— Если ты сейчас уйдешь, — по-прежнему тихо говорил он, — это будет окончательным твоим ответом. Просто знай, что ты моя женщина.
Он молча отпер дверь, и приоткрыл ее, всем видом давая понять, что он ее больше не держит.
Как ей хотелось кинуться ему на шею, и отдаться воле Максима Семенова, забыть все убеждения, и приоритеты, побыть просто бесправной, влюбленной по уши, женщиной. Для которой, любимый — словно свет в оконце….
Вика шагнула в сторону двери, не оборачиваясь. И через секунду исчезла в полумраке темного коридора.
Максим проводил ее грустным взглядом, и тяжело вздохнул.
Кажется, Вика выбрала другого мужчину, променяв Максима Семенова, единственного в своем роде. Все, хватит. С сегодняшнего дня Виктории Воробьевой не существует в его жизни.
34.
Лена молча сняла платье, стараясь не вспоминать неприятную сцену во время банкета. Гриша тоже старался особо не светится перед злой Еленой. Он часто сталкивался с ее буйным нравом.
Рязанов сидел в кресле, и лениво просматривал почту. Письма поклонников, сценарии начинающих авторов, какие-то контракты от фирм, среди всего этого барахла, которое портье из дома Елены благоразумно пересылал на адрес семеновского дома, Григорий нашел письмо от своего адвоката. Рязанов знал, что будет внутри, но все же раскрыл конверт. Он угадал, внутри были бумаги на развод.
— Что ты там нашел? Что-то интересно? — Лена медленно вышла из душевой, где скрылась пару минут назад, вновь спокойная и прекрасная.
Рязанов быстро убрал документы, ему совсем не хотелось говорить Лене, что Настя хочет развода, потому что та, наверняка обрадуется, и решит, что выиграла эту странную схватку за Рязанова. У Гриши на этот счет были свои планы.
Он взял первое попавшиеся письмо от поклонников, которое было адресовано Елене, и заинтересованно его распаковал.
— Надо же, какой назойливый, — вглядываясь в ровные строки привычной белиберды сумасшедших фанатов, пробубнил Гриша.
Лена молча подсела к возлюбленному и заглянула через его плечо, на письмо.
— А кто это?
— Опять так называемый «сосед». Смотри, — Рязанов подал Лене письмо.
Женщина, не особо заинтересованно приняла бумаги, и пробежалась по ней глазами.
— И что здесь особенного? — лениво потянулась она, откидывая письмо, — Люблю — убью, жду-скучаю, мы созданы друг для друга, не могу жить без тебя…, я это слышу и от нормальных мужчин каждый день, видишь ли, Рязанов, ты влюблен в роковую красотку.
Лена распласталась на кровати, в соблазнительном полупрозрачном пеньюаре, и заманчиво улыбнулась. Так что Гриша легко в это поверил.
Он усмехнулся, и подошел к кровати, сел, и, подобрав бумагу, процитировал:
— «Я влюблен в тебя с тех пор, как ты появилась на свет. Я знаю, какое первое слово ты сказала, и когда начала ходить. Я наблюдал за тобой, ты росла на моих глазах. Я всего лишь сосед, сторонний наблюдатель. И тем не менее я всю жизнь жду тебя, и не устаю писать письма, потому что жажду тебя. И с каждым годом все больше. Я хочу знать, какое слово ты скажешь последним…» Угрожающе, не правда ли? Этот парень совершенно свихнутый. И он знает тебя с детства.
Лена на секунду похолодела. Тот человек в саду, он кажется, тоже говорил что-то такое…
— Эй! Я просто пошутил, что ты так напугалась, то?! — засмеялся Рязанов, и обнял актрису, — Не бойся, я тебя в обиду не дам.
— Хочется верить, — хмыкнула она, принимая объятия.
Ольга сладко потянулась в постели. Вечер прошел чудесно. Гости казались довольными, одним словом, праздник удался.
Женщина села на кровати, встречая утро, и снова потянулась. Дверь на балкон была приоткрыто, и оттуда тянул теплый утренний ветерок.
