потаскухи.
— Босс, — меня из злости и глухого рыка бессилия выдергивает Вася, — или мне отправить парней за Валерией?
— Пап.
— Папа.
Несколько секунд молчания, и опять следует тихое:
— Папа.
— Пап…
— Что?
Я буквально отшвыриваю на стол планшет, который давно потух в моих руках. Алина и Варя крепко сжимают вилки и напряженно смотрят на меня. Смотрю в одну тарелку, потом перевожу на вторую. Даже не прикоснулись к ужину.
Поднимаю взгляд на дочерей:
— Вы меня ждете?
Подхватываю со стола вилку и через секунду протыкаю кусок мяса острыми зубчиками до фарфорового дна тарелки. Тихий стук и неприятный скрип.
Наверное, стоило Леру притащить сюда и запереть в подвале, но я решил сыграть в благоразумие и эти два мужского здравомыслия мне даются очень тяжело.
Мы — бывшие.
Все кончено.
— Пап.
Радионяня на подоконнике молчит. Ива спит и не спасет отца-мудака голодным покряхтыванием и всхлипываниями от старших сестер, которые не спускают с меня взглядов.
Они чувствуют мое напряжение.
— Девочки, давайте ужинать.
Режу румяный стейк на ломтики, поскрипывая ножом по тарелке.
Лера имеет право на личную жизнь. На новую любовь. На близость… Стискиваю зубы и в следующую секунду я втыкаю нож в дубовую столешницу.
Крепко сжимаю рукоять и выдыхаю, глядя на низкую вазу с красными яблоками.
Благоразумие?
Оно не про меня.
— Папа! — Варя повышает голос. — Что с тобой?
Я перевожу на нее взгляд и молчу. Что мне ей сказать? Что у папы едет крыша не спеша, громко шифером шурша?
— Мама рассказала, что я ей фотку с тобой и Ивой отправила? — сглатывает и тихо добавляет. — Случайно…
— Что? — Алина недоуменно смотрит на сестру. — Зачем?
— Я же говорю, — Варя откладывает вилку и прячет руки под стол. — Случайно, — отводит взгляд. — Промахнулась…
Молчание, и Варя виновато шмыгает.
— Зачем ты это сделала? — тихо и сдержанно спрашиваю я.
— Случайно.
— Не лги.
Опять тишина, которая давит на плечи мешками с песком. Я перестал понимать происходящее и нахожусь сейчас будто в мареве тревожной дремоты.
— Надоели! — Варя вскакивает на ноги. — Вот почему! Надоели!
— Варь… — Алина касается руки сестры, но та отмахивается от нее.
— Тебе тоже надоело! — взвизгивает. — И еще эта медсестра, блин! Опять сегодня приходила! Какого черта?! — смотрит на меня в ярости. — Ути-пути, Ива! Ты у нас смелая и сильная, Ива! У нас?!
— Ты опять начинаешь? — выдергиваю нож и аккуратно откладываю в сторону, не отводя взгляда от красного злого лица Вари.
Поскрипывает зубами и сжимает кулаки. Рычит на меня, а я вскидываю бровь. Это в ней сейчас говорит моя кровь.
Кровь гнева.
— Мы с мамой в разводе…
Говорю это я даже не для Вари и Алины, а для себя, напоминая о благоразумии и здравомыслии.
— Мы вот так теперь живем, — мой голос натягивается как острая стальная струна. — Я отдельной жизнью, мама… отдельной… — в висках начинает пульсировать кровь. — Она встретит достойного мужчину, который…
Замолкаю, а затем из меня все же вырывается ярость, которую я гасил эти несколько дней:
— Что ты, мать твою, от меня, Варвара хочешь?!
Резко подрываюсь на ноги и стул подо мной падает. Алина со вздохом прячет лицо в ладонях, а Варя выдвигает челюсть вперед и в злобе щурится на меня.
Все, ее больше не напугать агрессивным выпадом, потому что она узнала меня другим. Злым, отчаянными и бессильным, и теперь она в силах ответить мне таким же гневом.
— Чтобы ты успокоился! Вот!
— Я спокоен!
— Тогда я тоже! — хватает тарелку со стейком и салатом и разбивает ее о пол. — Я тоже спокойна! Кусок мяса улетает под стол вместе с куском спаржи. Пара осколков — у моих ног.
Алина тяжело вздыхает в ладони:
— Началось…
— Ты же хочешь, чтобы она была рядом с тобой! — рявкает Варя. — И я не о Зое! В жопу ее!
— Тут одна маленькая проблемка, Варвара! — я отвечаю ей громко и несдержанно. — Твоя мать не хочет, чтобы я был рядом с ней! Ты это еще не уяснила?
— Да что ты знаешь?! — Варя почти переходит на визг. — Откуда ты знаешь, что там у мамы и как?
— Могу предположить, что он за мамой следит, — Алина подпирает лицо кулаками и смотрит перед собой.
— У вашей мамы все будет хорошо, — выдыхаю, возвращаю студ в исходное положение и сажусь. — Она… — я бью кулаком по столу, тяжело глядя на Варю, — замечательно проводит время! И я за нее рад!
— Брехня! — верещит Варя. — Нихрена ты не рад! Нихрена!
Замолкает и с темным вызовом смотрит на меня. Вот же засранка, а я — ее засранец-отец, которого вот-вот покинет трезвость ума.
— А что… — Алина переводит на меня наигранно меланхоличный взгляд, — что ты такого узнала, папа?
У меня дергается правый глаз.
— Ваша мама живет дальше…
Я, кажется, даже слышу, как в голове рвется тонкая ниточка. Несколько секунд молчания, и я вновь резко поднимаюсь на ноги.
Стул опять падает, а я размашисто шагаю прочь из просторной столовой, стягивая с шеи галстук:
— Вася! Вася, еб вашу мать!
— Что? — доносится из глубины дома настороженный голос Васи.
— Какие там новости о моей бывшей жене?
Глава 49. Не хочешь спрятаться на балконе?
Чтобы вытравить мужчину из сердца, надо прогнать его тень из дома. Стены должны впитать запах другого. А также его голос и смех.
Роман действительно принял мое решение разойтись, если в эти дни после моей встречи с Харитоном не появился.
И меня это обидело.
Даже оскорбило.
Я все же глубоко в душе ждала и надеялась, что он все еще считает меня своей женщиной.
Капризной, меланхоличной, упрямой, но своей женщиной.
Не любовницей, не женой, а женщиной, с чьей душой он должен был срастись вопреки всему. Вопреки его сексуальной неудовлетворенности, вопреки накопившемуся за годы раздражению.
Ведь он все также остался моим мужчиной.
Это
