Ему словно нет никакого дела до моих жалких попыток. Моя физическая сила, наверное, вызывает у него лишь внутреннюю усмешку. Я борюсь с самим Зверем, повадки которого всецело принадлежат инстинктам.
Меня поражает скорость его реакции. Как он смог вовремя поймать меня, если даже не смотрел в мою сторону?
Холодный пот прошибает моё тело насквозь. Руки холодеют от его хриплого и низкого голоса:
— Смотри. Разве ты не узнаешь себя? — больно дергает за ладонь, резко хватает и пересаживает меня к себе на колени.
Грубо бросает, шепча возле уха и едва касаясь губами щеки:
— Это видео сломало мою жизнь. Я пересматривал его все эти дерьмовые месяцы, пока разрабатывал план твоего похищения.
— Зачем?! — он нажимает на кнопку запуска видео. Тут же тишину комнаты разрезают похабные звуки, крики и отвратительные стоны, среди которых я узнаю собственный голос.
Мужчина яростно шипит и до боли впивается пальцами в мой подбородок, не позволяя отвернуться:
— Как тебе сцена, Амелия? Была ли она достойна того, чтобы уничтожить всё, чем я дорожил?
— Я не понимаю.
— Что ты не понимаешь? Как одно видео сломало мою жизнь? Под чем ты была, когда собственными руками приговорила свою сестру и обвела меня вокруг пальца? Или же, может быть, как ты могла быть такой бесчеловечной сукой? — хватка усиливается.
Я не знаю, что болезненнее — его руки или видео, кадры которого я вряд ли смогу забыть. Во мне что-то треснуло и надломилось. Это было мощнее раската грома, но почему-то стихийный крик раздавался лишь в моей душе. Я так и не смогла выдавить ни звука.
Мне всегда казалось, что при амнезии память человека быстро восстанавливается, особенно если он просматривает старые фотографии и попадает в значимые для него места. Я с ужасом ожидала десятки воспоминаний, груз которых навечно придавит меня к земле, но ничего не происходило.
Я была чистым листом, впитывающим любую информацию. И слова мужчины превращали мой мозг в абсолютное месиво.
— Я…принимала наркотики?
— О, детка, ты буквально дышала ими. Была готова продать сестру, участвовать в оргиях и сосать каждому, у кого есть хотя бы какие-то деньги.
— Нет, — отчаянно качаю головой, — ты врешь! Зачем ты пудришь мне мозги?
Его взгляд, и без того темный, вобрал в себя всё краски ночи. Мужчина резко хватает меня за горло и встает, руками удерживая меня на весу.
— Ты задаешь неправильные вопросы, Амелия. Лучше бы ты спросила, как теперь тебе жить с этой виной, которую я не позволю тебе забыть, — его пальцы отпускают мою шею. Я медленно оседаю на пол и из последних сил хватаюсь за стол, пытаясь дотянуться до ножа. В этот раз мужчина даже не мешает мне.
Он просто смотрит, и его холодные глаза вышибают дух из моего ослабленного тела.
Я резко хватаю нож и прижимаю его к своему горлу. Головой понимаю, что иду на слишком рисковый шаг, но всё же не могу отступить.
Незнакомец уже не единожды доказывал, что в силе и скорости реакции ему нет равных. И всё же, если я захочу вогнать нож под кожу, он не успеет.
— Выключи видео. Сейчас же! — ползу как можно дальше от него и двигаюсь крайне медленно из-за связанных ног.
— Хорошо. Только не делай ничего с собой, — берёт пульт и нажимает на кнопку «стоп».
Между нами повисла оглушительная тишина, но мне до сих пор мерещились мерзкие хлопки и страстные стоны, больше всего отвращающие тем, что они полностью копировали мой голос. Я всё еще не верила. Была уверена в себе и в собственной сестре на сто процентов и потому мечтала просто оглохнуть. Стереть память заново, лишь бы ничего не узнавать.
Спиной я натыкаюсь на стену и медленно тянусь к ногам. Не спускаю внимательного взгляда с мужчины и отслеживаю каждый его шаг.
Зло шиплю, как одинокий волчонок, предостерегая:
— Не подходи ко мне. Иначе всё твои труды пойдут насмарку, — острым лезвием режу веревку и освобождаю ноги.
