Я стараюсь сосредоточиться на воротнике его футболки.
– Кайман?
– Да?
– Ты выглядишь напуганной. Ты меня боишься?
– Больше, чем чего-либо.
– Почему?
– Потому что я не прихватила с собой мятных конфеток.
– А теперь правду…
– Потому что я боюсь, что игра закончится, когда ты меня поймаешь – Не могу поверить, что озвучила то, в чем даже самой себе не признавалась. Но он вытащил это из меня. Как всегда.
Он проводит пальцем по моей скуле. Мое сердце бешено бьется о грудную клетку, а нервное напряжение от его прикосновения разливается по всему телу.
– Не знал, что мы играем, – говорит он.
Я улыбаюсь. Именно это – слово в слово – он сказал во время нашей второй встречи. Я встречаюсь с ним взглядом, и – как будто он только этого и ждал – его губы накрывают мои, и в этот момент я ощущаю покалывание. Он нежно целует меня, его губы такие же теплые, как и ладони.
Как раз тогда, когда я набираюсь храбрости ответить на поцелуй, слышу, как Скай прочищает горло и говорит:
– Я просто собираюсь взять свой шоколад и уехать. Верну чашку в другой раз.
Я отстраняюсь и пытаюсь оттолкнуть Ксандера, не желая казаться грубиянкой, но он не отходит ни на шаг. Скай одаривает меня одобряющей улыбкой, и я понимаю, что она совсем не в обиде.
– Я отвезу ее домой, – говорит Ксандер, не отрывая от меня пламенного взгляда. Мы оба слушаем, как Скай покидает кухню, а затем он берет меня за талию и сажает на столешницу. Я обхватываю его ногами и руками и прижимаюсь к его губам. На этот раз все гораздо ярче. Мое желание очевидно.
Он отвечает на поцелуй, его язык находит мой, а руки обнимают меня так крепко, как только возможно. Он великолепен на вкус. Как пряный шоколад. Я позволяю рукам исследовать его спину через ткань футболки, провожу пальцами по контуру его позвоночника. Целая палитра эмоций наполняет меня, и я удивляюсь, когда печаль выходит на первый план. Та эмоция, которую я успешно игнорирую весь вечер.
Мне хочется заплакать, поэтому в надежде сдержать слезы я прячу лицо в изгибе его шеи. Он замирает. А потом пытается отстраниться, чтобы взглянуть мне в лицо, но я крепко к нему прижимаюсь. Он гладит меня по спине.
– Кайман? Что такое? Прости. Это было слишком быстро? – Он берет меня за талию и снимает со столешницы.
– Нет, дело не в этом.
– Мне так жаль.
– Нет, ты ничего не сделал. Не слишком удачный момент, чтобы меня отпускать. – Сомневаюсь, что он понял хоть слово, так как эмоции сделали мою речь неразборчивой.
– Поговори со мной. Что случилось?
– Можешь просто обнять меня на минуточку? – Прежде чем все объяснять, мне нужно взять себя в руки.
Должно быть, Ксандер понимает, что его руки опущены. Глубоко вздыхая, он снова меня обнимает. Между нами сейчас нет и миллиметра свободного пространства. Его присутствие – единственное, что удерживает меня на поверхности, пока все сегодняшние события не захлестывают меня.
Что, если мама беременна? Этот ребенок нас погубит. Мы его не потянем. И кто такой Мэттью? Сбежит ли он, когда узнает об отцовстве? Каким образом мама умудрилась дважды наступить на одни и те же грабли? Даже если где-то на горизонте и мелькал шанс уехать из магазина кукол и начать собственную жизнь, то сейчас он испарился как утренний туман.
Одинокая слезинка стекает по щеке, и я быстро ее смахиваю.
– Ты меня пугаешь, Кайман. Что случилось?
– Моя мама.
– Она в порядке? – Его голос звучит взволнованно.
– Похоже, она беременна.
Ксандер бормочет ругательства себе под нос.
– Черт, Кайман. Мне жаль. – Это все, что он говорит.
Его пальцы вырисовывают узор на моей спине: поперек, вниз, потом назад и вверх. Он повторяет его снова и снова.
– Когда ты узнала?
– Сегодня, – вздыхаю я. – Или, может быть, она не беременна. Надеюсь, что это так. Но если она не в положении, то у нее серьезные проблемы со здоровьем, а я ужасная дочь, раз хоть на секунду допустила мысль, что было бы лучше, если бы мама была больна, а не беременна.
Ксандер отстраняет меня, и на этот раз я поддаюсь. Когда мы встречаемся взглядами, он спрашивает:
– Чем я могу помочь?
– Преврати это все в сон. Чтобы я проснулась завтра, а ничего этого не было.
Он прикусывает нижнюю губу.
– У меня такое впечатление, что я тобой воспользовался. Прости. Если бы я знал, то не...
– Прекрати, – прерываю его я. – Не говори так. Мне хотелось поцеловать тебя вот уже несколько недель. Еще до того, как я узнала о маме. Тогда, когда ты стал провожать меня в школу.
Он переводит взгляд на мои губы, а потом снова на глаза.
– Тебе хотелось меня поцеловать?
– Хочется – вот правильное слово. Мне хочется тебя поцеловать. – Я наклоняюсь к его губам и легонько касаюсь своими.
Он немного отклоняется.
– Теперь я точно почувствую себя ничтожеством, если мы поцелуемся. Пойдем. Давай лучше поговорим. – Он берет меня за руку и ведет через холл в комнату с домашним кинотеатром. Мягкие кресла установлены на разных уровнях перед большим белым экраном.
– Ничего себе, – говорю я, оглядываясь по сторонам. – Вот где нам нужно посмотреть «Сияние».
На его губах появляется легкая улыбка. Он подходит к стойке с дисками и достает коробку с изображением Джека Николсона, который просовывает свое жуткое лицо через щель в двери.
– Ты его купил?
– Да. Ты же сказала, что мы вместе посмотрим этот фильм, поэтому я его и купил.
Я плюхаюсь в кресло.
– Ну что ж, тогда включай.
Он качает головой.
– Не сегодня. Сегодня мы будем разговаривать. – Он убирает фильм и устраивается в кресле рядом со мной.
– Чем ты занимался перед моим появлением?
– Хорошо, я перефразирую. Сегодня мы разговаривать о тебе.
– Давай сначала поговорим на посторонние темы? Я не очень хороша в откровенных разговорах.
Он кивает.
– Ладно. Чем я занимался до того, как ты появилась? Дай подумать, я работал над проектом по истории.
– Ты учишься в академии Далтон или в Оушенсайд? – Это две частные школы. Уверена, он ходит в одну из них.
– Далтон.
– Далтон... это фамилия твоей бабушки. – Прежде, чем я заканчиваю предложение, уже ощущаю себя глупышкой. – Фух. Это не простое совпадение.
Он смеется.
– Кстати, спасибо.
– За что?
– За напоминание о том, как общаются с обычными людьми. Прошло много времени с тех пор, как я разговаривал с кем-то, кто не знал бы, кем я являюсь.
