— Там есть завязки на талии. Остальное закатаешь, — хочется верить, что с этим она как-то сама справится. А если нет — пусть ходит голая, Боги с ней. Едва ли ему так осточертеет чужая голая задница, чтобы еще и штаны кому-то подвязывать. В няньки не нанимался.
Размяв плечи под трескотню огня, Лестер дал даме шанс уединиться в гостиной, отправившись в огороженную стеллажом кухню. Здесь еще с обеда оставалась пшенка и консервы. Те самые, что людоеды предположительно не умеют готовить.
— Как думаешь, каннибалы варят тушенку? — не самый, наверное, удачный вопрос для поддержания беседы с выловленной в лесу туристкой, но Лестер так давно не развлекал гостей болтовней, что растерял навык. Зачем вообще было ее развлекать? Может пусть сидит тихонько в углу до утра и удачной возможности сплавить внезапную эту обузу в направлении цивилизации?
— Переоделась — иди сюда, голодная небось, — правильно говорят, породу ничем не вытравишь. Алек был приучен заботиться о младших, женщинах и тех, кто сам о себе не может. Отвечать за других — дело привычное и естественное, пусть добром ему и не вышло. Вот и теперь. А завтра она вернется в город и заявит, что ее тут изнасиловали три раза. Не верил отшельник Лестер в людей, а в женщин и подавно. Впрочем, отсутствие веры не сказалось на решимости погреть организм самым естественным образом — закинуть в желудок углей. И девчонку тоже надо заставить поесть. Даже если у нее там фигура, веганство и прочие модные заморочки. А то еще завтра устроит ему аттракцион “вылечи меня”. Только этого не хватало.
— Ешь, — на деревянном, довольно грубом столе без скатерти и прочей дребедени, сиротливо ожидали своего часа две порции каши с тушенкой. Не королевский ужин, так и не хоромы кругом, поди. Не дожидаясь дамы, Алек первым принялся за еду. Голодный был, пол дня по лесам бродил, снимал силки незадачливых охотников, что б им в такую же вот дождину три дня пешком по бездорожью шагать без привалов.
— Алеком можешь звать, — налив в кружку с отбитой ручкой чая, Лестер хмуро оглядел Пенни в одежке с чужого плеча. Смотрелась забавно и так растерянно, что даже злость поубавилась. Мало что ли дурех на свете, на всех не набесишься. — Шоколада нет, сладостей тоже. Авторы видят Пенни и Алека такими)d2e4c433-744e-417a-8799-8af08a47eaba.jpg
ПЕННИ
Одежда пахла чистотой. Льюис почувствовала приятное расслабление. Незнакомец всё меньше походил на маньяка и, тем более, на каннибала, с которым себя всё чаще сравнивал. Пенни казалось, что он и сам нервничал не хуже неё, странно шутил… Или не шутил? В любом случае, сейчас она не ощущала никакой неприязни к нему.
Девушка выдохнула и направилась туда, куда ушел мужчина. Закутком за стеллажом оказалась кухня. Мужчина подвинул к ней тарелку, которая громко прогремела по деревянному столу. Еда походила на ту, что дают в солдатской столовой — каша и тушенка. Пенни сначала замешкалась, но вдруг ощутив ужасный голод почти бросилась на еду. Горячая еда согревала желудок и туманила мозг. Ещё бы — в лесу она так промокла и замерзла!
“Алек” Мысленно девушка проговаривала его имя и украдкой поглядывала на хозяина дома.
Пенни наконец решилась начать разговор:
— Я понимаю, что я нежеланный гость… — она замешкалась, — Уйду завтра, как только станет светло.
Пенни взглянула на свой вымокший рюкзак. “Да… лишь бы дождь закончился”
— Правда, кажется, я заблудилась. Буду признательна, Алек, — девушка опустила глаза, — если покажешь дорогу к большой тропе. — она вычерчивала круги ложкой в тарелке с кашей.
Льюис заметила раскрытую книгу с какими-то пометками. “Интересно, о чем он читает?” Она перевела взгляд с книги на лицо Алека, будто в поисках ответа: его волосы были растрепаны, но не выглядели небрежно, а скорее, такая прическа только добавляла ему брутальности. Хотя, куда еще брутальнее с такой-то бородой? Она разглядывала его скулы и нос, брови и лоб — морщинки между бровями делали его лицо хмурым. Пенни поймала себя на том, что уже откровенно пялится на мужчину, поэтому взглянуть в его глаза она так и не решилась. Она доела остатки еды и расслабленно откинулась на спинку стула.