Аккуратно поднимаюсь, держась за стену и чувствуя непередаваемую тяжесть в теле. Мне больно, но я не сдаюсь. Крепко стискиваю зубы и переступаю с ноги на ногу.
— Отпусти меня. Молю, отпусти. Я просто уйду и никому не расскажу о тебе. Честно.
Губы мужчины растягиваются в зловещей улыбке. Его недобрый взгляд опускается на мою шею, и он словно испытывает меня, медленно подкрадываясь:
— Думаешь, если расскажешь — кто-то тебе поверит? Ты потеряла свою память, и, судя по твоим действиям, ведешь себя так, будто у тебя две личности. Можешь хоть на весь мир прокричать о своем похищении — не найдется ни одного человека, который тебе поверит.
Он делает один шаг и резко, с нажимом спрашивает:
— Что, так противно смотреть на себя? Видеть, какая ты потаскуха? Под кайфом ты бы наверняка была более сговорчивой.
— Стой на месте! Я…я никогда не принимала наркотики. Ты не обманешь меня. Видео — монтаж!
— В твоей крови нашли экстази и героин. Я тоже хотел верить, что это — лишь монтаж, но, к сожалению, вынужден тебя огорчить. Ты неплохо так отжигала с другими мужиками, бессовестно выдавая себя за Монику. И я поверил тебе. Чокнутый идиот.
Я вздрагиваю от тугого комка страха, скапливающегося в районе живота. Меня бьет маленькая дрожь, и мне страшно вовсе не от его слов, а от звука имени, которое застряло в глубине подсознания.
Моника.
Сестра, как же ты могла так поступить? Чем я заслужила это?
— Боишься? — удовлетворенно кивает головой и продолжает, — это правильно. Тебе ведь страшно не просто так, верно, Амелия? Ты боишься, потому что я знаю всю мерзкую правду о тебе. И намерен ею же тебя уничтожить.
Глава 3. Амелия — замена Моники
— О какой правде ты говоришь? Пусть я и потеряла все свои воспоминания, но я все еще помню, кем являюсь. Я бы никогда не навредила Монике. Она была для меня самым близким человеком! — мой голос надрывается от едва сдерживаемой боли. Я ошарашена его словами и опустошена, потому что мою голову буквально рвут на части сотни сомнений и страхов.
Я сглатываю комок, резко возникший в горле при виде ироничной усмешки на лице мужчины. Он смотрит на меня одержимым взглядом. Мне очевидно его желание рискнуть и подойти ко мне, чтобы отбросить нож в сторону, и в то же время незнакомец отказывается от этой идеи. Моя жизнь дорога ему. Хотел бы мстить и уничтожить — был бы только рад столь плачевному концу моей жизни.
Значит, есть что-то еще. Что-то, чего я не знаю.
— Я говорю о том дне, когда ты специально скрыла свои волосы и надела парик, чтобы быть максимально похожей на Монику. Ты отправила мне это видео, убедив в том, что именно она участвовала во всех этих оргиях. Ты ведь всегда ревновала меня к ней. Бесилась, замечая моё внимание, и добровольно спала со мной, когда она мне отказывала. Что же, ты добилась своего.
Из моего горла вырывается истерический смешок. Я резко качаю головой, недоуменно переспрашивая:
— Я? Спала с тобой? — холодно и желчно шиплю, испытывая презрение к человеку, у которого хватает ума только на то, чтобы угрожать слабой и запутавшейся девушке. — Если бы я правда была так одержима тобой, разве я смогла бы тебя забыть? К тому же…ты противоречишь сам себе. Откуда тебе знать, кто на этом видео? Раз ты так легко нас перепутал, с чего такая уверенность, что именно я была частью этого омерзительного кадра?
— Я уверен на сто процентов в том, что Моника не имеет никакого отношения к этому видео. Она бы мне никогда не изменила. Я слишком поздно понял, что натворил дел и совершил непоправимую ошибку, из-за которой она от меня отвернулась. Не без твоей подачи, разумеется, — голос мужчины дрожит от едва сдерживаемой ярости. Холодок пробегает по моему телу от жестокой усмешки, уродующей его красивое лицо.
— То есть ты доверяешь лишь своему предчувствию? Судя по твоим словам, изначально ты поверил в то, что она тебе изменила. Должно быть что-то еще. Почему ты так резко поменял своё мнение и считаешь меня виноватой?
