Глаза Стайна сузились. Он всмотрелся в нее внимательнее.
— Боже правый! — вырвалось у него. — Вы — Криста Кенвуд? Вы выглядите…
— Моложе, — поспешно вставила Криста. — Без грима модели всегда выглядят моложе.
На губах Питера мелькнула улыбка. Теперь пришел черед Кристы выжидать. Мячик был на его стороне корта.
— Я был вчера на вашем шоу, — сказал он.
Это был минимальный вариант ответа. Кристе почудилось или он действительно чуть покраснел?
— Знаю. Вы сидели в первом ряду. Я в некотором роде выбрала вас. Надеюсь, вам это не было неприятно. Легче иметь контакт с одним зрителем, чем со всей аудиторией.
Она улыбнулась ему. В полную силу. Это было ему в наказание. Она завораживала его своими чарами и в то же время намеренно уменьшала значение их «встречи» на представлении.
— Счастлив, если оказался вам хоть чем-то полезен, — сухо усмехнувшись, сказал Питер Стайн.
— На самом деле я потом выяснила, кто вы.
— Вот как! — отозвался Питер Стайн; его улыбка несколько потеплела. — И тогда вы прочитали «Затмение».
— Нет. Я читала его в прошлом году. Так что в каком-то смысле я знала, кто вы.
Криста выставила вперед ногу, согнув ее под нужным углом, откинула плечи, чтобы явственнее обозначилась грудь. Прошлась рукой по волосам. Жест был совершенно естественный, но он всегда срабатывал. Сработал и на этот раз.
— По-моему, ваше шоу было потрясающим, — проговорил Питер Стайн, стараясь не смотреть на ее тело. — Уверен, что издатели буквально передерутся из-за вашей книги.
— Благодарю, — Криста рассмеялась и тряхнула головой. Бог мой, до чего же он привлекателен! Вполне владеет собой, и в то же время есть в нем какое-то обаяние беззащитности.
Стайн склонил голову набок, словно не решаясь сказать еще что-то, но потом все же заговорил:
— Никак не ожидал, что Криста Кенвуд будет стоять в очереди за моим автографом, хотя это в некоторой степени уравнивает нас. Я однажды стоял в очереди, чтобы попасть на ваш фильм. Фильм был отличный.
— Одна ласточка не делает весны, — сказала Криста.
— Смотря какая ласточка, — со смехом возразил Питер.
Стоявшая позади Кристы женщина весьма громко прочистила горло, выказывая свое нетерпение. Питер и Криста обменялись взглядами. Продолжать разговор становилось невозможно.
Питер подвинул к себе книгу и принялся быстро писать:
«Кристе Кенвуд, которая способна принести с собой весну в любое время, в любое место. С самыми теплыми пожеланиями. Питер Стайн».
Он протянул книгу через стол Кристе.
— Вы останетесь на мое выступление?
— Разумеется.
Он помолчал. На лице его выразилось сомнение. Потом он все-таки решился:
— Послушайте, после выступления будет нечто вроде приема… Жители Майами устраивают…
— Знаю. Я приглашена. Увидимся там, — прервала его Криста.
Питера ее слова сначала явно удивили, потом обрадовали, а затем смутили. Человек, который жил за счет слов, похоже, растерял все слова.
— Очень хорошо, — наконец пробормотал он.
Криста выдала свою самую ослепительную улыбку, забрала книгу и отошла от стола. Она даже не посмотрела на название книги — ее это не интересовало. Ее интересовало лишь то, что в крови ее бушует адреналин и сама она охвачена ощущением полной нереальности. Что, собственно, происходило? Ладони ее вспотели, сердце колотилось. Черт побери, и во рту пересохло! Она попыталась разобраться в себе. Мужчины никогда не были для нее проблемой. Она была их проблемой! Так повелось с самого начала. И вдруг она словно плывет по воздуху, невзирая на всех этих набившихся в помещение людей. Криста глубоко вздохнула, зная, что он провожает ее взглядом. Если быть до конца честной, то она, конечно, понимала, что с ней. Ее покорил блеск. Интеллектуал-художник — именно то, что нужно Кристе Кенвуд. Ее в свое время приняли в колледж, но в последний момент она отказалась от учебы. Ей представлялось бессмысленным тратить время и деньги на получение образования, когда ей предлагали контракты на сотни тысяч долларов за работу моделью. И она стала продавать книги и кончила тем, что превратилась в сверхумный мозговой центр, у которого нет должной программы. И никакое самообразование не заполнило этот пробел. Отсюда ее восхищение такими мужчинами, как Питер Стайн. Но все это холодные размышления. Важнее было другое — что ей делать дальше? И тут весьма кстати раздался голос из репродуктора:
— Приветствуем вас в кампусе колледжа «Майами-Дейд». Пожалуйста, займите ваши места в аудитории, где будет выступать мистер Питер Стайн. Благодарю вас, леди и джентльмены.
Криста смешалась с толпой. Она чувствовала, что на спине у нее выступили капельки пота, влага скопилась в ложбинке между грудей. Криста возблагодарила Бога за то, что в помещении работал кондиционер, а свет был приглушен. Ей нужно было, чтобы ее никто не узнавал и она могла бы собраться с мыслями. Она устроилась в кресле поудобнее. Аудитория гудела в ожидании появления Питера Стайна: он был звездой, привлекающей всеобщее внимание на этой самой большой книжной ярмарке Майами. Не так уж много писателей могли собрать такое количество людей; самые влиятельные представители издательского мира толклись здесь рядом с теми местными жителями, которым повезло получить приглашение на главное событие ярмарки. На сцену вышел один из организаторов, и зал притих.
— Леди и джентльмены, лишь очень немногие люди не нуждаются ни в каком представлении. Таким человеком является Питер Стайн. Он потрясает нас своим творчеством. Он очаровывает нас блеском своего воображения. Он трогает наши сердца глубиной своего сострадания. Сегодня у многих из нас есть возможность встретиться с ним лично, познакомиться с человеком, который обогатил нашу жизнь. Мы благодарны ему за то, что он позволяет нам прикоснуться к его богатейшему духовному миру, и мы гордимся, что он живет среди нас во Флориде, в Ки-Уэсте, тем самым постоянно напоминая, что великая литература может процветать и процветает здесь, в солнечном штате. Леди и джентльмены… мистер Питер Стайн!
Криста присоединилась к аплодисментам. Человек на сцене посмотрел за кулисы, приветственно поднял руку, и лицо его просияло улыбкой. Аплодисменты превратились в овацию. Однако Питер Стайн не появился. Криста хлопала уже только по инерции. Улыбка на лице ведущего начала увядать, поднятая рука обмякла. Где же писатель? Кое-кто перестал хлопать, в зале нарастала напряженность. Криста ощутила тревогу. В любую минуту в аудитории могла воцариться неприязненная тишина. Ведущему придется как-то заполнять ее, подыскивать какие-то слова. Несколько секунд назад Питер Стайн не нуждался в том, чтобы его представляли. Теперь было похоже, что представлять его придется, причем довольно долго.
