— Д-да, — сказала, хотя собиралась выйти на работу. Потом вспомнила: это же будет суббота!
— Вот и отлично! — сказал Бельский. Затем проводил меня до двери, не забыв отдать розовый букет. Чтобы я не укололась, он обернул его в три слоя офисной бумаги. Я вышла из здания и, стоя на улице, принялась жадно глотать воздух. Мне прежде никто не делал настоящего предложения! И ещё я теперь была очень богатой девушкой! Плюс фрагмент платочка в сумочке! Столько всего навалилось сразу, у меня голова кружилась.
Глава 37
Четыре дня пролетели, как мне показалось, мгновенно. И вот я держу документ, в котором черным по белому значилось: генетический материал объекта А на 96 % совпадает с генетическим материалом объекта Б. Когда я получила эту бумагу, то, прочитав, несколько минут стояла у стены в клинике, куда обращалась, и ничего не могла понять. Как это может быть? Всего 96 %? А оставшиеся 4 % потерялись, что ли? Мне пришлось подождать доктора, чтобы тот всё разъяснил. Произнесенная им фраза поставила меня в полнейший тупик: «96 % совпадения образцов означает, что отцовство не исключено, но и не доказано».
Это было ровно в девять утра, я примчалась в медицинское учреждение к самому открытию. Но уже в 10 мне нужно быть в офисе Бельского и ответить ему на предложение стать его законной женой. Я же, откровенно говоря, рассчитывала получить четкий ответ на вопрос, является ли Артём отцом Маши, и уже на основании этого вести с потенциальным мужем (только на этот раз настоящим) диалог. А теперь выходит, что я опять оказалась на распутье. Может, Кропоткин что-то напутал? Может, не Бельский отец девочки? Но если не он, тогда кто?! И почему в этом случае генетический материал настолько близок по своему составу?!
Мне срочно нужен был Анатолий Фомич. Но прежде, конечно, придётся проехать к миллиардеру и ответить ему. Что я и сделала. Бельский на этот раз был без букета, просто встал и вышел мне навстречу. Подошел близко-близко, между нами оставалось меньше полуметра, посмотрел в глаза и, поздоровавшись, спросил:
— Ты готова дать мне ответ?
В его пронзительно зелёных очах мне виделись чувства, которых я прежде там не замечала. И это удивило: читались растерянность, граничащая с влюблённостью симпатия, затаённый страх, а главное — надежда. Промолчав несколько минут, я сказала:
— Есть одна важная информация. От неё будет зависеть мой ответ.
— Да? Какая? — нахмурился Бельский. — Пройдем, там поговорим.
Мы снова оказались в апартаментах для отдыха. Уселись за круглый стол в гостиной. Только теперь хозяин этого места не предлагал мне чай. Просто положил руки перед собой, сцепив пальцы в замок, и приготовился слушать.
— Тебе знакома такая девушка, Ангелина Кропоткина? — спросила я в лоб, пристально, очень пристально глядя Бельскому в глаза.
— Да, — ответил он. — Она работала у меня, потом уволилась почему-то.
— Почему-то?
— Ну да, я не знаю причин. Пришла, написала заявление по собственному желанию. Жаль, конечно. Она была перспективный специалист, могла бы построить в компании хорошую карьеру.
— И ты не интересовался её мотивами?
— Нет, а зачем? Это её личная жизнь, я в неё не вмешиваюсь, — ответил Бельский.
— Хочешь сказать, что ты знал Ангелину исключительно как сотрудника своей компании? — спросила я.
— Почему «знал»? — удивился Бельский. — Что-то случилось?
Я читала в его взгляде искреннее удивление. Ни капли неестественности! «Он или гениальный актер и абсолютный мерзавец, или… отвечает честно», — подумала я.
— Ты разве не знал о судьбе девушки после увольнения? — задала вопрос.
— Лана, как я тебе уже говорил однажды, в «ПромСтройИнвест» больше 20 тысяч работников, а еще филиалы в других регионах России и два в Европе. Ты думаешь, я всех помню? — спросил Бельский.
— Да, но Ангелину-то вспомнил?
— Потому что она трудилась в головном офисе, и я часто встречал её на совещаниях. Так почему «знал»? С ней что-то случилось?
— Случилось. Она умерла, — ответила я.
Бельский покачал головой.
— Как жаль, красивая и умная была девушка, — сказал тихо. — Что с ней произошло?
— Автомобильная катастрофа, — сообщила я.
