- Не читал разве сообщение?
- Какое? – смахиваю окна. – А-а-а... Нет, не видел. Едем?
Держу кулаки, ожидая согласия. Только бы затащить в салон, только бы села, а там воспользуюсь шансом обязательно. Буду топить за Варино будущее. Как сопля действовать собираюсь, знаю, но без вариантов пока план гениальный разрабатывать. Тут шаг сделал, выдохнул, а через миг на мине подорвался.
- Мы сами доберемся.
- Интересно как? У тебя машины нет.
- Не нужно, Андрей. Пока. Мы едем домой.
Последний шанс зацепить. И я его использую. Спешно выпаливаю.
- Ира, почему меня нет в списках?
Она сразу выкупает в чем дело. Прячет намеренное зло в безразличии. Варюша уходит в песочницу, и мы остаемся один на один. Мать твою, сколько же равнодушия теперь в ее взгляде. Убиться о стену. Будто мимо смотрит. Будто нет меня больше.
- Забыла.
И это тоже хаваю. Я все-все понимаю, но может достаточно меня казнить?
- Я вписал себя сам. Надеюсь, не против. Может переведем дочь в другое место, мне здесь не понравилось, – осторожно закидываю удочку.
Мы кружим разговорами о ребенке время, только бы не касаться нашего больного. В каждой фразе двойной смысл скрыт. Пойми же, Ирка. Ты ведь умная. Очередной бессильный вопрос бросаю ей.
Что мне сделать?
Иришин немой ответ отражает лишь пустоту. Она как пеплом присыпанная стала. Двигается словно замороженная.
– Рада была повидать. Варюш, нам пора.
Заебенно! Лох-стратег просрал партию, даже не начав игру.
- Я провожу.
Выходим за калитку и тут приседаю вовсе.
У кроссовера мою семью ждет Семенов. Подсаживает мою дочку, которая на прощанье радостно машет ручкой, позабыв про обещанные покупки. Я еле ворочаюсь в ответ и тупо натягиваю лыбу. Меня прибило как пыль в дождь. Ни одной годной мысли в башке. Моя жена и ребенок в его тачке.
Хлопнув дверью, улыбаясь направляется ко мне. Курить не буду, хотя хочу очень. Но показывать трясущиеся клешни охоты нет.
- Привет, Андрюха! – широко щерится счастливый Сема. – А я поговорить. Перетрём между нами, ок? Давай отойдем, – с тоской оставляю обзор на жену и дочь. Заходим за угол забора. – Короче, ты не обижайся, но Иринка сказала, что вы разводитесь. Так вот теперь я с ней попробую. По-братски предупреждаю. Я дождался, когда ты облажался, ха-х! Да шучу. Не обижайся только? – его счастливо доброжелательное ебло начинает бесить еще больше. – Так все, я предупредил. Давай, братух. Пересечемся на недельке.
Глава 6
- Что ты сказал ему?
Сэм улыбается. Смешно ему, а меня кроет после встречи с Андреем. Вроде бы подготовилась. Тренировала безразличие маниакально-самоотверженно, но стоило лишь на три метра приблизиться, как панцирь затрещал.
Несколько дней другой жизни все еще стремительно дезориентируют. Не могу привыкнуть. Возможно, если бы была одна, то истерикой прогнала боль, притерпелась и адаптировалась. К сожалению, данная роскошь не доступна. Рядом Варя. Пугать дочь из-за обманщика не намерена.
- Пощекотал нервишки, – бесшабашно улыбается Сэм. – Ему полезно.
- Зачем ты лезешь защищать? Разве просила?
Наедине с ним могу позволить неуставные разговоры. На работе - табу. Он мой работодатель и гарант денежного вознаграждения. Кручусь на сиденье, будто снизу поджаривает. С облегчением замечаю, что Варвара спит. Значит можно выйти за рамки. Толкаю Семена в плечо, призывая ответить.
- Ириш, не волнуйся.
- Я спокойна.
- А что белая, как мел? Волнуешься? Ведь за короткий промежуток странно отсечь былое. Да? Или ты терминатор? Даже не плачешь. Странно.
Сжимаю ткань на коленях. Что ответить? Да, я терминатор в юбке. Рыдать по козлу не хочу и не буду. Не буду. Нет.
Но…
Сердце болюче опровергает убеждения. Бравада тает, как снег на солнце. Больно же! Баран, идиот, иуда! Трахался на стороне, как пес, только слюни в экран не текли. И сука, его морда наглая, для приличия хоть бы смутилась, повизгивала как ни в чем не бывало.
