Дамир, проникая под белье.
Его пальцы утопают в моей влаге, которую я, к своему стыду, не могу контролировать. Его близость, запах, вибрирующие интонации и даже резкие движения почему-то действуют на меня возбуждающе. Если бы я могла думать в этот момент о чем-то другом, клянусь, думала бы, но не могу. Вся я сосредоточена на том, что делает Юсупов. Настроена на него, если можно так сказать.
— Это естественная реакция тела, — говорю шепотом, потому что боюсь, что голос меня подведет и сорвется в самый неподходящий момент.
— Думаешь? — не без доли ехидства спрашивает Дамир. — А мне кажется, ты просто меня хочешь.
— Это реакция на раздражитель, — так же шепотом парирую я. — Перестань меня трогать, и все пройдет.
— Думаешь?
Дамир и не пытается меня отпустить. Вместо этого проникает пальцами глубже, ласкает, изводит, заставляет невольно сжимать колени от возбуждения. Я не могу это контролировать! Хочу, но не получается. Не рядом с ним. И не после той сцены в душе, которая мне, между прочим, едва ли не каждый день снится.
— Ты мне противен, — нахожу в себе силы сказать это. — У тебя жена беременная, а ты пальцы запихиваешь в другую бабу.
— Которая совсем не против.
— Я свободная женщина, к тому же, без мужчины. Возбуждение — вполне нормальная реакция, когда интимных мест касается представитель противоположного пола.
Черт его знает, откуда я знаю весь этот бред. Просто хочется что-то сказать, раз уж сделать я не могу, чтобы он перестал чувствовать себя особенным.
— Хочешь сказать, что с каждым мужиком так течешь?
Дамир, наконец, отстраняется. Я едва сдерживаю разочарованный стон, свожу колени вместе и соскакиваю со столешницы.
— Может, и с каждым, — пожимаю плечами. — Не проверяла, потому что в моем окружении нет настолько наглых мужчин, которые без разрешения могут залезть ко мне в трусы.
— Знаешь, почему их нет? — с нажимом произносит Юсупов. — Потому что ты никому из них не даешь таких намеков, как мне. Ни одному не позволяешь подходить к тебе близко, не улыбаешься, не смотришь так.
Он делает акцент на последнем слове, и я не выдерживаю:
— Как так?
— Будто все еще…
Он замолкает, но мне и не нужны слова. Я прекрасно понимаю, что именно он хотел сказать, и меня это неимоверно бесит. Отчасти потому, что это правда. Я, как не стараюсь, а не могу сдержать этого идиотского восторга при виде Дамира, не могу прекратить смотреть на него с благоговением и ожиданием. Не могу, потому что он, как бы мне не хотелось обратного, все еще тот мужчина, в которого я влюбилась, будучи еще наивной и глупой. Хотя, надо заметить, что я и сейчас не сильно повзрослела. Дамир женат и они с женой ждут ребенка, а я позволяю ему всё вот это.
— Ты хотел спокойно поговорить, — замечаю, сглатывая. — Что ж… давай. Я постараюсь быть честной.
Я прислоняюсь поясницей к столешнице и сжимаю ее руками. Мне чертовски сложно говорить ему о своих чувствах, но раз по-другому он не оставит меня в покое, что ж… придется.
— То, о чем ты говоришь… Я не умею скрывать свои эмоции и просто выбросить из головы то, что между нами произошло пять лет назад и… недавно. Я не сильна в сокрытии эмоций, поэтому проявляю их так, как умею. Не знаю, на что ты рассчитываешь, но кроме моего возбуждения на твои действия, между нами ничего не будет. Я не стану спать с женатым мужчиной, кроме того… твоя жена беременна.
Я пытаюсь держать себя в руках, но получается все равно эмоционально. Совсем недавно я корила себя на чем свет стоит в том, что вообще позволила Дамиру к себе прикоснуться. А спустя пару дней расслабилась и убедила себя в том, что в случившемся нет ничего ужасного. Просто нас захлестнули эмоции. Дамир неправильно меня понял, а у меня слишком долго не было мужчины. Это не повторится, потому что я умею держать себя в руках, да и намеков больше не будет.
Кто же знал, что совсем скоро я паду настолько, что буду мечтать о его пальцах внутри меня. И что единственным доводом, который не даст мне окончательно сдастся станет не его жена, а именно ее беременность.
— Я ни в коем случае не упрекаю тебя и не требую, чтобы ты развелся с женой, — считаю нужным добавить, потому что Дамир молчит и сосредоточено над чем-то думает.
— Я хотел развестись, но после того, что узнал…
— Я все понимаю, — киваю. — И это правильно. У вас семья. И скоро будет ребенок.
— Надеюсь, ты не станешь препятствовать нашим встречам с сыном?
— Не стану, — мотаю головой. — Но… я знаю, что совсем скоро у тебя родится еще один ребенок, и я не требую ежедневного внимания, но… не забывай о Кирилле, ладно? Не теперь, когда он ждет тебя с нетерпением.
— Чушь не неси, — прерывает мою тираду Юсупов. — Кирилл мой сын, и я никогда не оставлю его. Не перестану видеться с ним. На днях попрошу юристов подготовить договор. Я хочу, чтобы мой сын носил мою фамилию, а ты переехала из этой хрущевки в хорошую квартиру в новострое, а лучше в дом с небольшим двором.
— Хорошо, — соглашаюсь я, хотя это согласие дается мне нелегко.
Просто нам, наверное, нужны компромиссы. Если каждый будет настаивать на своем, хуже будет не нам, а Кириллу. Я как-то успокаиваюсь. У них с Наташей будет свой ребенок и Дамир перестанет лезть в воспитание Кирилла. С одной стороны я даже не против, чтобы он участвовал, а с другой… прекратятся эти нелепые стычки. Это ведь к лучшему?
— Я так понимаю, чай не нужен? — говорю с улыбкой.
— Думаю, не стоит, — кивает Дамир. — Я приеду завтра после сада. И Варя… — он замолкает, будто подбирает слова. — Я бы хотел, чтобы ты отпускала сына ко мне домой. Я знаю, что это будет нелегко, но… Наташа хотела бы познакомиться и это, наверное, будет правильно.
— Хорошо, — соглашаюсь и в этом.
— Тогда до завтра.
Я провожу Дамира до двери, жду, когда он обуется и закрываю за ним дверь, стоит ему покинуть мою квартиру. Несмотря на легкость разговора, на душе почему-то