— Спасибо за сытный и согревающий ужин, — Пенни улыбнулась, — получилось довольно вкусно.
Она рассматривала дом с удивлением: здесь было как минимум две комнаты. Место где они сидели было огорожено большим стеллажом с книгами. Некоторые из книг выглядели весьма потрепанными. “Возможно, его любимые” — девушка вспомнила свою зашерканную книгу и лицо Джерри, когда тот дарил ей этот чудесный роман в новой мягкой обложке, с хрустящими страницами…
Её взгляд устремился в окно — дождь и не думал прекращаться. Периодически лес освещали молнии и вдалеке всё ещё слышались раскаты грома. “Даже в такой глуши мне не отделаться от воспоминаний” — Льюис почему-то представила, как она бодро шагала по лесу вначале и кричала во всё горло ругательства и улыбнулась, но тут же с тоской посмотрела на рюкзак — скорее всего, книга промокла, как и вся её одежда. И, по-хорошему, надо бы всё достать и просушить, но девушке было так жутко уютно, что даже двигаться не хотелось.
— Шоколад… Нет, я не люблю сладости. Но “Шоколад” люблю. Перечитывать. Это моя любимая книга. — Пенни мягко улыбнулась и повела плечами.
— Как-то здесь прибрано, — она хихикнула, — давно ты здесь живешь… один? У маньяков из моих нелюбимых книг и фильмов всегда бардак. — Льюис почувствовала некий задор — ей стало интересно, удастся ли заставить нового знакомого улыбнуться?
Алек
Много ты понимаешь, девочка", — взгляд, насмешливо-сомневающийся, прошёлся по гостье. Одежда с чужого (его!) плеча смотрелась мешковато, от того хрупкое это создание казалось ещё большим ребенком. Студенткой первых курсов — не более. Не то серые, не то зелёные глаза, пугливо-обиженные, как бывает у котенка, наступи ему хозяин ненароком на хвост. Мокрые ещё волосы, бледная кожа — бродячая кошка не иначе.
А все туда же. Понимает она!
Понимающих Алек вообще не жаловал. Вся эта гвардия психологов, терапевтов и прочих сострадателей, лучше тебя знающих, что ты хочешь, как тебе быть и где у тебя проблемы. И женщины. Пониматели высшего уровня. Ничерта не смыслят, но так и рвутся раскромсать тебе грудину скальпелем любопытства.
— Далеко пойдешь? — вполне искренне полюбопытствовал Лестер. Еды на его тарелке почти не осталось, в отличие от гостьи он привык не размазывать кашу, а есть ее. Как известно, если не успел, то рискуешь сдохнуть голодным, что так себе удовольствие, между прочим.
— После такого ливня развезет все тропы. Ты свои брендовые кроссовки после первого же шага оставишь трясине. Леший будет рад, — после сильного дождя дороги тут были ни к черту. Алек обычно брал с собой палку, чтоб иметь шанс не растерять обувку по пути следования. Причем, он-то дураком не был, выбирал берцы или резиновые сапоги из арсенала охотников да рыболовов. В кроссовках тут только грязь зачерпывать и пяткой хлюпать в этой жиже.
Ещё интереснее, в какую сторону она такая самостоятельная пойдет. Потому как прошлый ее курс лежал прямиком к самоубийству. Впереди ждало либо озеро, либо скалистый обрыв. Она, конечно, об этом даже не подозревала и тут же призналась в том под насмешливым его взглядом. Забавная, говорит, как будто заснула в прошлом веке, очнулась в этом и ещё не набралась модных словечек.
— Посмотрим, — уклончивый ответ мог показаться грубым, но Алек хорошо знал местные ненастья. Могло и на неделю зарядить ливнем, что даже нос на улицу противно высовывать. Ещё не ясно "посветлеет" ли завтра, может, только хуже станет.
— Понравилось значит, — губы растянулись в усмешке. О еде ли он переспросил? Или… Девчонка так откровенно сверлила его рожу взглядом, что даже слепой бы почувствовал. Алек не мешал — пусть себе смотрит. Вряд ли узнает в нем того, кого узнать не должна, а на остальное плевать.
— На здоровье, — а то вон как напряглась, будто пойманная с рукой в чужом кармане.
