Чувствует меня настолько хорошо и правильно, что никого другого не нужно. Никогда не было нужно. Никогда.
— Ты сводишь меня с ума, Андрей, — откидываю голову назад. Сладкий грех качает по волнам райской похоти. Не хочу, чтобы это прекращалось. — Ты мой… Ты…
— Я твой, Ириш, — возвращает меня назад. Прижимается лицом и увеличивает дозу раскатывающей по нервам ласки. — Всегда был только твоим. И буду.
— Люби меня, — двигаюсь навстречу. — Люби только меня сейчас. Хочу быть единственной.
— Люблю, — смешиваем дыхание. Он наматывает волосы на кулак и тянет вниз, заставляя подставить оголенную шею. — Всегда люблю. Одну тебя, — лижет яремную вену, всасывает кожу, царапая легкой небритостью. Мне нравится! — Одну.
— Я уже… Сейчас…
— Давай!
Дальше меня отрубает. Горячей волной омывает настолько сильно, что кратковременно отключаюсь. Дождавшись, пока меня протрясет Андрей заканчивает так бурно, что сперма потоком выливается в раздраженное удовольствием пульсирующее лоно. Принимаю все до капли. В последнюю очередь думаю о том, что кончил внутрь.
Долго приходим в себя. Он тянется к покрывалу, в которое нас заворачивает. С колен не отпускает. На любые попытки слезть с него, недовольно косится. Так и сидим, нежась в объятиях. Мне хорошо. Спокойно. Я счастлива. Поворачиваюсь к нему, едва уловимо целую в щеку. Андрей перехватывает, впивается в мой рот, клеймит властным поцелуем. Таю, пока ему не приспичивает спросить.
— Ириш, можно поговорим спокойно? — получив одобрительный кивок, продолжает. — У тебя было что-то с Сэмом?
Может я бы и разозлилась, но сил не осталось вообще. Понимаю почему спрашивает. Врать не собираюсь. Коли обнажились телами, то и душами тоже нужно.
— Было.
Под руками твердеет тело. Андрей отстраняется и зло щурится.
— И что же? Трахались? Сколько раз?
Отбираю у него покрывало, плотнее бинтую себя. Поджав ноги, молчу. Он воспринимает это как подтверждение своих подозрений.
— Нисколько.
— Было и несколько? Охуенная арифметика, малыш, — горько усмехается.
Он встает и уходит в глубину крыльца. Голым опирается о перила и смотрит в даль. Опускает голову, выпирает горбом спину. Тяжелый вздох густо накрывает грозовым облаком. Я помню, что это предвестник выяснения. Только сегодня меня не напрягает глобально трещащий по швам эмоциональный фон. Раз уж решили говорить, то нужно вскрываться.
— Он целовал меня, — тихо говорю. Андрей дергается и качает головой. Он стоит спиной ко мне, но кажется, что каждую мимическую подачу на каждое слово читаю. Зрю вслепую, если можно так выразиться. — Ты же сам видел.
— Я спрашиваю про постель, Ирин.
— Постель?
Молчу.
Закрываю лицо руками и качаюсь. Я никому не была нужна после того раза у нас дома. Рассказать Андрею о вибраторе, что спрятан в моей спальне под семью замками? Стыдно. Нет, я не ханжа, и если бы захотела, то нашла бы парня на ночь. Просто это было не нужно. Я не желала никого. Уродка что ли я какая, не знаю.
Сэм легко бы прыгнул со мной в койку, но если на тот момент оттолкнула, то значит и не хотела его вовсе. А обнимашки и поцелуй… Разве то в счет идет?
— Да, постель.
— Андрей, ты же сам не безвинен! Справедливо спрашивать у меня такое? А ты? — вдруг с обидой говорю. — Были женщины?
Повисает давящая пауза. Невыносимая.
Зачем мы затеяли разговор, ну зачем?! Опять прошлые раны покрываются мокрой больной коркой. Больно же вспоминать и бежать по стерне воспоминаний. Вот вам и вскрытие. Кому оно нужно? Ну кому?
— Ирин, — два шага и я вновь у него на руках. — Не отвечай. Даже если спала, то я приму. Я все приму, что бы ты не сделала. Ты мне ничего не должна.
— Ответь! — требую внезапно. — Были?
— Да блядь… Прости, — мрачнеет он, а у меня внутри переворачивается. — Были.
— Угу, — прячу глаза и сглатываю горечь. — Минуту. Я… Кхм… Сейчас.
— До конца скажу, — решительно рубит словами взволнованным сипом. — Снимал напряг. Это все. Дорогой эскорт. Даже лиц их не помню. Прости. Но я не могу врать тебе, Ирин. Не могу. Не хочу с грязи начинать заново, пойми меня. Мы столько времени не были вместе. Я думал, что ты все же с Сэмом. Он же мне нескоро сказал, что ты его тоже погнала. А потом ушел с головой в работу. Плевать на все стало. Тянул лямку, как ненормальный. Мир свой перевернул, только бы не думать о реальности. Деньги-деньги-власть! Шел одержимо к цели. Они никогда ничего не значили. Поверь мне, родная. Я же не знал… Я бы никогда… Ир. Ира!
Киваю, прячу лицо в ладонях. Мы в разводе, имею ли право обвинять его в чем бы то ни было? Просто нахлынуло все разом, с трудом контролирую эмоции. Андрей придвигается. Так нежно обнимает, ласково целует и говорит пронзительные слова о любви. Волнуется и очень переживает о сказанном. Но я ценю, как бы сейчас тяжело не было. Он признался, не соврал.
Умом понимаю, но все равно роняю слезы. Выплакиваю на груди у бывшего боль, он молча принимает и успокаивая твердит только о том, что я его мир.
— Едем со мной, — Андрей напряженно смотрит, пока ждет ответ.
Надеваю шорты и майку прямо на голое тело. После нашей безумной ночи не была еще в душе. Вся перемазанная нашими выделениями, особо остро ощущаю стянутую кожу. Между ног саднит и тянет. Мне не мешает, наоборот, даже приятно. Может я окончательно сбрендила?
Андрей сидит на кровати. Он в одних шортах. Уперевшись локтями в колени, мрачно гладит небритый подбородок.
— Завтракать будешь?
— Издеваешься?
Молча иду в кухню. Заряжаю кофемашину. Взбиваю яйца, нарезаю ветчину мелкой соломкой. Мою зелень. Брускеты, омлет и кофе. Сойдет для утренней трапезы. Андрей останавливается позади. Чувствую его раздражение. Оно грозными волнами исходит, заряжая воздух предвестником бури.
Порхаю по столовой. Достаю приборы, раскладываю. Мельком кошусь на него. Злой. Недовольный.
— Варюшу будить не буду, — сообщаю между делами. — Едем сегодня на экскурсию?
У Ковалева так резко обозначаются скулы, что сейчас кожу прорвут. Он, скривившись, разворачивается. Хлопает дверь, начинает работать душ. Устало падаю на стул, забывая об омлете. Ложусь на скрещенные руки, даю волю эмоциям.
Наступило утро, которое все испортило. Ночь прикрывала наши грехи прошлого, а сегодня в глаза друг другу при ярком солнечном свете нужно, а я не могу. Реальность намного суровее сейчас. Да, люблю еще. И он тоже, я это понимаю и чувствую. Невозможно притворяться, чтобы спроецировать такое!
Дрожью проходит по телу. Он свел меня с ума этой ночью. Мы не спали, но я нормально себя
