Иногда мне казалось, что я понимаю жестокость папиной работы лучше, чем Амо. Он все еще считал это большим развлечением и на самом деле не видел опасности. Мама, наверное, была права, что держала его подальше от крупных боев. Он только позволил бы себя убить.
— Мне нужно с тобой поговорить. Присоединяйся ко мне на лодке, — сказал папа Амо.
Амо кивнул.
— Позволь мне захватить сэндвич. Я умираю с голоду.
Он побежал обратно к дому, вероятно, чтобы навязаться Лоре, чтобы она приготовила ему сэндвич с сыром на гриле.
Лицо папы было напряженным от гнева. Он явно хотел поговорить, как можно быстрее.
— Он думает, что конфликты с Тартаром и Братвой это очень весело, как еще один уровень в одной из его компьютерных игр. Ему нужно повзрослеть, — сказал папа.
Его глаза метнулись ко мне, словно он забыл, что я рядом.
Я пожала плечами.
— Ему пятнадцать. Рано или поздно он повзрослеет и осознает всю ответственность.
— Хотел бы я, чтобы он был таким же ответственным и разумным, как ты.
— Быть девушкой помогает в этом, — сказала я с улыбкой.
Но это также означало, что моя ответственность и разумность никогда не будут мне полезны. Я никогда не смогу стать частью этого бизнеса.
Папа кивнул, и на его лице появилось выражение защиты.
— Не беспокойся ни о чем из этого, принцесса. У тебя и так достаточно забот с колледжем, планированием помолвки и свадьбы... — он замолчал, будто был в недоумении, чем еще я занималась в свободное время.
У нас с папой не так много общих интересов не потому, что я не интересуюсь бизнесом Фамильи, а потому, что он не хочет моего вовлечения. Вместо этого он пытается проявить интерес к вещам, которые, по его мнению, мне нравятся, а я притворяюсь, что они мне интересны.
— Вечеринка по случаю помолвки уже запланирована. И до свадьбы еще достаточно времени.
Наша вечеринка по случаю помолвки состоится через две недели, хотя мы помолвлены почти два года, но до свадьбы оставалось еще два дополнительных года. Передо мной лежало тщательно спланированное будущее.
— Знаю, ты любишь, когда все идеально. — он коснулся моей щеки. — Джованни приедет?
— Нет, — сказала я. — Он слишком занят.
Папа нахмурил брови.
— Я могу позвонить Франческо и сказать ему, чтобы он дал Джованни пару выходных, если ты хочешь...
— Нет.
Глаза папы с подозрением сузились.
— Он...
— Он ничего не сделал, пап, — твердо сказала я. — Я просто хочу немного времени, чтобы позаниматься и подумать о цветовой гамме вечеринки, — солгала я и широко улыбнулась, как будто не могла придумать лучшего способа провести день, чем размышлять между сливками и яичной скорлупой.
Я даже не начала ничего планировать на свадьбу и не испытывала ни малейшего желания заниматься этим прямо сейчас. После нескольких дней отдыха после организации вечеринки по случаю дня рождения я, вероятно, почувствую больше энтузиазма.
Амо вышел из дома с тарелкой, на которой лежали три бутерброда, и уже поедал четвертый. Если бы я так ела, то могла бы поцеловать свое расстояние между бедрами на прощание. Папа вновь оставил поцелуй на макушке, прежде чем они с Амо направились к причалу, чтобы обсудить дела Фамильи. Я вздохнула, взяла свою книгу и погрузилась в страницы. Папа хотел защитить меня от нашего мира, и я должна это принять.
— Знаешь, в чем дело? — спросил Гуннар, подъезжая к моему Харлею.
Я развернулся и провел рукой по своим спутанным волосам. Это была самая короткая стрижка, которая у меня когда-либо была, только длинные сверху, чтобы я мог зачесать их назад, но шлем все равно создавал беспорядок.
— Эрл мне ничего не сказал.
Гуннар слез со своего байка, старой модели с большим количеством хрома. Мой же Fat Boy был полностью чёрным, даже спицы матово-чёрные. Единственным цветным пятном была маленькая надпись: МотоКлуб Тартар, вышитая кроваво-красным на кожаном сиденье, и адская гончая рядом с ней.
