наполнил кабину.
— Не могу поверить, что ты запустила бейсбольной битой в его грузовик.
Я не знала наверняка, но его слова прозвучали почти как восхищение.
Я пожала плечами.
— Я была расстроена.
— Ни хрена себе.
Я почувствовала, как он посмотрел на меня. Машина слегка вильнула, и он тут же вернул свое внимание к дороге.
— Что ты вообще здесь делаешь? — спросила я с горечью в голосе. — Приехал на празднование помолвки?
— Не совсем. — Джейсон сделал паузу и сжал руль, прежде чем продолжить. — Мой дедушка сейчас не в лучшей форме. В этом году он почти ничего не сажал. Впервые за пятьдесят лет, вообще-то. Я помогаю ему навести порядок, понять, что делать дальше.
— Джонатан не собирается заниматься фермерством? — эта новость удивила меня, и, взглянув на него, я заметила, как сжалась его челюсть.
— Не в одиночку.
Я кивнула. За последнее время я несколько раз видела Гартона Кинга в городе, и каждый раз он выглядел более худым и хрупким, чем в предыдущий. Теперь он ходил с тростью и выглядел очень раздраженным из-за этого.
— Значит, ты будешь здесь на время подготовки к свадьбе.
— Похоже на то.
— Повезло тебе.
Раскаты грома сделали дальнейший разговор невозможным, по крайней мере я именно этим и оправдывалась. Затем прислонилась головой к холодному стеклу и опустила глаза, наблюдая за тем, как капли стекали по окну.
Через несколько минут мы подъехали к моей подъездной дорожке, и я с некоторым неудовольствием отметила белую простыню, обернутую вокруг крыши башенки второго этажа. В своем кратковременном психозе я забыла запереть ворота сарая и, видимо, закрыть заднюю дверь.
Джейсон заглушил двигатель, и, когда стеклоочистители затихли, весь мир почти исчез за завесой дождя.
— Я займусь дверью сарая. А ты беги к крыльцу.
Я зарычала так, словно он только что угрожал поджечь мой дом.
— Я займусь дверью сарая. А ты иди домой.
Он проигнорировал меня.
— Готова? Раз, два…
Я распахнула дверь, и от удара холодного дождя у меня перехватило дыхание. Я с трудом выбралась из кабины, моя рука жалобно заныла, когда я попыталась использовать дверь в качестве рычага, проклиная бурю, грязь, холод, Джейсона Кинга и всех остальных в целом мире. С помощью своего веса я закрыла дверь и бросилась к крыльцу.
Дверь с сеткой билась о раму до тех пор, пока не повисла немного наискосок. Моя бабушка наверняка скорчилась в гробу от того, что я так небрежно обошлась с её домом.
Вдалеке виднелись очертания красного сарая, но Джейсона не было видно. Я не должна его ненавидеть. Он не изменял мне. Но он был Кингом, а у всех Кингов есть серьезные недостатки, из-за которых им невозможно доверять. Джейсон и его отец, по крайней мере, были достаточно честны, чтобы собрать вещи и уехать в большой город, где их род вписывался в компанию других акул.
Я прошаркала на кухню, не обратив внимания на следы дождя и грязи, которые притащила с собой. Завтра. Завтра я всё уберу, но не сегодня. Сегодня я была вся в изнеможении и смущении, и на чистоту не осталось сил.
Мистик выскользнула из своего укрытия под красным комодом, который я использовала для хранения полотенец и посуды. Она увидела мои ноги и тут же отступила назад, когда поняла, что пол теперь весь в воде. Она прижалась задом к коврику возле раковины и жалобно заскулила.
Мои ботинки заскрипели, когда я остановилась перед кучей мятно-зеленого наполнителя и открытой голубой коробкой. Я не могла пошевелиться. Не могла думать.
И всё ещё стояла на месте, когда сломанная дверь с шумом открылась, и Джейсон Кинг вошел в мою кухню. Я слышала его позади себя, звуки капающей воды и скрип ботинок по мокрому дереву.
Он прошел мимо меня к ванной комнате у зимнего сада и исчез в коридоре по направлению к гостевой зоне. Я понятия не имела, что он там делал, но все те механизмы, которые должны были работать в моем мозгу, не работали, поэтому я просто стояла на месте. Свет в ванной включился, вода тоже. Когда он вернулся через несколько минут, в руках у него была целая охапка полотенец.
— Я не думаю, что был в доме твоей бабушки с тех пор, как мне было лет восемь. Кажется, на твоем дне рождения.
Он небрежно, словно к ним было не опасно прикасаться, бросил на островок белую коробку с оставшимся мелким наполнителем и положил рядом стопку полотенец. Я наблюдала, как он достал верхнее полотенце и небрежно обернул его вокруг моих плеч. Я смотрела на него, пока он вытирал воду с моих рук. И не стала его останавливать, хотя эти действия привели меня в замешательство. Пытался ли он быть милым? Неужели он считал меня больной, которая не могла даже вытереться? Он выглядел поглощенным своей работой, поэтому я не ответила ему.
— Как долго? — тихо спросил он.
— Прости?
— Сколько времени прошло момента смерти твоей бабушки.
Я нахмурилась. Это было как соль на открытую рану. Я отпихнула его руки и взяла полотенце в руки, чтобы вытереть лицо и безрезультатно отжать мокрые волосы, которые грязными светлыми прядями свисали по спине.
— Три года. Она умерла три года назад в январе.
Пока я вытиралась, Джейсон выдвинул табуреты из-под островка и поставил их один напротив другого. Я наблюдала за происходящим с вялым любопытством. За окном сверкнула молния, а затем раздался раскат грома, от которого задрожали стекла в моих шкафах.
— Садись, — приказал он требовательно, но мягко. Я опустилась на табурет, а он сел прямо передо мной, и наши колени неловко соприкоснулись. Он развернул аптечку, которую стащил из-под раковины в ванной. Когда он попытался взять мою раненую руку, я отпрянула от него с такой силой, что чуть не упала с табурета.
— Я не ребенок, — повторила я. — Тебе нужно идти домой, Джейсон.
— Перестань упрямиться. Ты не сможешь перевязать её одной рукой. — Уголок его рта приподнялся в ухмылке. — Хотя было бы забавно посмотреть, как ты пытаешься.
Я нахмурилась и вытянула руку в его сторону, чтобы он мог хорошо рассмотреть рану. Она располагалась прямо на тыльной стороне предплечья, где мне было бы чертовски трудно разглядеть её, не говоря уже о том, чтобы аккуратно перевязать. Признание причинило боль.
— Похоже, я тебе не очень нравлюсь. — Он смочил ватный шарик антисептическим средством и начал методично очищать рану, осторожно продвигаясь к самому порезу. Я старалась не смотреть, но каждое нежное прикосновение заставляло меня морщиться от боли.
— Я не знаю
