— Дедуля, когда мы пойдем на море дельфинов смотреть? — спросила она Кропоткина. — Помнишь, ты обещал!
— Скоро пойдем, солнышко. Ты пока поиграй, а мне тут с тётей поговорить надо.
— Доброе утро! — сказала мне Маша и, не дожидаясь ответа, помчалась обратно к песочнице.
— Доброе… — растерянно ответила я, хотя ребенок моих слов уже не слышал.
— Ну, так что же вы будете делать со мной? — грустно спросил Кропоткин. — Если хотите сдать меня полиции, то пожалуйста. Я не против. Ну, а если сразу Бельскому… то пусть моя смерть будет на вашей совести.
— Почему сразу труп? — удивилась я. — Он что, разве такой кровожадный?
— А где вы видели гуманных олигархов? Может, там, на Западе, они и есть, а тут… — Кропоткин только махнул рукой.
— Признаться, Анатолий Фомич, поставили вы меня в крайне затруднительное положение, — сказала я. — С одной стороны, из-за вас погибли ни в чем не повинные люди. Я имею в виду стюардов. Уж они-то совершенно не имели никакого отношения к делам братьев Бельских.
— Это да… — печально пробормотал Кропоткин.
— Вот видите. Получается, вы так запросто их убили, не задумываясь. Выступили в роли господа Бога, словно Раскольников какой-нибудь. Решили просто: вы не тварь дрожащая, у вас есть право казнить и миловать. Выбрали первое. Но скажите: ради чего это все? Только чтобы отомстить за свою дочь и внучку?
— У вас есть дети? — вдруг спросил мужчина.
— Нет.
— Тогда вы меня не поймете. Не сможете понять, каково это — смотреть, как страдает твой ребенок. Как заливается по ночам слезами, а ведь ей нельзя, она беременная. Как тоскует ее мать, поскольку она мечтала для нашей доченьки о красивом молодом человеке, а та сподобилась влюбиться в алчного ублюдка. Ну, а что дальше с ними обеими стало, я вам рассказывал.
— Но ведь Бельский не виноват, что ваша дочь погибла.
— Виноват! — злобно вскричал Кропоткин, вскакивая с кресла, которое жалобно затрещало ветками. Но, бросив взгляд на Машу, тут же сел обратно и понизил голос. — Виноват! Во всем он один! — глаза его яростно сверкали. — Хотя чего я тут перед вами рассуждаю! Вы его жена, пришли правды добиваться, чтобы обелить своего подонка мужа? Так получите, распишитесь: он мразь, и потому да, мне жаль, что погибли те стюарды. Но остальные — это было бешеное зверье, у которого в головах ничего не было, кроме жажды денег. И я жалею, что Бельский вместе с ними на тот свет не отправился! Всё. Уходите. Вызывайте полицию, чертового олигарха, да кого угодно. Я внучке дельфинов обещал показать.
Кропоткин встал и, не прощаясь, пошел к песочнице. Там помог Маше отряхнуть платье от песка, взял за руку, и они пошли в обратную сторону. Девочка с интересом рассматривала меня, ее дедушка даже взгляда не удостоил. Я превратилась для него в пустое место.
Сидела еще примерно полчаса, а потом подумала: да какого лешего я тут бездельничаю, собственно? Я узнала, кто подстроил авиакатастрофу. Мне нужно принять решение: или сообщить об этом куда следует или… Так, Лана, не спеши. Подожди. Что у тебя есть на Кропоткина? По сути, ничего, кроме его признания. Но я не включала диктофон, поскольку даже не предполагала услышать такое признание. Думала, может, старик мне расскажет какие-то интересные подробности о том, как готовил самолет к рейсу. Но он вывалил на меня такое! К подобному я уж точно готова не была.
Это значит, что никаких доказательств у меня нет. Да и швейцарские эксперты едва ли смогут найти какие-либо аргументы, чтобы обвинить Кропоткина. Он ведь очень опытный человек и наверняка всё сделал так тонко и умело, — не подкопаешься. В конце концов, насколько я понимаю, для авиакатастрофы достаточно, чтобы какой-нибудь болт отвалился и попал в “нужное” место. Для этого можно взять напильник, ножовку и сделать всё очень аккуратно и незаметно. Я видела, как отец возится с инструментами в гараже, и это для меня тёмный лес. Но знаю одно: с техникой возможны самые невероятные вещи.
