но улыбка — широка и счастливая, так и притягивает всех, а насыщенное, изумрудное платье, только добавляет внимания. Нет, на нее пялится просто каждый, даже Арай. Он давно женат на Кристине, у них есть дочь, и обычно я не замечаю за ним такого откровенного интереса, но даже он с открытым ртом наблюдает за удаляющейся фигурой.
— Что? — ершится он в ответ на мои поднятые брови, — Такого я уж точно не ожидал.
— Пошли, мы здесь не для того. И слюни подбери, твою мать.
Идем следом. Она спешит, смотрит на часы, оглядывается, а потом останавливается по середине торгового комплекса. Улыбка пропадает, пока она придирчиво осматривает верхние этажи, но через миг будто и не было этого — снова улыбается и поворачивает в сторону второго. Мы идем следом. Держимся на расстоянии, но не теряем из виду ни ее, ни каждое ее движение, а потом занимаем место в первом ряду, откуда можем наблюдать без проблем.
Амелия поворачивает в коридор, ведущий к пожарной лестнице. Люди идут мимо, даже не подозревая о том, что сейчас происходит — такова жизнь. Мы слишком погружены в свои проблемы, чтобы заметить трагедию, которая вот-вот развернется прямо у нас под носом.
Маленькая девочка и какой-то мужик маячат прямо перед ней. Она их окликает. Я не слышу, что вполне логично — мы слишком далеко, не так как было в Италии когда-то много лет назад. Тогда то просто свезло, совпадение такое забавное, сейчас и прятаться негде. Все, что остается — действительно смотреть из-за угла. Амелия о чем-то говорит с малышкой, а потом указывает ей в сторону выхода. Та поворачивается, перебирая в руках ухо плюшевого кролика, во все глаза пытается что-то увидеть, в то время как за ее спиной Амелия одним резким движением бьет в шею мужика чем-то маленьким. Мы с Араем переглядываемся, но лишь на миг, не желая пропустить продолжения, а оно тоже есть. Незнакомец начинает оседать, но не успевает. Дверь запасного выхода открывается, откуда выходит здоровый мужик в форме работника каких-то служб, подхватывает его и утаскивает за собой.
Малышка поворачивается. Спасение заняло всего несколько секунд, и выглядело оно весьма эффектно. Амелия берет ребенка за руку, а потом ведет обратно. По громкой связи передают: внимание! Потерялся ребенок. Ее зовут Алиса, ей пять с половиной лет. Она одета в розовую кофту, красную, джинсовую юбку и белые колготки. У нее в руках кролик. Пожалуйста, если вы ее увидите, приведите к стойке регистрации на первом этаже или сообщите, если ее заметите.
— Неплохо… — протягивает Арай, заказывая кофе, тем временем я продолжаю следить за Амелией.
Она подводит девочку к стойке регистрации, о чем-то говорит с девушкой, скорее всего мамой девочки, потом к ним подходит мужик в черном костюме. Начальник охраны — догадываюсь без особого труда, и также догадываюсь, что скорее всего он просит ее дождаться полицию. Даже не просит, настаивает, и ничего странного в этом тоже нет — в Питере уже полгода похищают детей.
Амелии удается от него отделаться под предлогом «посетить дамскую комнату», ведь направляется именно туда. Слежу дальше. Внимательно слежу. Не пропуская ни секунды. Через минуты три по прикидкам, в арке появляется девушка с ярко-розовыми волосами, в кепке и объемной, черной джинсовке. Она идет рядом с «подружками», громко возмущается о парнях, но как только проходит мимо охранника, тут же от них отделяется. Я усмехаюсь — она.
Конечно же она. Я бы узнал ее из тысячи, пусть бы она хоть кем притворилась.
— Пошли.
Командую остро, встаю и, не дожидаясь Арая, направляюсь в сторону эскалатора. Признаюсь честно, волнуюсь. Мандражирую. Немного теряюсь. Пять лет прошло, и я слишком долго ждал этого момента, чтобы ничего не чувствовать.
Амелия
— Где ты?
— Третий уровень.
Звук удара, но я сразу же сбрасываю. Не могу не обернуться и не посмотреть вниз на девочку, которая обнимает свою маму за ноги, так как та рыдает белугой. Вот честно? Очень хотелось бы подойти и треснуть ее, хотя я и понимаю — никто от этого не застрахован. С детьми нужно смело и сразу отращивать сто пар глаз на каждом миллиметре своего тела, и того мало будет. По опыту говорю, потому что я за своим ребенком слежу, как коршун, а он все равно умудрился проглотить шарик! От воспоминаний меня встряхивает, и я веду плечами. Мама говорит, что я слишком переживаю, слишком волнуюсь по каждому поводу, и она, наверно, права. Все дело в том, что мне постоянно кажется, что я недостаточно хорошо справляюсь. Может это и нормально? Жить с вечным чувством «я отстойная мать», ведь ответственность слишком давит. Она слишком большая.
Ладно, буду корить себя дальше, но чуть позже. Сейчас я на работе. Иду быстро, чеканю шаг в этих жутко неудобных ботинках, которые, клянусь, выброшу, как только доберусь до машины. Выхожу на парковку. На улице тепло — май, и по пути к неприметной, серой газели, я снимаю кожаную куртку, а вместе с ней и парик, который тут же выбрасываю. Сто раз повторяла себе — прячь «свою работу» под замок, твою мать. Ну не дура? Нет, сто пар глаз — маловато.
Открываю боковую дверь и кривлюсь от скрипа плохо промазанных колесиков.
— Мог бы уже и исправить, — бурчу под нос на что в ответ слышу приглушенный смешок Эрика.
Это мой друг. Вообще, если уж на чистоту — это мой лучший друг, правда когда-то был другом Маркуса. Они учились вместе, и, как Маркус, Эрик чувствовал себя мягко говоря «не в своей тарелке». Еще бы! Хорошо представляете себе жизнь сына нигерийского солдата под Самарой? И правильно. Лучше не стоит это представлять. Люди могут быть жестокими, особенно в замкнутом пространстве.
Но он не унывал. Никогда. До сих пор не унывает, не смотря на то, что женат на просто ужасной, капризной и несносной девчонке — одной из моих лучших подруг, Оливии. Она вообще тоже была сначала и не моей подругой, девчонка увязалась за Богданом. Тоже учились вместе, потом ее родителей убили. Он был тем, кто ее тогда и спас. Помог.
— Простите, мадам, я был слишком занят.
Еще один разряд тока приходится в шею скрученного по рукам и ногам ублюдка, на которого я смотрю с призрением. Он не орет — кляп, но мы на всякий случай стоим в отдалении. Третий уровень парковки — считай пустыня, тут только «перекати поля» не хватает. Основной поток людей всегда паркуется на первых
