атеистка? Пусть курс и будет связан с синагогой, вы как преподаватель не обязаны соблюдать все правила. – Итан так старался переубедить ее, что начал путаться в словах. – Мы проводим множество разных светских мероприятий. Например, курсы по вязанию и аквааэробике в Еврейском общинном центре.
Глаза Наоми сузились, и она резко остановилась. Она чуяла любой подвох хоть за милю.
– Мне не нравится, когда меня используют в любого рода рекламных трюках.
Если ее имя и попадало в заголовки, то эти заголовки диктовала она сама.
Итан ошарашенно замер на месте, отчего в душном коридоре начала скапливаться шумная толпа.
– Все совсем не так. Я бы никогда не…
– И не желаю быть объектом благотворительности. – Наоми не была заинтересована в «реабилитации имиджа». Она не желала возвращаться к прошлой жизни, снявшись в каком-нибудь социальном ролике, зазывающем в религиозную общину. Спасение – последнее, в чем она нуждалась.
– Наоми… э-э-э… мисс Грант, вы только сделаете мне одолжение. Если кто и является в этой ситуации объектом благотворительности, так это я. Я со своей полупустой синагогой. Серьезно, посещаемость настолько низкая, что едва ли заполняются первые десять рядов.
– Поверьте, я не являюсь ответом на ваши молитвы. – Он определенно не понимал, кем она была и чем занималась. – Посмотрите на меня внимательно – и вы поймете, что я имею в виду. – Наоми не жалела ни об одном своем поступке, но и не питала иллюзий насчет их последствий.
– При всем уважении, мне известно, кто вы, – сказал Итан, и надо отдать ему должное, даже не усмехнулся. – Моя сестра одной из первых подписалась на вашу платформу. – Произнеся это, он опустил взгляд, но лишь на мгновение. – Она большая поклонница вашей работы по формированию инклюзивного онлайн-сообщества и дошла до того, что отправила мне ваш профайл на «Форбс».
Ну наконец-то он покраснел! Щеки Итана покрылись маковым румянцем.
– Кажется, в той статье они еще назвали вас «Альфред Кинси на шпильках».
Наоми поморщилась.
– Уверена, они хотели как лучше.
– Я считаю вас очень впечатляющей личностью, – произнес он восхитительно глубоким голосом.
– Но вы ведь не подписаны на «Бесстыжих», не так ли?
Может, реформистский иудаизм и считается религией относительно свободных нравов, но не настолько. По крайней мере, когда она последний раз интересовалась, все было именно так.
– Нет. То есть пока нет. Если это для вас важно, то я займусь этим.
Сердце Наоми заколотилось, и ей снова пришлось напомнить себе, что он был для нее персоной нон-грата. Ей уже давно ничего не предлагали без сексуального подтекста.
– Мисс Грант, – он открыл перед ней дверь, когда они дошли до конца коридора, – я предлагаю вам вести семинары в лекционном зале, поскольку верю в ваши преподавательские способности. Я пытаюсь реформировать свою общину, привлечь более молодых людей и показать им, что иудаизм и их образ жизни могут дополнять, а не противоречить друг другу. Если у меня не получится сделать иудаизм востребованным, если его практика не может отражать реалии интимной жизни в современном мире, то оставшиеся члены общины избавятся от меня быстрее, чем я успею показать им, на что способен.
Наоми поразилась тому, что в коридоре, полном невольных слушателей, никто не остановился, чтобы поаплодировать его маленькой пылкой речи. Пора было убираться отсюда, пока она не натворила глупостей.
– Я – не тот человек, которого вы ищете. Было приятно пообщаться. – Это было почти правдой. – Удачи в спасении вашей синагоги.
– Подождите. Это займет всего секунду. Обещаю перестать донимать вас после этого. – Он даже не представлял, как мог бы ее донимать. – Может, у вас есть на примете кто-то другой? Тот, кто мог бы рассмотреть данное предложение?
Наоми замедлила шаг.
– Вы женаты?
Вопрос приземлился между ними подобно огромному пианино.
– Э-э-э… нет.
– Помолвлены или состоите в романтических отношениях?
– Нет, – для пущего эффекта он покачал головой.
– Тогда мне нечего вам предложить.
– Kol hat’chalot kashot, – пробурчал себе под нос Итан.
– Что-что?
– Простите, – сказал он, одаривая ее улыбкой. – Это старая еврейская пословица. Переводится: лиха беда – начало. Должен признаться, я потерял нить разговора. Вы все еще отказываетесь от моего предложения?
– Моя нога не переступала порога синагоги со дня моей бат-мицвы, – призналась Наоми, что сложно было назвать ответом, но тут Итан подался вперед, она уловила пряный аромат бальзама после бритья и уже не помнила, куда вообще собиралась идти.
– Ох! – Дыхание Итана сбилось, зрачки расшились. – Так вы – еврейка?
– Я бы так не сказала. – Всего пару минут назад ей казалось, что их диалог пойдет по совершенно иному сценарию.
– Точно. Простите. Я не хочу докучать вам. Если передумаете, то меня можно найти в Бет Элохим почти каждый день. Это в Пасадине. – С этими словами он протянул ей свою визитку.
Наоми открыла дверь в другой зал, но не вошла. Вместо этого она подняла руку, чтобы прервать его.
– Вы точно раввин?
Он улыбнулся ей напоследок, вероятно испытывая облегчение оттого, что ответ на этот вопрос ему точно известен.
– Точнее некуда.
– Вот так подфартило, – пробурчала Наоми себе под нос, смяв визитку в кулаке и уходя из его жизни навсегда.
Глава 2
Так уж сложилось, что в распоряжении Наоми Грант, известной бунтарки, оказался угловой кабинет, в котором она работала с девяти утра до пяти вечера. За два года своего существования платформа «Бесстыжие», которая задумывалась как провокация, призванная раскачать болотце сексуального просвещения и сделать его более демократичным, сейчас имела изрядное количество платежеспособных подписчиков, чтобы команда проекта могла позволить себе не только студию в Бербанке, но и официальную штаб-квартиру в Западном Голливуде. И, несмотря на отчаянные попытки Наоми не поддаваться рутине, теперь ее почти всегда можно было найти в определенном месте.
Более того, ее обязанности в компании несколько изменились, и теперь она не снимала с себя одежду, а контролировала работу поставщиков и занималась организацией собраний. Ей пришлось избавиться от изрядной части продуманного гардероба обольстительницы в пользу более удобной деловой одежды.