Гуннар огляделся.
— Где ребенок?
— Наверное, потерялся в какой-то в киске, — сказал я с усмешкой, когда мы направились к зданию клуба.
Это четвертая домашняя база за последние два года. Витиелло и его люди продолжали вынюхивать, так что нам часто приходилось бросать старые места. Другой резни не будет.
Мы расположились вокруг дубового стола, где Эрл уже ждал, развалившись в своем гребаном массажном кресле. Нам приходилось перевозить тяжелое кресло из одного клуба в другой. У Эрла было такое выражение лица, будто ему вручили чертову Нобелевскую Премию. Все больше и больше братьев рассаживались вокруг, пока не собрались все члены клуба, имеющие право голоса, за исключением одного. Эрл покачал головой, встал, отодвинул свободное кресло от стола и поставил его в угол комнаты. Затем откинулся на спинку своего кресла, готовый начать собрание.
Дверь распахнулась, и пошатываясь, вошел Грей, с расстегнутой ширинкой и курткой, надетой не в ту сторону. Его длинные светлые волосы были в полном беспорядке. Я подавил улыбку. Этому мальчику предстояло еще многое, чтобы повзрослеть.
Лицо Эрла потемнело, еще больше подчеркивая многочисленные шрамы. Несмотря на то, что у него такой же цвет волос, как у Грея и у меня, с годами его волосы поседели.
— Ты опоздал.
Грей, казалось, стал меньше ростом, когда, спотыкаясь, направился к своему обычному месту за столом, застыв, когда понял, что его кресло исчезло. Он огляделся и наконец заметил его в углу. Он двинулся за креслом.
— Ты можешь сесть в углу, пока не научишься приходить вовремя, мальчик, — рявкнул Эрл.
Грей недоверчиво взглянул на него, но Эрл был чертовски уверен, что не шутил, судя по злому блеску в его глазах.
— Садись или проваливай, — приказал он. — И надень свою гребаную куртку правильно, идиот, или катись к чертовой матери с собрания.
Грей посмотрел на себя, его глаза расширились. Он неловко снял куртку и вывернул ее наизнанку, затем вновь надел, прежде чем сесть в углу.
— Закончил? У меня нет времени. Нам нужно кое-что обсудить.
Грей кивнул и глубже погрузился в кресло.
Я подмигнул ему и расслабился, откинувшись на мягкий подголовник своего кресла. Эрл попросил плотника соорудить тяжелые кресла из красного дерева с красной обивкой, придавая нашему столу для совещаний королевский вид. Даже его массажное кресло было обито красным атласом. Конечно, после того как Эрлу самому удалось нанести первый ожог от сигареты на дорогой атлас, все пошло только под откос.
Грей все еще сидел, сгорбившись в кресле, как утонувшая собака. Он всегда принимал выговоры Эрла близко к сердцу. Возможно, дело было в его возрасте, но я не так жаждал одобрения Эрла, когда мне было семнадцать. И все же Эрл всегда отдавал мне одобрения более свободно, чем своему сыну. Но даже я почти никогда не получал теплых слов. В раннем возрасте я научился находить теплые слова от женщин, а не от моих братьев по клубу, не говоря уже о дяде.
— Так что происходит, През? — спросил Коди.
Неодобрение Эрла сменилось лукавой улыбкой.
— Я придумал идеальный план, как надрать задницу Витиелло.
— Слушаю, слушаю, — сказал я. — Что пришло в твою хорошенькую голову?
— Мы похитим Марселлу Витиелло.
— Его дочь? — съязвил Грей.
Его открытое потрясение отразило мои собственные чувства — только я научился держать их при себе. Позже я поговорю с Эрлом наедине о своих проблемах.
Эрл бросил на него суровый взгляд.
— Есть кто-то еще? Или ты знаешь кого-нибудь еще с этим гребаным именем и фамилией? Можно подумать, что Бог не наградил тебя более чем двумя клетками мозга, как ты иногда действуешь.