Выходит, моё слово против слова Кропоткина, если он станет отпираться. А зачем ему признаваться кому-то еще? Он потом скажет — мол, приходила какая-то девушка, я ей сказочку рассказал просто так, она, глупенькая, и поверила. Вот чего он скрыть не сможет, так это сходства собственной внучки с Бельским. Но если старик собирался обеспечить будущее ребенка таким вот криминальным способом, то я должна ему помочь. Не устраивать новой катастрофы, конечно. А сделать так, чтобы Артём Валентинович признал девочку Машу своей дочерью и не смог отказаться снова.
Как это сделать? Генетическая экспертиза! Вот что мне нужно. Я поспешила за Кропоткиным и его внучкой. Девочка маленькая, а море рядом. Значит, далеко они уйти не смогли. И верно: я нашла их минут через десять, стоило выйти на берег. Маша носилась вдоль линии воды, кидая в нее камушки, старик сидел на лежаке и задумчиво смотрел вдаль. Я подошла к нему.
— Опять вы? — устало спросил он. — Что решили?
— Полиции я рассказывать ничего не буду. Во-первых, я не следователь, а журналистка. Во-вторых, у меня кроме ваших слов нет доказательств. Наконец, я хочу, чтобы Бельский узнал о Маше.
— Зачем? Он скажет, она не моя, и всего-то. У него есть адвокат один, очень ушлый. Тот что угодно наизнанку вывернет.
— Знаю, Зильбельборд его фамилия.
— Точно. Редкая дрянь человек. Был у нас один работник, так он сделал, чтобы тот без выходного пособия остался, — сказал Кропоткин.
— Теперь не о нем речь, — сказала я. — Мы поступим вот как. Я организую генетическую экспертизу на установление отцовства. Для этого мне нужен будет материал. Думаю, небольшого локона с Машиной головы окажется достаточно. Вы сможете это организовать?
— Ну узнаете вы, что Бельский ее отец, и дальше что? — спросил Кропоткин без энтузиазма.
— Как это что? С доказательством на руках вы подадите на него в суд, и он будет обязан платить Маше алименты! И она, более того, станет наследницей его состояния! — заявила я.
— Насчет алиментов может быть, — ответил Кропоткин. — Вот наследство… это вы погорячились, — усмехнулся он. — Артём Валентинович костьми ляжет, чтобы не допустить такого.
— Это мы еще посмотрим! — заявила я.
— Скажите, ваш-то какой интерес? — устало спросил собеседник. — Вы странная. Говорите, что его жена, а сами против него же идёте. Не боитесь, что на развод подаст?
— Плевать я хотела на свое замужество, — ответила я с улыбкой. — Оно вообще формальное. Бельскому нужна была умная спутница на тот форум в Швейцарии, вот меня с собой и позвал. А женился, чтобы перед своими западными партнерами достойно выглядеть.
— Эх, — тяжело вздохнул Кропоткин. — Все-то у этих богатых не по-людски.
— Согласна.
Потом прибежала Маша, и дедушка попросил ее подарить ему на память маленький локон с ее головы. Девочка удивилась, но не противилась, и я аккуратно состригла их маникюрными ножницами. Завернула в листок, вырванный из блокнота, уложила во внутренний кармашек сумочки. Потом простилась с Кропоткиным, предоставив ему возможность отдыхать дальше с внучкой. Кто знает, когда у них это получится снова? Я, конечно, догадывалась, что швейцарские эксперты ничего не найдут, что бы указывало на авиатехника. Но кто знает? Вдруг Бельскому доложат что-то иное? В конце концов, у него есть собственная служба безопасности, она ведь тоже свой хлеб не даром ест.
Когда я отошла довольно далеко, обернулась. Кропоткин всё так же сидел на лежаке, и его сгорбленная фигура производила очень грустное впечатление человека очень одинокого и несчастного. Его одиночество было вовсе не в отсутствии близких. У него есть Маша, любимая внучка. Но он уже потерял большую часть своей семьи, а теперь нависла прямая угроза лишиться последнего. А там и свободы, если его преступление выберется наружу.
Я решила, что не стану никому рассказывать о его признании. Да, Кропоткин погубил четырех человек. Но кто я такая, чтобы осуждать его? Если он окажется за решеткой, Машу ожидает горькая судьба круглой сироты. Потому мне надо поскорее в Москву. Теперь задача отыскать Бельского и взять у него образец генетического материала. Проблема в том, что Артём Валентинович по-прежнему на нелегальном положении и тщательно ото всех скрывается.
