Артура, который на полном серьезе вещает следующее: “Сегодня на территории загородного дома известного бизнесмена Германа Ядова был замечен маленький мальчик, непонятно откуда появившийся, — на экране появляются наши фотографии во дворе моего дома, где мы направляемся к машине, чтобы отправиться в медицинский центр. — Возникает вопрос, что это за мальчик, и почему рядом нет его мамы? Здесь уже попахивает не убийством жены и не отравлением бабушки, а чем-то более гнусным. Мы снова обращаемся к правоохранительным органам с просьбой обратить, наконец-то, внимание на этого преступника, который постоянно уходит от ответственности”.
— Для всех уже не секрет, что нападкам со стороны журналиста господин Ядов подвергается не первый раз. И у нас тоже возникает вопрос. Это происходит из-за того, что жена Полякова предпочла Германа Евстафьевича, или корни этой вендетты уходят еще глубже? С вами была я… — но я уже не слышу ничего.
— Да чтоб тебя, — фыркаю я. — Когда же этот говнюк успокоится?
— Тогда, когда ты дашь ему отпор, — спокойно отвечает Влад, прихлебывая кофе. — Подал бы в суд, отсудил редакцию, оставил без штанов. Вот тогда бы он думал о другом, а не о том, как тебя грязью поливать.
Мы направляемся, чтобы забрать Женьку, и я обращаю внимание, что взгляды окружающих из заинтересованных превратились в настороженные.
Когда мы уже направляемся к машине, раздается звонок, и я уже знаю, что сейчас услышу.
— Герман, ты это видел? — на том конце провода звучит властный голос Раи.
— Видел, — вздыхаю я.
— И? — между нами повисает пауза. — Немедленно приезжай ко мне.
— Рая, я приеду позже с Яной, — отвечаю я, возводя глаза вверх. — а сейчас мне необходимо отвезти сына домой.
— Ты хоть тест ДНК сделал?
— Да, — рявкаю я и отключаюсь.
— Главнокомандующий требует? — усмехается Влад. — она наверстывает упущенное, пока была в отключке.
— И не говори, — мы садимся в машину и направляемся домой. Слава богу, у Женьки села батарейка, и он тихо дремлет, привалившись ко мне.
Еще не доезжая до дома, понимаю, что что-то там происходит. Возле ворот снова столпились журналисты, а во дворе стоят полицейские машины с включенными люстрами.
— Началось в колхозе утро, — бубнит Коля, сигналя и пытаясь объехать всю эту толпу.
От шума проснулся Женька и начал капризничать, заявляя, что он не выспался.
Как только я выхожу из машины, ко мне направляется один из представителей власти.
— Господин Ядов? — как задрали эти вопросы. Как будто он не знает кто я.
— Чем обязан? — так хочется послать всех к чертовой матери, но репортеры непрерывно щелкают фотоаппаратами, стараясь не пропустить ни одной моей эмоции и ни одного моего слова.
— На вас поступила жалоба, что вы удерживаете у себя дома ребенка, который к вам не имеет никакого отношения, — безэмоционально говорит полицейский. — Потрудитесь объяснить, кто этот мальчик и как он к вам попал.
— Это мой сын, — терпеливо пытаюсь донести информацию до всех здесь присутствующих. — Он гостит у меня, пока его мать решает какие-то свои проблемы.
— И где мы можем найти его мать, чтобы она подтвердила ваши слова? — в его глазах мелькает недоверие.
— Я не знаю, — начинаю раздражаться, но все еще в состоянии держать себя в руках. — Она мне не отчитывается.
— Тогда дайте ее номер, — не отстает полицейский.
— У меня нет ее номера, — рявкаю я.
И тут Женька снова начинает хныкать, сидя у Коли на руках.
— Я хочу к маме. Где моя мама?
— Господин Ядов, мы вынуждены изъять ребенка до выяснения обстоятельств, — полицейский дает знак своему товарищу, и тот направляется к Николаю, который смотрит на меня с недоумением, не понимая, что ему делать.
— И куда вы его отправите? — тихо спрашиваю я.
— Сначала в приемник-распределитель, а затем в детский дом, если мамаша с документами не появится, — он вкрадчиво спрашивает. — У вас же, как я понимаю документов на ребенка нет?
— Нет, — зло шиплю я. — Но через три дня у меня будут результаты теста на отцовство, и вы пожалеете о том, что сегодня сделали.
— Вот когда будут, тогда и поговорим, — мужчина, не прощаясь, разворачивается и уходит.
Женьку уносит другой полицейский, тихо обещая, что они сейчас поедут к маме. Мальчик не сопротивляется, а только сильнее прижимается к мужчине в форме.
Я обессиленно опускаюсь прямо на ступеньку крыльца, упираясь руками в колени и роняя на них голову. Слышу, как Николай разгоняет всю эту толпу любителей чужого грязного белья, а Влад раздает какие-то распоряжения. И именно в этот момент из дома выходит Яна, свежая, выспавшаяся. Она для меня как глоток родниковой воды или воздуха, а в данной ситуации и того и другого.
— А что здесь происходит? — спрашиваю я, выходя из дома. — И почему здесь собрались мои коллеги?
Глянув на Германа, понимаю, что его просто необходимо увести в дом, чтобы завтра все новостные ленты не пестрели его фотографиями в таком состоянии.
— Герман, ты чего здесь сидишь? — наклоняюсь к нему и шепчу, чтобы посторонние не услышали. — Иди в дом, не надо показывать свое состояние этим стервятникам.
Он смотрит на меня такими глазами, что становится нестерпимо его жаль. Загнали мужика. Где тот холеный независимый мужчина, который предложил мне роль его невесты. Ну, сестрица, я еще с тобой разберусь не только за себя, но и за Ядова.
Владислав Викторович уже отдал распоряжение разогнать любителей чужого грязного белья. Толпа редеет, а Герман, наконец-то находит в себе силы подняться и направиться в дом, когда где-то вдалеке мы слышим сирену.
— Что-то еще забыли? — саркастически говорит Герман. — Или в СИЗО без меня обед не подают?
— Что ты мелешь? — злюсь я. — Иди уже узник совести.
Но уйти он не успевает, потому что во двор на всех парах въезжает карета скорой помощи.
— О это за мной, — хохочет Ядов. — Моя бывшая решила, что мне остается или дурка, или морг.
Но из открытой двери выскакивают санитары, которые достают инвалидную коляску и усаживают туда Раю. Она царственным жестом отпускает мужчин, которые с превеликим удовольствием грузятся обратно в машину и также быстро уезжают.
Мы с удивлением смотрим на происходящее, не в состоянии вымолвить даже слово.
— И чего застыли? — в своей извечной манере вопрошает Рая. — Вы же ко мне не спешите, вот пришлось самой к вам срываться.
— Рая, ты прямо как лягушонка в коробчонке прискакала, — хмуро говорит Герман. — Пойдемте в дом.
Мы все уходим со двора, оставив ребят из охраны разбираться с самыми упорными, щелкающими затворами фотоаппаратов до последнего.
Как только мы входим в
