он был совсем легкий. Плохо, что весь оказался на моём то ли спасителе, то ли обидчике.
— У вас сотрясение, срочно в больницу, — голос уже не выражает прежней растерянности. Парень уверенно подхватывает меня на руки и куда-то тащит.
Очень надеюсь, что и правда отвезет в больницу, ибо отбиться от него в моем состоянии просто не представляется возможным.
В больнице, куда меня, слава Богу, доставил парень, мне всё-таки диагностировали сотрясение и предложили госпитализацию. Честно говоря, чувствовала себя настолько плохо, что с удовольствием бы согласилась, но была одна проблема. Кавказец притащил меня не в государственную, а в платную клинику. Боюсь представить, сколько тут может стоить один день «проживания», и как же я радовалась, что парень оказался совестливым и, очевидно, пытаясь искупить свою вину за то, что сбил меня, оплатил этот приём.
— Я отвезу вас домой, — переговорив с врачом, парень снова продолжает роль заботливой курочки-наседки. — Где вы живете?
Вопрос неожиданно повергает меня в ступор. И на то есть две причины. Во-первых, я боюсь сообщать незнакомцу свой адрес. Мы живем с бабушкой вдвоем и в случае чего не хотелось бы отбиваться от толпы кавказцев, которым захочется меня навестить. А во-вторых, старенькая однушка в аварийном доме позапрошлого столетия на окраине города никак не вяжется с тем шикарным автомобилем, на котором меня собирается «подвезти» тот, чьё имя я даже пока не знаю.
— А как вас зовут? — вдруг решаю задать вопрос, хотя понятия не имею, зачем мне эта информация.
— Давид, — улыбается парень, аккуратно везя меня на кресле к выходу из клиники.
Давид, Давид… Кто же он всё-таки по национальности? Никогда не умела их различать. Лишь бы не армянин. Терпеть не могу армян. Сколько раз ни пересекалась с представителями этой национальности, всё время одни беды у меня от них… Но имя вроде бы не армянское. Хотя… кто их знает…
— Знаете, Давид, — стараюсь говорить спокойно и уверенно, — я благодарна вам за помощь, и думаю, что дальше я вполне справлюсь сама.
Стараюсь быть приветливой, и всем своим видом намекаю, что на этом мы с ним прощаемся. Но парень, похоже, не понимает намека и не отпускает ручку коляски, которую я собираюсь покинуть.
— Об этом не может быть и речи, — твердо заявляет, и мне становится очень тревожно. — Я отвезу вас до дома. Говорите адрес.
Черные глаза с огромными ресницами смотрят на меня в упор, и я совершенно растерявшись, вдруг говорю свой адрес. По пути стараюсь помалкивать — ни к чему мне разговаривать с тем, кого вижу первый и, надеюсь, последний раз.
— Асья, — с акцентом моё имя звучит как какое-то блюдо на мангале. — Навигатор ведет меня прямо, но мне кажется, что мы заблудились…
Парень выглядит сосредоточенно и немного обеспокоенно. Немудрено — мы уже проехали частный сектор, дачи и кладбище, а навигатор всё никак не унимается и упорно настаивает на своём.
— Да, всё верно, мы уже подъезжаем, — говорю, смутившись. Этот мажор, наверняка, никогда не бывал в таких районах, как мой, и не представляет, что в том сооружении, что через пару минут предстанет перед его глазами, вообще можно жить.
Подъехав к моему дому, парень припарковал машину и заглушил мотор.
— Спасибо, что подвезли. Дальше я сама, — последнюю фразу говорю не просто серьезно, а даже строго — допустить, чтобы бабушка увидела меня с кавказцем я не могу. Она всё расскажет моим родителям и тогда мне обеспечен будет тотальный контроль, а вечерние прогулки и мероприятия мне вообще будут запрещены.
— Асья, не пытайтесь от меня отделаться, — настойчиво проговаривает Давид. — Если мои родители узнают о том, что я оставил вас в таком состоянии, от меня отрекутся и назовут позором семьи, — парень явно шутит, и мне становится немного спокойнее. Ладно уж, пусть провожает — авось и не заметит бабуля, с кем я приехала.
Подходим к двери на втором этаже, и я не стуча и не нажимая на кнопку старого, многократно окрашенного звонка, предпринимаю очередную, и надеюсь, последнюю, попытку отделаться от Давида. Для этого я подхожу к двери и открываю её своим ключом. Затем резко разворачиваюсь, чтобы преградить парню проход и тем самым дать понять, что не намерена пускать его дальше порога. Но моя голова снова меня подводит — от резкого разворота я теряю координацию и куда-то улетаю. Благо, падение длится недолго — крепкие руки подхватывают меня, словно пушинку. Давид держит меня и с ужасом всматривается в моё лицо.
Да, парень, лучше поскорее ставь меня на место и беги — я девушка-приключение, в любой момент могу либо упасть, либо снова вывернуть на тебя содержимое своего желудка, либо чего еще поинтересней сотворить.
— Вот видите, а вы еще не хотели, чтобы я вас провожал, — говорит он, толкая любезно открытую мной дверь и смело шагает внутрь.
Мне конец. Сейчас бабушка выйдет в коридор и увидит меня на руках у парня. Незнакомого. Нерусского. Да её откачивать придется!
— Тише, умоляю, — шепчу Давиду, когда мы пересекаем границу квартиры.
— Я понимаю, ваши родители наверняка уже спят, — слышу в ответ такой же шепот, только с акцентом. — Асья, я могу быть уверен, что вы благополучно доберетесь до своей комнаты? — серьезно интересуется парень.
— Давид, хватит уже! — кричу шепотом. — Конечно, я доберусь до комнаты. В этой квартире больше некуда добираться — тут всего одна комната и она перед нами, — указываю парню на старую облупленную дверь из фанеры, которая хоть и закрыта в данный момент, но в любую секунду может открыться. — Я прошу вас — идите уже домой. Еще раз благодарю, что позаботились обо мне.
Во время моей речи парень пытается еще что-то сказать, но пока он находил нужные слова, я всё-таки вытолкала его за дверь и быстро заперла замок и на всякий случай даже «собачку» повесила.
Всё. Можно выдохнуть. От кавказца вроде отделалась. Бабушка нас не засекла. Давида я больше не увижу. Ну, прям одна новость лучше другой!
И чтобы не расстраивать себя на ночь глядя, вспоминая плохие события сегодняшнего дня, я быстро стягиваю с себя одежду и, надев свою любимую пижаму, ныряю под одеяло. Что-то зябко сегодня ночью, а ведь еще пару часов назад вечер был почти по-летнему теплым…
Закрываю глаза и уже привычно вспоминаю перед сном Марио. Вот это да! После моего падению под колесами велосипеда Давида, я впервые вспомнила итальянца. И то, как вспомнила — по привычке. Привыкла перед сном думать о чем-то хорошем,
