Словно уловив мои мысли, как хищная птица, мама устремляет на меня свои светло-голубые глаза с другого конца бального зала. Она опускает золотую маску и выгибает густую бровь. По выражению ее лица можно понять, насколько она не впечатлена моим не самым лучшим появлением на ее большом балу.
Поправка: на балу моего отца.
На который Эленор пригласила своего второго мужа в качестве почетного гостя.
Может, я и ненавидел этого ублюдка, но я бы никогда не посмел оскорбить память моего отца подобным образом.
Я выражаю уважение. Всегда.
Но это специальность моей матери: оскорблять мужчин в своей жизни.
Повсюду видны следы ее перфекционизма. Поверхности отполированы до блеска. Посреди бального зала в виде фонтанов стоят бочки с вином, а стены, похожие на собор, украшены декоративными масками. Театральное сочетание золотого и черного цветов символизирует праздничный венецианский карнавал.
Весь этот маскарад — один большой ироничный обман: маска, надетая на маску.
Ближе к концу его дней стало очевидно, что его психическое расстройство усилилось. Человек, придерживающийся старых обычаев, такой, как мой отец, никогда бы не согласился на какую-либо оценку.
Наша семья была на грани полного краха, прежде чем мой отец в пьяном виде упал с лестницы. И тут его пистолет выстрелил. Пуля попала ему в лицо.
Я помню, как смотрел на обожженную плоть, разорванную так, что виднелись кости.
Несчастный случай так и не был расследован. Правильные карманы были набиты годами, и до тех пор, пока эти карманы продолжали набиваться после того, как мой отец оказался на глубине шести футов, вопросов не возникало.
Кроме того, с чего бы начали власти? Выбирайте сами. Объединенная ненависть к моему отцу со стороны всех крупных преступных группировок требовала его головы. Единственным спасением, которое спасло нас с матерью, была безупречная репутация моей матери, и она была убийственной.
Но это ненадолго сдержало волков.
После похорон моего отца, когда я стал самым молодым доном в Пустоши, другие синдикаты почувствовали, что дело нечисто, и вскоре они нанесли бы удар.
Уголек гнева тлеет у меня под кожей, и я хватаю бокал с подноса, проходящего мимо человека. Я выпиваю шампанское одним глотком, морща нос от шипения. Мне нужно что-то покрепче. Поверх стеклянного бортика я замечаю свои разбитые и окровавленные костяшки пальцев.
Эленора делает едва заметный жест, давая мне понять, чтобы я смешался с гостями. Я замечаю Маркеса, советника мексиканского синдиката, который приближается со женой.
Дружелюбная улыбка его жены исчезает, когда она оказывается достаточно близко, чтобы распознать в пятнах на моей рубашке кровь. Она крепче сжимает руку мужа, и он, коротко кивнув, направляет их в противоположном направлении.
Кривая улыбка появляется на моем лице, когда я киваю ему в ответ. Ходят слухи, что я «сын эксцентричного дона, который позволил своей империи рухнуть». Я одет просто, как подобает случаю.
Моя мать бросает на меня разочарованный взгляд. Хотя, чтобы избежать ее неизбежного недовольства, мне следовало привести себя в порядок. Но я здесь не для того, чтобы произвести впечатление на другие синдикаты, мою мать или Кассатто. Особенно после объявления, которое заставило меня выйти на тропу войны и проливать кровь.
Я здесь для того, чтобы сохранить последние остатки моей территории.
Всего несколько лет назад, когда Эленор объявила о моем вступлении на престол империи Эрасто в качестве дона Венеты, мне едва исполнилось восемнадцать, и это был всего лишь титул. Используя единственного наследника организации Венета по мужской линии в качестве прикрытия, моя мать смогла сохранить контроль над делами моего отца из-за кулис.
Она очень предприимчивая бизнесвумен — из тех, кто не возражает против того, что другие считают ее слабой, в то время как она вонзает нож им в спину. Иногда буквально.
Но даже хитрая Элли Эрасто не могла предвидеть, как сильно ее муж надул нас.
Мой отец был в долгу перед всеми.