— Да… грустно. У неё кто-то остался?
— Родители. Только её мама умерла вскоре от расстройства. Жив лишь отец. Знаешь, как его зовут?
— Лана, я не понимаю. При чем тут Ангелина Кропоткина и её отец? Да откуда мне знать, как его зовут? — снова искренне удивился Бельский, чем окончательно меня запутал.
— Фамилия Кропоткин разве тебе ни о чем не говорит?
— Блин, Лана! Да говорю же: в компании…
— Слышала, более 20 тысяч человек. Но Кропоткин — фамилия редкая. Неужели не встречал?
— Встречал, конечно. Наш лучший авиатехник, Анатолий Фомич, например, тоже Кропоткин, и что с того?
Я прищурилась, глядя Бельскому в глаза.
— Да ладно? Ты хочешь сказать, что он…
— Да, её отец.
— Ничего себе. А я думал, они просто однофамильцы. Вот же какие совпадения случаются! Удивительно! — произнес миллиардер. — Но на вопрос ты не ответила: зачем ты всё это спрашиваешь?
— Затем, что у Ангелины осталась маленькая дочь, её зовут Маша, и она теперь живет вместе с дедушкой, — ответила я.
— Хорошо, я рад за них обоих. Я-то здесь при чем?! — вскинулся Бельский.
— Да при том, что Маша — ТВОЯ ДОЧЬ!!! — практически выкрикнула я миллиардеру в лицо и стала наблюдать за его реакцией.
Он отпрянул назад, откинувшись на спинку стула. Замер, стал водить глазами туда-сюда по стенам, потолку, мебели. Глаза его моргали при этом, взгляд выдавал крайнюю степень замешательства.
— Как это? — растерянно спросил Бельский. — В каком смысле Маша — моя дочь? Ты что-то путаешь.
— Ничего я не путаю! Вот! Смотри! — и протянула ему результат генетической экспертизы по установлению отцовства. Миллиардер взял его, внимательно прочитал.
— Тут сказано, что факт отцовства не подтвержден.
— Но и не опровергнут! — победоносным голосом заявила я. — Ну что, господин Бельский? У тебя растёт дочь, а ты ни сном, ни духом?
— Лана, прекрати этот спектакль, — сказал вдруг миллиардер совершенно спокойно. — Я не могу быть отцом девочки Маши, поскольку у меня с Ангелиной не было никаких отношений, кроме деловых.
— Очень некрасиво, Артём Валентинович! — бросила я ему. — Сделали девушке ребеночка, а когда она пришла к вам с этим известием, чтобы порадоваться, приказали ей уволиться по собственному желанию. Не стыдно?
— Лана, что за чушь ты несёшь?! — гневно спросил миллиардер. — Да не было у меня с ней ничего! Понимаешь? Не бы-ло! — произнес он по слогам. — Неужели ты думаешь, что окажись у меня ребенок, я бы поступил так с ним и его матерью? Что за бред!
— История знает немало примеров, когда вы, весьма состоятельные люди, готовы были отказаться от родных людей, только чтобы сохранить своё реноме и статус кво вместе с ним! — жестко ответила я. — Правду говорят: чем богаче, тем жаднее!
— Это ко мне совсем не относится, — взяв себя в руки, ответил Бельский на мою гневную тираду. — Я четыре дня назад доказал, что человек щедрый.
— Ты про те десять миллионов?
— Именно. Будь я, как ты говоришь, жаден, так сумма бы оказалась в десятки раз меньше.
— Не делает вам чести, господин Бельский, обсуждать это! — жестко сказала я.
— А вам, госпожа Межерицкая, не делает чести обвинять меня в том, чего я не совершал, придумывая при этом гадкие аргументы! — ответил миллиардер.
— Раз так, то мой ответ на ваше предложение — НЕТ! — я встала, схватила документ с результатом экспертизы и не прощаясь вышла из апартаментов Бельского. Ярость клокотала в моей груди. Это же надо, каков подлец! Поматросил и бросил Ангелину, словно… использованный носовой платок! А я ещё подумывала над тем, чтобы стать его женой, вот идиотка!
Выскочила из офиса «ПромСтройИнвест», прошла метров сто по улице, совсем забыв о том, что машина моя осталась на парковке компании. Потом пришлось возвращаться. Плюхнулась на водительское кресло, захлопнула дверь, завела двигатель, вцепившись руками за руль и… расплакалась.
