Он сдержал обещание. Я знала, что не одна.
— Кадер?
— Дело сделано.
Глубокий голос эхом отозвался в прохладном воздухе, образ Расса вернулся в мою память. Слезы защипали мне глаза, и я потянулась в темноту.
— Где ты?
— Я здесь, как и обещал.
Он был в комнате, но его голос доносился от дальней стены.
Я села.
— Что… как ты…?
— Я сделал для тебя то, что должен был.
— Где он?
— Ты не хочешь знать, а даже если и хочешь, я тебе не скажу.
Я пошарила вокруг, похлопывая по кровати.
— Пульт у меня.
— Включи свет.
— Пока нет.
Что-то было в тембре его ответа.
— Кадер?
— Лорел.
Хотя я произнесла его имя как вопрос, то, как он произнес мое, вызвало жар в моей душе. Мысль о том, что может произойти дальше, скрутила мои внутренности. Мой разум знал, что хотеть Кадера неправильно, особенно сейчас.
Я должна думать о Рассе и наших исследованиях.
Я устала думать об этом. В этот момент я жаждала контакта, чего — то, что напомнило бы мне, что я все еще жива. Назовите это Стокгольмским синдромом или, может, это был прекрасный принц.
Кадер спас меня, девицу в беде.
До этой ужасной, запутанной цепи событий я никогда не дала бы себе такого описания. Теперь оно казалось вполне уместным.
— Если ты об этом думаешь… — начала я, пока жар в моей крови становился все горячее с каждой миллисекундой, посылая молнии между моих ног. Я сжала бедра вместе, когда воспоминание о его языке вернулось с удвоенной силой. — Я… я имела в виду то, что сказала на днях, и я все еще имею это в виду. Я хочу тебя. И прямо сейчас ты мне нужен.
— Черт возьми, Лорел, ты сама не знаешь, что говоришь.
— Может, и нет. — Я откинула одеяло и, поставив босые ноги на прохладный бетон, встала. — Если ты не хочешь, чтобы я была такой, позволь мне дать тебе что-нибудь, что-нибудь за то, что ты сделал… за все, что ты сделал. — Я опустилась на колени и заложила руки за спину, а в животе у меня запорхали бабочки. — Я не прикоснусь к тебе, только к губам.
Что-то похожее на рычание пронеслось по комнате.
— Встань, мать твою.
Он схватил меня за руку, больно рывком поставив на ноги.
— Эй.
— Ты не шлюха. Не веди себя, как одна из них.
— Нет. Я…
Его хватка на моей руке усилилась, когда его лицо приблизилось в темноте.
— Скажи мне, за что ты платишь: за кунилингус, или, может, за избавление от твоего мертвого любовника?
— Прекрати. Это не то, что я имела в виду… — Как ведро холодной воды меня окатило осознание того, что он снова отверг меня. Было очевидно, что мои чувства не взаимны. Я высвободила руку. — Тогда убирайся. Я устала от того, что мне отказывают. Ты не хочешь меня. Хорошо. Я больше никогда об этом не заговорю. — Когда он не ответил, я прибавила громкость. — Убирайся. Просто оставь меня в покое.
Слезы вернулись, заполнили мои глаза и угрожали упасть на щеки.
Я ненавидела то, что они означали.
Я никогда не была из тех женщин, которые плачут. Эта реакция была чем-то большим, чем отказ Кадера. Это был Расс и потеря нашего образного ребенка, дела всей нашей жизни.
— Ты так думаешь?
Его голос был все еще близко, так близко, что тепло его дыхания касалось моей кожи. Свежий аромат, который я заметила после его душа, вернулся, окружая нас. И все же, прежде чем я успела подумать или вернуться в постель, чья-то рука обхватила меня за талию и потянула назад.
Я ахнула, инстинктивно потянувшись к его руке и вцепившись в рукав, когда его эрекция сильно и болезненно уперлась мне в поясницу.
— Думаешь, я не хочу трахнуть тебя прямо сейчас?
— Ты сказал…
Одним быстрым движением он прижал меня лицом к холодной бетонной стене, в то время как сам горел огнем позади меня.
Кадер поднял мои руки к цементным блокам после того, как стянул футболку через голову. Прохладный воздух покалывал мою разгоряченную кожу. Его губы прикоснулись к моей шее, а пальцы щипали грудь. Его прикосновение было пламенем, а глубокий голос, паяльной лампой.
