— Мэд? — послышался сонный голос Лу, и мое сердцебиение вновь замедлилось.
— Спи, — сказал я хрипло.
Мой член пульсировал от избытка крови. В последний раз, когда я просыпался с таким бешеным стояком, я был подростком.
Лу прижалась ко мне, ее рука погладила мой член.
— Хочешь, я возьму тебя в рот?
Да, черт возьми, но я мог только представить на этом месте Марселлу.
Это привело бы к тому к очень опасному пути.
— Нет, ложись спать.
Ее дыхание выровнялось в течение нескольких минут, а я продолжал смотреть в потолок, игнорируя свой пульсирующий член.
Я должен был знать, что отродье Луки Витиелло превратит мою жизнь в ад еще до того, как она оказалась в наших руках. Ее отец годами преследовал меня в ночных кошмарах. Было вполне уместно, что теперь его дочь взяла верх.
Глава 3
Я в последний раз взглянула на свое отражение. Все было идеально. Ровно в четыре часа дня раздался звонок в дверь. Джованни никогда не опаздывал. И даже не приходит раньше. Он всегда вовремя. Поначалу я находила его желание доставить удовольствие мне, и особенно моему отцу, восхитительным. Теперь пришлось подавить свое раздражение, когда он вошел в фойе после того, как наша горничная Лора впустила его.
Он был одет в идеально выглаженную рубашку и брюки, а волосы в совершенстве были уложены, несмотря на бушующий снаружи ветер. Я направилась вниз по лестнице, чтобы поприветствовать его. Когда я встала на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы, он быстро увернулся от меня и оставил поцелуй на моей ладони, бросив осторожный взгляд на Лору, которая демонстративно смотрела куда угодно, только не на нас.
Я взглянула на него, больше не пытаясь скрыть своего раздражения.
— Джованни, отца нет дома, и даже если бы он был, он знает, что мы пара. Ради всего святого, мы помолвлены.
Я видела, что мои слова не произвели на него ни малейшего впечатления. Его страх перед моим отцом был слишком велик. Это не было новостью и даже шоком. Джованни одарил меня одной из своих умоляющих улыбок, которая всегда выглядела немного болезненной. Он взял меня за руку.
— Давай поднимемся в мою комнату, — сказала я, беря нас за руки.
Джованни колебался.
— Разве я не должен сначала поприветствовать твою мать?
Это его жалкая попытка определить, дома ли мама.
— Ее тоже нет дома, — съязвила я, теряя терпение.
В конце концов он последовал за мной наверх, но я все еще ощущала его беспокойство, и в конце концов оно прошло, когда мы добрались до площадки первого этажа.
— А твой брат? Он хозяин дома, когда твоего отца нет.
— Мой брат в своей комнате, вероятно, играет в Fortnite или что-то еще, чем он сейчас увлекается. Ему все равно, поздороваешься ли ты с ним.
— Но, может, нам следует предупредить его о моем присутствии.
Я начинала терять терпение. Прищурив глаза, я сказала:
— Он знает, что ты здесь, и его это не волнует. Я самая старшая из присутствующих Витиелло.
— Но ты...
— ... Девушка.
Ему не нужно было этого говорить. Только девушка, а, следовательно, совершенно неуместна.
Я подавила новую волну разочарования.
— Не похоже на то, что ты незнакомец, Джованни. Ты мой чертов жених.
Джованни ненавидел, когда я ругалась — он считал, что это не подобает леди и не подходит для дочери Капо, — именно поэтому я использовала это, досаждая ему. Очевидно, у него не было проблем с тем, чтобы раздражать меня своим страхом остаться со мной наедине.
