Марья, что это значит? Почему они пропали?
Герман своими тупыми вопросами меня сейчас выводит из себя еще больше, а я и без этого на взводе.
- Мы с тобой должны были следить за отрядом, а не думать о танцах с другими! Это мы во всем виноваты!
- Так, спокойно, давай без обвинений, – направляемся по обозначенному маршруту и разговариваем на бегу. – Где и когда ты видела Степу и Владу?
- Помню только, что они хотели затащить тебя в кружок отряда танцевать вместе с ними, а ты отнекивался. Кажется, они пошли обратно в круг, но там такая толпа, уследить за каждым было просто нереально.
- Не отпрашивались?
- Думаешь, я бы не запомнила? Герман, я же все-таки не глупая курица!
- Маша, не надо сейчас саму себя гнобить, все будет нормально, мы их найдем, – на подходе к беседке нашего отряда я пытаюсь взять Машу за руку, чтобы поддержать и успокоить, но пока ей это не помогает. Руку она выдергивает, и я больше ее не трогаю.
Прочесываем все беседки возле «сотки», Маша быстренько пробегает по комнатам корпуса, даже в душевые заглядывает, но там царит полная тишина. В свою очередь, встречаю ее печальным известием о том, что в других беседах ребят тоже нет.
Как и договаривались, пересекаемся с Сан Санычем на КПП. Тяжело вздохнув и прокомментировав ситуацию не слишком цензурно, он вместе с нами выходит за территорию.
- Если мы сейчас их не найдем, я даже боюсь подумать…
Методист еще и нагнетает ситуацию. Хотя я прекрасно его понимаю, погладить по головке нас сейчас не за что, и он страшно зол.
- Еще один залет до конца смены…
- Ой, залетов нам точно не надо, – пытаюсь хоть чуть-чуть разрядить обстановку.
- А ты, Юрич, сейчас вообще бы не шутил.
Замолкаю, и мы без разговоров обходим вокруг центра «Горизонт», но не видим никого. Когда Марья начинает уже трястись от страха и волнения, и даже я ловлю это ощущения тревожности от нее, Влада и Степа обнаруживаются в беседке соседней базы отдыха.
- Степан! – от рыка Сан Саныча даже у меня волосы дыбом встают. – Это что за самодеятельность? Концерта мало было? Я тебя, блин, возьму вожатым в следующем году, ты у меня попляшешь! Владислава, ты лидер отряда, сейчас капитанский сбор, а ты сидишь за пределами территории лагеря и с мальчиком в беседке обжимаешься? Штрафные санкции к вашему отряду. Какие – решим на планерке педагогического отряда.
- Есть, Сан Саныч, – без лишних споров соглашается Степа.
- На планерку кто идет? – это уже вопрос к нам.
- Я, – первым отвечаю. Очередь, действительно, моя, ведь вчера я был на выходном.
- Будь готов отвечать перед Раисой Петровной.
- Понял.
Пожалуй, это даже к лучшему, что очередь моя. Глядя на Машу, я понимаю, что ей точно на планерку идти не стоило бы: ее всю трясет. Вместе с детьми мы заходим обратно на территорию лагеря, Сан Саныч оставляет нас, а мы в гробовой тишине вчетвером направляемся в отряд.
Я даже не знаю, что сказать. С одной стороны, порыв детей понимаю, с другой – а не офигели они? Правила есть правила, и они тут всего лишь в отряде, а не взрослые вожатые. Так косячить – перебор.
- Герман Юрьевич, – Степан пытается меня разжалобить своим грустным голосом, но хрена с два у него это получится.
- Мне казалось, Степа, мы с тобой договаривались, что ты ведешь себя в рамках дозволенного. Забрать девушку и выйти вместе с ней за территорию – это дозволенное? – голос повышается с каждым словом.
- Нет.
- Не хочу даже знать, каким местом ты думал. Это косяк, Степа, а до конца смены еще несколько дней.
- Вы придумаете мне наказание на все оставшиеся дни?
- Раиса придумает, не волнуйся. Влада, а ты там не думай, что у меня претензии к одному Степану. Ладно, мальчикам всегда чуть больше хочется нарушать правила, но в твою светлую голову и здравомыслие я до сегодняшнего вечера верил.
- Герман Юрьевич, – таким же грустным голосом пытается заговорить со мной наш командир отряда.
- Никаких отрядных кругов, визгов, соплей и прочего! И никаких «спокойной ночи»! Спать всем, отбой через двадцать минут! И если хоть одна живая душа будет бегать из комнаты в комнату...
- Да поняли, мы поняли, – вздыхает Степа.
Это мы уже пришли к «сотке» и встретили свой отряд, собранный в круг. С ними – стажер. Видимо, Сан Саныч подсуетился, чтобы дети без присмотра совсем не оставались на время нашей поисковой операции. Стажера мы отпускаем, а наш отряд в расстроенных чувствах разбредается по комнатам и начинает готовиться ко сну.
Марья за это время ни слова не произносит, словно заморозилась.
- Ау, Тихонова, ты с нами? – зову ее, размахивая ладонью перед ее лицом.
- С вами.
- Не вижу.
- Герман, не надо со мной разговаривать, как с детьми. Мы с тобой оба виноваты одинаково. Так что давай без наездов.
Фак. Да я вообще не хотел на нее наезжать! Я прекрасно понимаю, что она подавлена и очень переживает из-за всей этой ситуации.
- Прости, Маш. Я не хотел тебя обидеть таким тоном, просто эта парочка меня жесть как разозлила. Я считал, что они умнее.
- Сан Саныч тоже считал, что мы умнее, и доверял нам.
Я уже понял, что для нее Сан Саныч – авторитет, перед которым не хочется косячить.
- Только не думай, что из-за этого ты должна слишком сильно себя ругать. Ты права, мы оба виноваты, нужно было просто потанцевать с детьми, а не разбредаться на медляки. Но ничего страшного не случилось, все живы-здоровы, а люлей я отхвачу на планерке, переживу как-нибудь. Нам еще пять полноценных дней с детьми работать, так что надо собрать себя в кучу.
- Ты прав. Но я не привыкла вот так ошибаться...
Ох уж этот синдром отличницы! Страшная вещь. Я бы предпочел отпоить Машу шампанским или винишком, чтобы расслабилась немного и отпустила ситуацию, тем более, наверняка где-то планируется ламповая тусовка со старичками-гостями. Но Марья, уверен, не согласится. Еще и к Коле приревновал ее, идиот. С какой-то дамочкой решил потанцевать, чтобы позлить Тихонову. Сейчас мне все это кажется со стороны таким детским садом...
Сильно, почти до боли сжав ее руку, я ухожу.
На планерке разнос. Да, настоящий разнос. Рая хочет поставить нам дежурство по лагерю вне очереди, но проблема в том, что завтра и так наша очередь. Нас штрафуют баллами в общеотрядном зачете, а еще назначают наш отряд ответственным за утреннюю зарядку. До конца смены. Ну,