— Я чертовски хочу тебя. Я хочу тебя всю, потому что не могу выбросить тебя из головы. Ты издеваешься над моими решениями и моей силой воли. — С каждым утверждением его руки блуждали, оставляя мою плоть в пепле, поглощенную его огнем. — Я больше не могу с этим бороться. Я собираюсь утопить свой член там, где был мой язык.
— Да, — простонала я.
— Не двигайся.
То же самое он говорил и о спинке кровати. На этот раз я провела пальцами по грубым бетонным блокам, мои трусики исчезли в темноте. Толчок ногой по внутренней стороне моих лодыжек, и мои ноги раздвинулись. Его пальцы остановились на моих бедрах, когда он притянул мой зад к себе, достаточно близко, чтобы его стояк толкнулся мне в поясницу.
— Я возьму тебя и сотру из твоей памяти всех остальных гребаных мужиков.
— Пожалуйста, я хочу тебя видеть, — выдохнула я, когда два длинных пальца нашли путь к моей сердцевине. — О.
— Нет. Тебе не нужно видеть, Лорел. Ты почувствуешь меня. Ты будешь знать, что я там. И когда я закончу, твоя киска запомнит, как это было.
Его заявления эхом разнеслись по комнате, ударные волны расходились к моим пальцам ног.
— Оседлай мои пальцы. Мне нужно, чтобы ты была готова принять то, что я тебе дам.
Мои колени согнулись и выпрямились, я бесстыдно сделала, то, что он велел. Беспричинная потребность росла во мне с каждым насаживанием, текла, как ток, и мчалась по крови.
— Я… я не могу…
Его действия были всеобъемлющими. Они не были сосредоточены на моей киске, хотя именно там они и возникли. Подобно тому, как бросают камень в ручей, образовавшиеся волны бесконечно накатывали на оба берега.
Вот что происходило.
Одним своим прикосновением он подчинил себе все во мне.
Кадер был хореографом, а я — его танцовщицей. Мои ноги вытянулись, пока меня не подняло на кончики пальцев, прежде чем он отпустил меня обратно в плие. Когда мне показалось, что танец близок к кульминации, я повернулась всем телом и сделала пируэт.
— Черт.
Его проклятие предшествовало следующему шагу. Не успела я опомниться, как мы снова оказались там, где были вчера, мои руки на металлическом изголовье кровати и Кадер надо мной. Единственная разница заключалась в том, что на этот раз я стояла на коленях, задрав голову.
Его хватка на моих бедрах усилилась, когда головка его члена двигалась вверх и вниз по моим складкам.
— Пожалуйста.
Я никак не могла подготовиться к последствиям своей просьбы. Мое хныканье эхом отразилось от бетонных стен, тело сжалось, сопротивляясь вторжению. Что, черт возьми, было внутри меня?
Не может быть, чтобы он был таким огромным.
Кадера замер, когда слезы вырвались наружу, проливаясь из глаз.
— Говори со мной.
— Ты… Это ты?
Глубокий смех наполнил мои уши, когда тело надо мной завибрировало. Неужели он действительно смеется?
Он редко улыбался, а теперь смеялся.
Его реакция вызвала улыбку на моем лице, когда я заставила себя расслабиться. С каждой секундой его присутствие становилось все менее болезненным и более управляемым.
— Я…в порядке. Не останавливайся. Я хочу этого. Ты был прав. Я чувствую тебя.
Больше не стоя на месте, он начал то входить, то выходить по мере того, как нарастало удовольствие.
Трение усилилось, моя жажда создала успокаивающую среду.
Давление на мои бедра не соответствовало его скорости.
Я опустила голову на подушку, пока мы двигались в ритме, который он создал.
— Пожалуйста, — сказала я. — Я хочу тебя. Не сдерживайся.
Он снова замер.
— Ты сам не знаешь, о чем просишь.
Отстранившись, я перевернулась на спину, обнажая себя в темноте. Мои руки обвили его шею, а пальцы вплелись в его влажные волосы. Это было моим подтверждением того, что он принял душ. Вместо того, чтобы отодвинуться от моего прикосновения, он позволил мне приблизиться.
— Я хочу тебя, — повторила я.