Семенова потянулась за халатиком, и взглянула на мужа, который по-прежнему мирно спал на подушке рядом. Он был напряжен даже во сне. Вчера, когда появилась эта женщина, мужа словно подменили. Когда он вернулся, после нескольких минут уединения с ней, Иван казался просто в ярости, хотя внешних признаков и не подавал. Его глаза метали молнии, губы крепко сжаты, улыбка скованная, реплики отрывистые и раздраженные. Одним словом, что это за женщина? И откуда она взялась? Как оказалась среди приближенных лиц Ивана? Не похоже, что бы она была его любовницей. Отчего он так злиться? Может она бандитка какая-нибудь?
Все эти мысли скользили в голове Ольги, словно теории для будущего романа. Она взвешивала, обдумывала, задумчиво завязывая полы халата, все еще находясь в полудреме.
Потом Семенова старшая побрела в ванную, где выполнила все утренние процедуры. Прихватив щетку для волос, Ольга вернулась в спальню, и снова посмотрела на спящего мужа, в ногах которого бугрилось теплое одеяло. Зачем оно ему летом?
Хмыкнув, Семенова отодвинула простыню.
И на секунду потеряла дар речи.
Под простыней, которой она только что укрывалась, прижимаясь к мужу во сне, было вовсе не одеяло…
Ольга шарахнулась от постели, и издала испуганный вопль.
В ту же секунду резко проснулся Иван, и недоуменно, заспанными глазами воззрился на жену.
— Что стряслось? — хрипло после сна, спросил он, и, взглянув на белое, как полотно, лицо жены, испуганно проследил за ее взглядом.
Иван посмотрел на свои ноги, что покоились под простыней, медленно пропитывающейся кровью. Семенов ощутил вязкую мокроту на своих ступнях, и через секунду соскочил с кровати, как ошпаренный, неуклюже стянув за собой простыню.
Ольга снова закричала, и зажала лицо руками.
Иван недоуменно шагнул окровавленными ногами к своему брачному ложу.
Там, в изножье кровати лежал выпотрошенный Барс. Все содержимое брюха собаки растеклось по кровати, оставляя на белых простынях и матрасе темные, подсохшие кровавее пятна.
— Господи… — выдохнул Иван, и осторожно оглянулся на Ольгу.
Та была в истерике. Ее трясло. Она стеклянными глазами смотрела на ноги мужа, не в силах оторвать взгляд от жутких, кровавых ступней.
В спальню Семеновых вбежал заспанный Макс, на ходу завязывая халат, и Лена с Гришей в одних пижамах. Троица замерла на пороге.
— Скорее! Вызови охрану! — крикнул Иван сыну, — Какая-то тварь была в нашей спальне!
Макс, отпихнув побледневшую Лену в сторону, кинулся к телефону. Он едва не столкнулся с журналистом, что бежал к комнате с фотоаппаратом в одних семейных трусах, и Сергеем, который недоуменно выглянул из своей комнаты.
— Эй, что там стряслось? Кто кричал? — спросил он у Макса.
Парень не ответил, его колотила мелкая дрожь, при виде такого количества крови. Он уже стал забывать, как это выглядит в жизни…
Андрей Лесной, приподняв фотоаппарат повыше, судорожно фотографировал Ивана, который осторожно вывел рыдающую Ольгу из спальни. Труп животного, Ленку с Гришей, которые тихо о чем-то говорили. Бледного Макса с охраной, которые осторожно накрыли труп животного полиэтиленом, обитателей третьего этажа, таких же растрепанных и перепуганных, пока не поймал осуждающий взгляд Даши. Видок у неё был тот еще. Она буквально позеленела, видимо, решив оставить все содержимое свого желудка на этом ковре.
Лесной подошел к ней, и быстро подтолкнул к туалету. Дашу тут же вырвало. Прошло минут пять, прежде чем она смогла взглянуть на себя в зеркало, умылась и оглянулась на Андрея, который деликатно отвернулся, и поглядывал в спальню Семеновых.
— Ну что там?
— Собак унесли. Можно выходить.
Даша ступила на не свои ноги, и быстро покинула родительский туалет. Антон, что только нарисовался, двинулся за ней.
Андрей остался в полупустой спальне Семеновых, где молча хлопотали охранники, внимательно все изучая. Максим стоял в стороне, у балконной двери и курил. В дверном проеме нарисовалась уборщица, и нетерпеливо ждала, когда, ей, наконец, позволят вымыть кровь, и покончить со всем эти мерзейшим делом.
В спальне появился мужчина в дорогой рубашке, дешевых джинсах и с «Ролексом» на руке. Явно следователь.