Мы наконец устроились на моей кровати после очередного спора, стоит ли нам оставлять дверь моей комнаты приоткрытой. Я могла бы сказать, что Джованни не понравился наш поцелуй. Его язык был как безжизненная улитка у меня во рту. Поцелуй с ним никогда по-настоящему не разжигал мою кровь, но это довершило дело. Казалось, он за много километров отсюда. Я встала с соблазнительной улыбкой и стянула платье через голову, представляя новый комплект бюстгальтера и трусиков La Perla, который я купила только на прошлой неделе в надежде, что кто-то, кроме меня, увидит его. Комплект был из черного кружева, открывая намек на мои соски.
Глаза Джованни расширились, окидывая меня взглядом, и во мне вспыхнула надежда. Может, мы действительно к чему-то пришли. Я забралась обратно в постель, но уже видела, как на лице Джованни появилось беспокойство, словно я собиралась навязаться ему. Поцеловав его, я попыталась притянуть к себе, но он приподнялся на руках, паря надо мной с болезненным выражением на лице. Я почувствовала, как жар прилил к моим щекам от его отказа. Я даже не была уверена, почему я все еще ощущала себя так, когда его отстранение стало болезненной рутиной.
Джованни покачал головой.
— Я не могу, Марселла. Твой отец убил бы меня, если бы узнал.
— Но моего отца здесь нет, — прорычала я.
И все же он был. Папа всегда находился в комнате, когда я оставалась наедине с Джованни, но не физически. Он не должен присутствовать физически, потому что он сидел в голове Джованни. Все боялись папу, даже мой жених. Тень моего отца следовала за мной повсюду, куда бы я ни направлялась. Я любила свою семью больше всего на свете, но в такие моменты, как этот, я жалела, что я Марселла Витиелло. Несмотря на то, что папа позволял мне встречаться, просто существованием, он поддерживал старые традиции, к которым я технически больше не была привязана. От меня все еще ожидали, что я останусь девственницей до первой брачной ночи, но чем бы мы с Джованни не занимались, это наша проблема. Конечно, так и было бы, если бы у Джованни хватило смелости прикоснуться ко мне.
Я оттолкнула его, и он сдался, откинувшись назад и облокотившись на спинку кровати. Он выглядел так, словно спрыгнул бы прямо с кровати, если бы не боялся меня обидеть. Боялся обидеть меня, боялся моего отца. Всегда боялся.
— В чем твоя проблема? Мы встречаемся уже больше двух лет, а ты до сих пор и близко не подобрался к моим трусикам.
Я не могла поверить, что затеяла этот спор. Я не могла поверить, что практически умоляла своего жениха сделать его. Всякий раз, когда мои подруги говорили о манипуляциях над своими парнями с помощью секса, я ощущала острую боль, потому что Джованни, вероятно, заплакал бы от облегчения, если бы я перестала приставать к нему с этим. Я чувствовала себя нежеланной. Я даже не осмеливалась говорить об этом со своими друзьями, а вместо этого притворялась, что я та, кто хочет дождаться замужества, как хорошая, добродетельная дочь Капо, которой все хотели меня видеть.
— Марси... — начал Джованни тоном, который наводил на мысль, что я маленькая девочка, нуждающаяся в выговоре. — Ты же знаешь, как обстоят дела.
Ох, я знала. Дело было не в обществе. А в его страхе перед отцом.
Я покончила с этим, покончила с тем, чтобы быть желанной издалека.
— Я больше не могу этого делать. Три человека это слишком в отношениях.
Я схватила свое платье и сердито натянула его через голову, не обращая внимания, услышав треск. Оно стоил целое состояние, но я могу купить новое. Я могу иметь все, что можно купить за деньги, и даже больше, если бы отец потянул за нужные ниточки. Все обращались со мной как с принцессой. Избалованная принцесса Нью-Йорка. Я знала, что это прозвище распространялось неприятным шепотом в наших кругах. Ни на что не годна, кроме как ходить по магазинам и быть красивой. Конечно, я преуспела и в том, и в другом, но я также была лучшей в классе и имела цели в жизни, которые никогда не имели значения.
— Я никогда... — сказал потрясенный Джованни, карабкаясь за мной.