- Не белая, – виляю голосом, не в силах справится.
Я устала. Господи, я устала!
В руки осторожно ложится пачка носовых платков. Принимаю как отмашку. Едва успеваю задушить бумагой тяжкий всхлип. Грудную клетку сотрясает и взрывает изнутри. Задыхаюсь и кашляю, как больная туберкулезом в приступе. От того, что понимаю остатками мозга, что могу разбудить Варю, нажимаю на лицо сильнее.
Лицо загорается огнем, глаза щиплет, четко ощущаю лопающиеся сосуды.
- Ш-ш-ш.
Семен гладит по руке, но принимая жалость, топлю себя еще больше. Не замечаю, как приезжаем домой. Не сопротивляюсь, когда Сэм относит на руках крепко спящую малышку, а потом возвращается за мной. Прячу лицо под завесой волос. Семен поддерживает сильной рукой за талию, направляет путь. Я даже ориентироваться не в силах.
- Пей.
Наощупь беру стакан. В рот льется крепкий напиток. Коньяк, если не ошибаюсь. Два глотка опаляют горло. Перхаю, как больная лошадь, но упрямо допиваю стакан.
- Молодец. Сейчас станет легче.
- С-спасибо, – стучу зубами о край стекла.
Семенов встает. Подцепив плед, накрывает плечи. Притягивает крепче дверь на кухню и гасит верхний свет.
- Согреваешься?
- Да.
Приятное тепло разливается по телу. Груз меньше начинает давить. По крайней мере пульс больше не разрывает запястье. Фрагментарное сознание складывается в годные картинки. И как только переосмысливаю действия в машине, щеки обжигает.
- Прекрати, – предугадывает Сёма мое состояние. – В твоем случае отлично держишься, железная девочка.
- Ты меня хорошо знаешь, да?
- Ну конечно, Железнова, – щелкает по носу. – Эх, Ирка-Ирка, а могла бы моей быть.
- Иди ты, клоун.
- Оттаяла, наконец-то, да?
И смеется, как всегда.
Я никогда не относилась к словам Сэма серьезно. Его не понять, все время на шутках-прибаутках. А вот друг он хороший. Время декрета развело-растащило в разные стороны. Я так любила Андрея, что послушно оборвала контакт с Сёмкой. Общались втихаря, потому что было стыдно рубить под корень.
- Чаю хочешь?
Киваю, глядя как он хозяйничает на моей кухне. Странно, но попадание в десяточку. Тянет ручку к той дверце, за которой лежит нужное без моих подсказок.
- Два куска сахара, – напоминаю ему.
- Знаю, – обрывает и дополняет с видом ученика, стоящего у доски. – Пакет не вынимать, пока сахар не растворится. Воды ровно половину и не больше. Можно лимон, но исключительно пористую мясистую жопку. Помять, прежде чем класть.
Ну да. Он мне единственной на работе чай заваривал. Девки не понимали с чего честь выпала. Завидовали, сочиняли небылицы. Было наплевать. Собака лает, караван идет. Ничего кроме дружеских отношений вначале не связывало. Все началось с бокала чистого вискаря, выпитого на спор на корпорате. В итоге вместе провели ночь. Правда ума спокойно вовремя разбежаться тоже хватило.
- Сём, я тебе очень благодарна. Извини за выход из строя. Буду держать себя в руках.
- Хорош, Железнова, – морщится он. – Не на совещании. Здесь мы вдвоем, если не видишь.
- Я просто вспомнила тут, – алкоголь отчаянно берется за мозг, рвет перегородку разума, развязывая окончательно. – Как мы работали.
- Было весело, – отпивает глоток. – Сейчас хуже. Знаешь в чем разница? Тогда был начальничком филиала, ответственности меньше, а сейчас контрольный пакет акций выкупил. Головняк с чугунину. Скучаю иногда по прошлому, – трет переносицу.
- У тебя веселая жизнь, не то, что у меня. Я скучная. Муж изменил… Растолстела. – Как заткнуть рот? Не надо вываливать жалобы, какой я к черту тогда начальник. Очень хочу замолчать, но язык сам сплетает слова. – Бегал за мной, как ужаленный. До беременности из постели не вылезали, – совсем преступаю рамки. – А потом не до этого стало. Варю тяжело носила. Токсикоз жуткий.
- Ну и что? – тихо говорит Сэм. – Зато дочь чудная. Все можно стерпеть. А в каком месте ты толстая? Я не рассмотрел. Ты обалдела? Или тощей жердью мечтаешь стать? Зачем? Да ты конфетка. Не неси ерунды.
