– Люди могут говорить что угодно, но деньги играют роль в жизни человека, – сказала Нэн. – Они превратили тебя в джентльмена.
Мартин, улыбаясь, покачал головой.
– Нужно не одно поколение, чтобы получился джентльмен. Одни деньги не могут сделать из человека джентльмена.
– Хорошо, но что-то они сделали для тебя, тут и сомнения быть не может.
– Они позволили мне быть самим собой.
Этот разговор заставил его задуматься о Ньютон-Рейлз; о первом дне занятий в классной комнате. Это было почти три года назад. Он вспомнил, что, разозлившись, он определил джентльмена как человека, который может себе позволить не оплачивать счета. Воспоминания о Ньютон-Рейлз вызвали в нем внезапную острую боль. А поскольку была весна, время года, когда человеческое сердце наиболее предрасположено к ностальгии, у него возникло большое желание сходить туда: погулять по саду, по парку, увидеть всю семью, слуг, собак; опять почувствовать атмосферу этого дома.
Это был соблазн, которому он намерен был сопротивляться.
«Акт самоотречения», как сказала Кэтрин Ярт. Она понимала, что за этим стоит его гордость. Прошло уже три месяца с тех пор, как он видел ее. Еще больше прошло времени со дня встречи с Джинни. И что бы ни говорила Кэтрин, пройдет время, и семья из Рейлз забудет его окончательно.
В этом он заблуждался: однажды этой весной Джинни и ее брат Хью навестили его. Стоял теплый майский вечер, Мартин без пиджака работал в саду, когда услышал звук подъезжающего экипажа, который остановился у его калитки. Оставив мотыгу у забора, он пошел встречать гостей. Он открывал ворота, когда Джинни с помощью брата выпрыгнула из экипажа.
– Да, ты можешь удивляться, – сказала она, подавая Мартину руку, – но если гора не идет к Магомету… то что же делать бедному Магомету?
– Кажется, я вспомнил, – ответил Мартин. – Тогда Магомет благодарит гору за то, что она не сокрушает его.
– Ну, – как обычно спокойно сказал Хью, – вместо этого мы сокрушили тебя.
– Вы в этом преуспели. Я поражен. Проходите в дом.
В холле он надел пиджак. Близнецы проследовали за ним в гостиную, уселись вместе на диван и взяли по бокалу мадеры. Джинни с откровенным любопытством оглядывалась вокруг.
– Так вот где ты живешь теперь? Я слышала, что твоя сестра вышла замуж? Какая чудесная комната, и как много здесь книг. У тебя есть время читать их? Ведь ты очень занят?
Ее взгляд остановился на акварели, которая висела над камином.
– О, да это же Рейлз! Это ты нарисовал, Мартин? Я уверена, что ты. По памяти. Какой ты способный! – И посмотрев на него ярким взглядом, она сказала: – Кажется, ты думаешь о нас иногда?
– Да, – согласился Мартин, – иногда.
– Мы слышали, что ты был в Сейс-Хаус и пил чай с Кэт, и мы были обижены, правда, Хью? Ты никогда не приезжаешь к нам.
– Я встретил миссис Ярт совершенно случайно…
– Да, и довез старого мистера Ярта до дома в кресле. Мы все это слышали, можешь быть уверен. А сегодня мы приехали по особому случаю: мы приглашаем тебя на обед в следующую пятницу. Будут Кэт и Чарльз и, конечно, старый джентльмен, но больше никаких гостей, потому что Кэт ждет ребенка, и осталось всего лишь два месяца. Так что это просто семейный обед, ты не можешь отказаться, или нанесешь нам смертельную обиду…
– Я не отказываюсь, – сказал Мартин. – Я считаю за честь быть приглашенным на семейный обед и буду рад прийти.
– Очень хорошо, тогда это решено. Теперь, наверно, ты понял, что мы, Тэррэнты, такая упрямая порода, что нас нельзя отбросить в сторону, как старую перчатку. Да, Хью?
– Совершенно верно, – согласился ее брат.
– Мы обедаем в шесть, – сообщила Джинни, – но приходи пораньше, между четырьмя и пятью, если сможешь, мы погуляем в саду перед обедом, совсем как в старые времена…
Они заехали лишь ненадолго по дороге к друзьям, где их ждали к восьми часам. Уходя, Джинни оглянулась и похвалила дом:
– Он прекрасно содержится. Здесь чудесное место, даже несмотря на то, что слышен фабричный шум с долины. Но без сомнения, когда ты разбогатеешь, ты построишь себе большой дом.
– Я? – спросил Мартин.
– Разве нет? – спросила она, нахмурившись. – У тебя столько камня, ты сможешь построить себе самый красивый дом во всей округе. Я это непременно сделала бы, будь я мужчиной.
Тут вставил слово ее близнец:
– Тебе бы он не понравился, Джинни, я уверен. Новый дом не имеет души.
– Тебе хорошо рассуждать! Ты-то сможешь жить в Рейлз всю свою жизнь. Он станет твоим со временем. Но я лишь несчастная девушка, и папа ясно дал понять, что я не смогу там жить.
– Ну, конечно, ты же выйдешь замуж. Ты рождена для этого. Я не представляю тебя одинокой. А теперь пойдем. Мы и так задержались. Мы опоздаем к Стюартам.
Хью помог ей сесть в экипаж и взобрался сам. Мартин стоял рядом. Вдруг Хью посмотрел в небо. Где-то высоко пел жаворонок.
– Завидую ему, – сказал Хью. – Он свободно и так совершенно выражает свою радость… Он поднимается в небо и поет от чистого сердца…
– Вероятно, ты напишешь оду, – заметил Мартин.
Хью, улыбаясь, покачал головой.
– Нет, я предоставляю это тебе. Я, скорее, впаду в то же заблуждение, что и Шелли, который сравнивает птичку с каплями дождя, с феями. А весь смысл в том, что жаворонок – это птичка. В этом все чудо. Ты не согласен со мной, дорогой друг?
– Да. Возможно.
– Его уже не видно, – сказала Джинни.
– Да? – Хью опять посмотрел наверх, прикрыв рукой глаза от солнца. – Нет. Он здесь – посмотрите – порхает слева.
– О да, я теперь вижу.
Сидя вместе в экипаже брат и сестра следили за жаворонком, а Мартин, в свою очередь, смотрел на них. Они были очень похожи. Лицо Хью было таким же нежным, как и лицо его сестры, не считая шрама на шее, – память о несчастном случае в детстве, когда горящая свеча упала в его колыбель.
Сейчас, когда лицо его было поднято, шрам был особенно хорошо виден на солнце – красный рубец, который поражал тем сильнее, что был на таком красивом лице. Потом Хью опять посмотрел на Мартина.
– Жаворонок улетел, и мы должны последовать его примеру. – Он взял в руки поводья, и экипаж тронулся. – Но в следующую пятницу мы снова встретимся. В пять часов. Мы будем ждать тебя.
– Даже раньше, Мартин, если хочешь, – сказала Джинни, оглядываясь.
Экипаж медленно удалялся. Мартин смотрел ему вслед. Его соседка, миссис Колн, которая жила через один дом от них, тоже смотрела на экипаж. Хью, проезжая мимо нее, приподнял шляпу, а Джинни кивнула ей и улыбнулась. Миссис Колн, совершенно очарованная, сделала им глубокий реверанс. Она знала, кто они, и ее круглое розовое лицо светилось удовольствием; когда они скрылись из виду, она повернулась к Мартину.
