот.
— Да только сейчас придумала!
— Ну ты даешь! И по Лешему проехалась! Это здорово! — воскликнула Вика. — Что там дальше?
— А дальше Яга осталась одна. Ушел Лешачок, так ей и не удалось его соблазнить. И совсем ей стало хреново. Выходит, она теперь еще и не баба, а так, хлам бесполый. Куда деваться, пенсии у нас известно какие… В общем, тяпнула она стопку, потом другую и дочерей своих свистнула.
— Ну, атас! — покатилась Женька. — У нее еще и дочки!
— Конечно. Эти явились, три девки. Одна другой краше. Разряженные, напомаженные, зевают, почесываются, на мать глядят. А она им и говорит примерно так: «Вы, дочки мои любезные — Марья Горынычна, Глафира Кощеевна и Наталья Ивановна, — последняя мне надежда и опора. Ухожу на заслуженный отдых, придется теперь вам работать! Вот и решайте, которая на мое место пойдет!»
— Ну и Яга у тебя! — хмыкнула Женька.
— По-моему — что надо! — заявила Вика. — Ни в чем себе не отказывала! Пожила, можно сказать, в свое удовольствие. Я тоже так хочу!
— А потом что? — задумчиво произнесла Сашка. — Сидеть на старости у разбитого корыта? Нет, так я не хочу! И вообще, девки, я, между прочим, сразу после Нового года замуж выхожу!
— Да ты чего гонишь? — возмутилась Женька.
— Ничего не гоню. Мы уже заявление подали.
— За Мишку, что ли? — спросила Женька.
— Может, и за Мишку…
— Может, и за мышку, может, и за Машку… — передразнила я.
— Не хами, Лариса! А то на свадьбу не приглашу!
— Подумаешь, напугала ежа… Тоже мне радость — замуж! Кастрюли, авоськи, потом — пеленки…
— Что за глупость? — обиделась Сашка. — У нас современные свободные отношения. Я творческая личность, а не какая-нибудь там клуша-домохозяйка.
— Вот как поженитесь, он тебя пару раз отлупит по твоей творческой личности, запрет на замок, и ты, как Ларкина Яга, будешь рыдать о былых временах! — разошлась Вика.
— Да что вы вредничаете? — Сашка вскочила, стала одеваться. — Психованные стали, сказать ничего нельзя!
— Это мы от зависти, — улыбнулась Женька. — Не бери в голову.
— Ларка, ну что там дальше у тебя? Про Ягу и дочек? Давай рассказывай! — потребовала Вика. — Нечего отвлекаться на личные темы!
— Ну что может быть с такими дочками? Ты сама подумай! Орать начали: «Не хотим работать, мы все ж царевны, и не пристало нам трудиться!» Ну, мамашка им из фляги заветной плеснула, они разомлели и снова на печку собрались. Она тут посохом замахнулась, дочки живо проснулись. «Ишь, царевны нашлись! Из вас и ведьмы-то никудышные, привыкли на халяву, а теперь хватит! Работать не желаете — валите отсюда! Я вас на трудовую пенсию держать на шее не собираюсь!» — «А куда ж это нам идти?» — заплакали дочки. «А куда хотите! И чтоб без денег не возвращались!»
Делать нечего, побрели дочки из родной избы, из лесу, где родились и выросли, и стали думать, что им теперь делать!
— Здорово, — сказала Вика. — Вот и нам думать надо, как жить дальше! Через полгода выпихнут нас из института, и куда мы пойдем? Обивать пороги театров? Ах, возьмите нас, мы такие талантливые! Хотите — споем, хотите — спляшем! Можем погадать, можем наколдовать…
