У Сирил слезы навернулись на глаза от воспоминания о том, какой травле за свою подростковую нескладность подвергалась она среди сверстниц. «Страусиха» было среди прозвищ самым мягким. Она порывисто сжала руку Майкла, и тот кивнул ей. Его голубые глаза потеплели:
— Тебе, как видно, это тоже знакомо… Но не переживай за него: его час пробил, и очень скоро. Когда ему исполнилось пятнадцать — это было летом, как раз перед выпускным классом, — он вдруг начал матереть, обрастать мышцами. Шон во время каникул работал у меня на стройке, был на подхвате: носил рабочим стройматериалы, перетаскивал тяжеленные доски и панели. К началу осени он стал уже нынешним здоровяком. Это был апофеоз справедливости: вчерашний очкарик преподал урок тем, кто строил из себя крутых, если пользоваться жаргоном современной молодежи.
И Майкл в возбуждении шлепнул кулаком по ладони. Сирил подалась вперед, с нетерпением ожидая продолжения.
— Одноклассники, а особенно девчонки, обнаружили, что вундеркинд кроме всего прочего силен и красив как бог, и началась такая свистопляска, что только держись! Его наперебой звали в разные футбольные команды, телефон дома раскалялся от приглашений на вечеринки… А когда произошла еще и история с носом, мы с Мойрой поняли, что надо срочно спасать Шона от всех этих ненормальных красоток.
— История с носом? Как это понять? — удивилась Сирил. — Шон говорил что-то по этому поводу, но толком ничего так и не объяснил.
— Да? Тогда и я, пожалуй, не стану, — откликнулся Майкл, потеребив свой собственный нос — тоже весьма впечатляющий, но с горбинкой посредине. — Шон очень чувствителен к этой теме. Предоставлю ему самому рассказать эту историю — если он, конечно, когда-нибудь пожелает. Ну, Сирил, девочка моя, я, собственно, хочу дать понять тебе, что сыну весьма и весьма скоро надоело быть объектом поклонения: сперва из-за его мозгов, потом — из-за его смазливой физиономии. Последние года два он только и делал, что искал женщину, которая полюбила бы его лишь за то, что он Шон Стивенс, а не за то, что он Эйнштейн или Аполлон.
«Боже!» — с острым чувством вины подумала Сирил, вспомнив, с какой мукой в голосе то же самое говорил ей в ночь с воскресенья на понедельник Шон. Боже, какой же бесчувственной идиоткой она была!
— Так вот, — сказал Майкл, пытливо глядя ей в глаза, — мне кажется, что эту женщину он нашел.
— А что толку, даже если это и так, — вздохнула Сирил. — Он ведь не желает даже выслушать меня…
— Да? Это, конечно, проблема… Шон кроток как агнец небесный, но если уж что-то втемяшил себе в голову — тут его не своротишь!
— Но ведь и он способен признавать свои ошибки! — с надеждой произнесла она. — Как это было после его матросской эпопеи.
— Так он рассказал тебе эту историю? — усмехнулся Майкл. — Да, мы хотели, чтобы он сразу же поступал в университет — ведь еще в старшем классе Шон получил столько предложений, что без труда мог быть сразу же зачислен на второй курс. Но на этот раз сын оказался мудрее родителей: Шон понял то, что мы недооценивали, а именно, что чисто по-человечески, с точки зрения житейского опыта, он еще не дорос до собственной же интеллектуальной и физической зрелости и рискует поэтому на всю жизнь остаться гениальным инфантилом. Когда же в восемнадцать лет Шон вернулся из своей кругосветки, он был уже взрослым человеком. Парень с головой ушел в учебу и окончил ее сразу с двумя дипломами — материаловедение и история искусств.
— История искусств?! — пораженно воскликнула Сирил. Это была как раз ее специальность.
— Да, Шон полагал, что выдающимся мастером по дереву можно стать, лишь освоив весь опыт человечества в этой области. Буквально за несколько лет он превратился в специалиста по реконструкции деревянных строений и отделке из дерева памятников архитектуры. Кстати, на суд присяжных он прилетел прямиком из Шотландии, где руководил реконструкцией парадной лестницы Фэрборнского замка.
— Боже, я чувствую себя круглой идиоткой! — чуть не заплакала Сирил.
— Ради Бога, только не забывай, Сирил, девочка моя, что он собирался на тебе жениться! Что до меня, то я его выбору доверяю абсолютно, и тебе тоже советую довериться. Пойдем назад, пока народ не разъехался, оставив нас здесь одних.
— Но теперь он мог и передумать, — со вздохом сказала Сирил, поднимаясь.
— Пусть он сам скажет об этом, — предложил Майкл. — И вообще, борись за него, девочка! Он стоит того.
— Попробую, — уныло сказала она, но тут ей в голову пришла одна идея, и она, повеселев, добавила: — Да, попробую — и посмотрим, чья возьмет!
У самого ресторана Майкл любовно погладил крыло одной из машин — черного «Ягуара» с тщеславной табличкой на борту: Тачка магистра естественных наук мистера М.П. Стивенса.
Сирил бросила несколько двадцатипяти-центовиков в музыкальный автомат и выбрала несколько мелодий.
Большинство плотников уже разъехалось по домам, лишь несколько завзятых болельщиков все еще спорили о стратегии и тактике на футбольном поле.
Чета Стивенсов переговаривалась, а Шон сидел набычившись и исподлобья следил за Сирил.
— Позволь пригласить тебя на танец! — обратилась она к Шону, когда музыка заиграла и Майкл с Мойрой, встрепенувшись, вышли на середину зала. Никто не знал, каких сил стоило Сирил вымолвить эту стократ отрепетированную фразу, но результат был удручающ: Шон остался безмолвным как стена.
— Ради Бога, я не настаиваю, — пожала она плечами. — Здесь есть и другие мужчины. Эй, ребята…
Прежде чем она успела закончить обращенную к плотникам фразу, Шон уже тащил ее на середину зала, грубо схватив за руку.
— Если я и делаю это, то лишь для того, чтобы другие дураки не купились на твое лицемерное обаяние! — прошипел он ей на ухо. — Кто на очереди? Джон, Терри?.. Мой папаша? Он и так уже без ума от тебя… Ты слышишь, что я тебе говорю?
— Слышу, — кротко ответствовала Сирил, млея от его прикосновения. «Да не ревнует ли он? — с веселым изумлением подумала она. — Вот уж приятная новость!»
Момент был исключительно удачный, и рука ее, скользнув по спине и бедру Шона, вползла в карман его джинсов.
— Сирил, ты в своем уме? — услышала она яростный шепот, но когда выдернула пальцы обратно, Шон, не удержавшись, проверил содержимое кармана. — Что за ерунда?.. И вообще, тебе пора домой!
— Мама, папа, ребята — Сирил пора домой! — с фальшивым воодушевлением объявил он, но никто из тех, к кому он обращался, не услышал за музыкой его слов.
— Нет уж! — восстала Сирил. — Если я и уйду, то лишь после того, как попрощаюсь со всеми по-человечески!