И когда я был молодым доном, другие преступные синдикаты следили за мной, как ястреб за своей добычей, слабым грызуном, который только и ждет, чтобы его прикончили. Если бы не давний союз моей матери с Руинами, который обеспечил мне определенную защиту, я, вероятно, никогда бы не дожил до своего девятнадцатилетия.
Но даже тогда долги моего отца были слишком велики. И когда целью становится голова дона, все нетерпеливые, жаждущие власти игроки точат свои ножи в жадном предвкушении.
В попытке заключить союз с таким отщепенцем, как я, я выступил против Карлоса Карпеллы, главаря мафии Коза Ностра, дни которого сочтены, когда он дезертировал из Руин, центра организованной преступности, в который входили все крупные преступные группировки города Пустоши.
С этой мыслью я замечаю Люциана Кросса, Безумца из Ирландского синдиката, и его жену Вайолет, танцующих вальс на танцполе. Подобно хищнику, которым является наемный убийца, Люциан чувствует мой взгляд, и его взгляд ищет меня в толпе мягко освещенного бального зала.
Я киваю ему в знак признательности, и его жена посылает мне теплую улыбку, на мгновение опуская руку с плеча мужа, чтобы коснуться своего беременного живота. Я не уверен насчет срока, но, судя по размеру ее увеличившегося живота, похоже, что Люциан может стать отцом в любой день.
Я делаю мысленную пометку поздравить их лично, прежде чем сбегу с бала.
Именно благодаря моему союзу с Люцианом и его синдикатом я сохранил определенное влияние на протяжении своего недолгого правления. Помогая ему устранить предателя, дядю его жены, Карлоса Карпеллу, во время их красной свадьбы, я смог снова заключить сделки, доказав свою состоятельность другим синдикатам.
Я планировал сразу же начать добросовестно выплачивать долги моего отца.
Но, черт возьми, всегда найдется другой ублюдок, который только и ждет своего шанса украсть твою силу.
Особенность преступности в том, что все дело в территории. И, как кто-то однажды сказал, они не захватывают больше земель. Борьба за территорию никогда не закончится. Это постоянная борьба за то, чтобы взобраться на вершину, а когда ты достигнешь ее, тебе придется бороться еще упорнее, чтобы сохранить свой трон.
Мой отец заключил множество неудачных сделок и накопил еще больше безнадежных долгов. Он обманул боссов организаций и проиграл половину своего состояния.
Самый большой долг был у клана Ндрангета Кассатто, самой могущественной преступной семьи на восточном побережье.
Кассатто не пришел за мной напрямую. Это не в стиле этой свиньи. Он хотел, чтобы наша семья оплатила долг моего отца непрерывным потоком крови, смертью от миллиона болезнетворных порезов на бумаге.
За то короткое время, что я был у власти, Кассатто уничтожал мою семью одного за другим. Начиная с моего двоюродного брата Луиджи, который был мне почти братом. Кассатто пообещал лишить человека жизни, пока долг не будет выплачен, или пока все члены семьи Эрасто не будут готовы присоединиться к моему отцу.
Это была уловка. Кассатто не хотел разрушения моей империи — он хотел ее для себя.
Это была территория, на которую он хотел претендовать.
Чтобы положить конец кровопролитию, я поклялся сам разыскать Кассатто. Остановить кровопролитие. Я бы пожертвовал своей жизнью, чтобы положить конец разрушительному наследию моего отца, и заплатил бы долг своей кровью.
Моя мать, может, и жестокая, но она все равно мать, и вместо того, чтобы потерять своего единственного ребенка, она решила действовать за моей спиной и заключить сделку с Кассатто.
Потому что Кассатто хотел одного так же сильно, если не больше, чем мою империю.
Вдову его врага.
Прекрасная и бесстрашная Элли Эрасто, желанная мафиози, хозяйка Руин.
Подписав брачный контракт с Кассатто, Элли стала Эленорой Кассатто, а ее семья перешла под защиту Ндрангеты. Кассатто взял под свой контроль мою империю, и наш долг перед кланом Кассатто был выплачен полностью. Кровопролитие прекратилось.
