У Сесилии были кое-какие сбережения, и купить билет первого класса до Монте-Карло не составляло труда. Но эти деньги лежали на специальном счете, который она держала в глубоком секрете, и Сесилии не хотелось, чтобы Джина сейчас о нем узнала. Вот придет время, и она ей все расскажет.
Когда Джина приехала домой на каникулы, вовсю шла предвыборная кампания Джона Фицджеральда Кеннеди, баллотировавшегося на пост президента. По этой причине она не только не жалела, что не отправилась в средиземноморский круиз, но чрезвычайно радовалась тому, что осталась дома. Сесилия решила, что дочь из любой неприятности умеет извлекать выгоду.
Целые дни Джина вместе с такими же энтузиастами-добровольцами проводила на местном избирательном участке. Выпускник Гарварда, обладающий мягким бостонским акцентом, Джон Кеннеди казался ей этаким романтиком, мечтателем, чье сильно развитое чувство справедливости и сострадания к неимущим импонировало ее собственным взглядам: мир должен принадлежать кротким и смиренным.
С другой стороны, Джина нутром чувствовала, что сделала правильный выбор: Джон Кеннеди выиграет предвыборную гонку и это принесет и ей определенную пользу.
На избирательном участке она работала до трех часов дня, а в четыре приступала к обязанностям официантки в «Гамбургер хейвен» — безупречно чистеньком ресторанчике, стены которого украшали огромные плакаты с изображением молодого сенатора из Массачусетса, его все уже привычно звали Джеком. Таким образом получалось, что Джина все время находилась в самом центре предвыборной кампании, словно состояла членом элитарного клуба. Даже значки, свидетельствующие о принадлежности к приверженцам социальной справедливости, все носили одинаковые. Джина с радостью ощущала себя частью единого целого.
И все это случилось благодаря рекомендациям Мириам Штерн. «Джине всего пятнадцать, но она не только красивая, но и чрезвычайно одаренная девочка. И развита не по годам. Советую ее принять».
Джина — самая юная из добровольцев — не подвела Мириам. На избирательном участке она сразу же стала всеобщей любимицей.
Когда сенатор Кеннеди во время предвыборной поездки прибыл в Монкс-Бей, Джина, Сесилия и Мириам вместе отправились на главную площадь. Сенатор закончил свою речь, и трибуну окружили фоторепортеры.
Уже через несколько часов на прилавках появились свежие выпуски газет с крупными снимками: Кеннеди, весь усыпанный конфетти, наклонился вперед, чтобы пожать руки своим помощникам. Народу вокруг было полно, но в фокус попали именно Сесилия и Джина. Видимо, репортерам понравилось поразительное сходство между матерью и дочерью. На лицах обеих светилась радостная уверенность, что их кандидат пройдет в президенты.
Вечерний выпуск «Нью-Йорк таймс» разошелся в мгновение ока по всей стране.
На захламленной кухне душной обшарпанной квартирки сидели двое. Мужчина с бычьей шеей и в грязной майке залпом осушил стакан пива и уставился в газету.
— Это она, — издал он хриплый рык. — Это они.
— Кто это «она»? — подозрительно прищурилась женщина. — Кто «они»? Говори толково.
— Да жена моя! — взревел тот. — И ребенок.
Женщина наклонилась над столом и взглянула в газету.
— У тебя красивая дочка.
— Ну, дрянь! Так уверена, что навсегда скрылась от меня, что даже имя дочери не изменила. Здесь так и написано — Джина.
Женщина смотрела на него во все глаза, челюсть ее отвисла.
— Что делать-то собираешься? — наконец поинтересовалась она.
— А ты заткнись, слышишь? Забудь, что я сказал! — угрожающе надвинулся на нее мужчина.
— Да я молчу, молчу.
— Я все еще женат на этой твари, мы не разведены. И в один прекрасный день я ее найду!
Но до того, как они снова увиделись, прошел не один месяц.
В середине лета сенатора Кеннеди официально объявили кандидатом в президенты от демократической партии. Джина, как и все остальные на избирательном участке, с ума сходила от счастья. После победного выступления в Лос-Анджелесе число сторонников красавца сенатора резко возросло. Повсюду его встречала ликующая толпа, размахивающая транспарантами и флажками и забрасывающая Кеннеди дождем конфетти. Газеты пестрели его фотографиями. В Новой Англии царило радостное возбуждение.
Посреди этой суматохи однажды утром в доме О'Конноров раздался телефонный звонок.
— Привет, Джина, это…
— Кейт! Откуда ты звонишь? Из Монте-Карло?
— Нет, я сейчас в Коннектикуте, в нашем загородном поместье.
— А что, круиз отменен?
— Круиз в полном разгаре, — хихикнула подруга. — Просто моя мама… Ну, дело в том, что у нее и Нэда что-то вроде медового месяца, поэтому я решила… — Она помедлила, перевела дыхание и быстро проговорила: — Я решила не мешать им.
— Но, Кэти…
— Какой женщине понравится, что шестнадцатилетняя дочь крутится возле ее двадцатичетырехлетнего парня? В таких ситуациях может возникнуть некоторая… мгм… неловкость, сама понимаешь.
— Да уж, неловкость — это мягко сказано.
— Мама предложила мне пригласить тебя сюда, в Северн-Вудз, на остаток каникул. Как ты на это смотришь?
— Ох, Кэти, мне надо посоветоваться с мамой, — неуверенным тоном пролепетала Джина. — Не знаю, позволит ли она мне…
— Ну так посоветуйся. И побыстрее. Сегодня вечером я тебе перезвоню.
Хоть Джина и не сомневалась в отказе, попытка не пытка, и она все же решила переговорить с матерью. Реакция Сесилии поразила Джину. Выслушав дочь, она задумалась, а потом вдруг спросила:
— А что это за место?
— Не знаю точно, но, по-моему, поместье, загородный дом. Кэти рассказывала, что у них там собственное озеро, лошади, яхты. Она показывала мне фотографии.
— Наверное, райское местечко, — тихо произнесла Сесилия. — Но кто будет присматривать за вами? Я не могу позволить, чтобы за тобой не было уходу…
— Ухода, мама, — поправила ее дочь.
— Ухода, — согласно кивнула Сесилия, ничуть не оскорбившись. — Мне совсем не по душе, что юные девушки будут там вдвоем, предоставленные самим себе. — Она медленно покачала головой. — Бедная Кейт, представляю, каково ей сейчас. Мне тоже всегда казалось, что я мешаю отцу, когда он женился на Маручче…
— Но тебя устроит, если вместе с нами будет какая-нибудь тетушка или еще кто-то из родни? — прервала ее Джина.
— Посмотрим, — твердо отозвалась мать. — Подождем до вечера.
Вскоре Кэти перезвонила. Быстро переговорив с подругой, Джина положила трубку.
