некоторым хотелось бегать по утрам, теперь будут делать это еще и перед всем лагерем.
Что-то я уже и забыл про выходной, с которого только-только вернулся утром. Голова кругом, и впервые за все прошедшие дни мне хочется, чтобы смена поскорее закончилась. Начинаю мысленно отсчитывать, сколько там до отъезда. Хотя я понимаю, что вместе с концом смены появится еще один вопрос – как нам быть с Марьей дальше.
***
Дети предупреждали, что последние дни смены всегда несутся слишком быстро, и времени замедлиться уже просто нет. После того вечернего инцидента с нашей влюбленной парочкой и заслуженно отхваченных люлей отряд ведет себя спокойнее. Мало того, что на следующий после «праздника» день мы оказываемся дежурными по графику, еще и утренние зарядки теперь на нас. А потерянные баллы мотивируют ребят включаться во все возможные активности, чтобы добрать упущенное.
До подведения итогов и линейки в честь закрытия смены остается всего ничего. Для тех, кто по возрасту приехал в лагерь ребенком последний раз, провели что-то вроде выпускного вечера, где ребята смогли загадать желания, выпустить в небо воздушные шары и даже станцевать прощальный медляк. Ну да, не вальс, а медляк. Порепетировали перед одиннадцатым классом в школе, можно сказать. И у нас, кстати, в отряде таких «выпускников» помимо Влады и Степы было достаточно.
Дни выдаются такими насыщенными, что нам с Машей друг на друга времени не хватает. Во время тихого часа традиционные посиделки в женской вожатской больше не случаются, так как мы вечно чем-то заняты: то к вечеру готовимся, то фильм в последний момент доснимаем, то костюмы к шоу делаем. А когда по графику секции, нас с Машей припахивают к своим делам методисты. Наверное, это из-за косяка с влюбленной парочкой, за которой мы не уследили.
В общем, когда наступает последний полноценный день смены, я даже не верю, что буквально завтра вечером поеду домой. Завтра! Но перед этим – самый сложный день, наполненный подведением итогов, вручением ленточек «звезда лагеря», торжественной линейкой, концертом с лучшими номерами, дискотекой. И той самой «королевской ночью», которой мои дети уже просто вынесли мозг. Мазать зубной пастой уже не в моде, теперь – ламповые тусовки до утра. И как сказал строго следящий за нами Сан Саныч, главное – чтобы никто тайком не протащил запрещенку, ребята у нас взрослые, «выпускники», риск есть. Вожатым в «королевскую ночь» употреблять что-либо, даже пиво, строго запрещено. Нужно быть максимально собранными и следить за детьми пристально.
- Второй отряд, с вас особый спрос, – заявляет Раиса на общей планерке, где присутствуют оба вожатых от каждого отряда. – Всех своих детей хоть ежеминутно по головам пересчитайте. А Степана можно вообще за ручку водить, потому что от него ничего хорошего сегодня ждать не надо. И остальных старших это тоже касается.
Мы с Машей только киваем, потому что уже устали каждый раз извиняться за тот косяк, но нам по-прежнему о нем напоминают. Чтобы другие держали в уме и не повторяли наших ошибок.
- Ты готова пережить этот день и эту ночь? – спрашиваю у Марьи, пока мы после планерки бредем обратно в «сотку».
- Я уже хочу домой, подустала, но я готова ко всему.
- Вот и отлично. Никаких танцев с другими на дискотеке, ведь правда? – и вопрос мой не только из ревности. Больше так косячить мы не можем. Да и танцевать я действительно хочу только с ней.
- Конечно. Это наш последний танец, и завтра уже будем дома, – со странной грустью и тревогой в голосе произносит напарница.
Вот мы вроде и говорили, что в Краснодаре все продолжится, но я не понимаю, почему Тихонова по-прежнему считает, будто я брошу ее сразу по выходу за ворота. Настоящая жизнь начнется уже через день с хвостиком, и я не могу позволить себе сделать этим вечером какую-то фигню, которая оттолкнет от меня фиалку. Не могу. Алина-змеюка успокоилась, там вроде реально у них с Виталиком что-то закрутилось. Они не говорят, мы не спрашиваем, но все видят происходящее и догадываются. Лишь бы не подгадила Алинка мне напоследок в качестве мести. Да и Федя чтобы не сунул свой нос не в свои дела, это он может. За всю смену так и не выбрал девушку из педотряда, достойную его внимания, и потому внимание сосредоточил исключительно на нас с Марьей.
Осталась последняя глава нашей лагерной истории, и мы будем прощаться с отрядом, отпуская ребят по домам. Но отпустить Машу для меня будет значить остаться все тем же, каким был до этого, словно так и не научился ничему за прошедшие почти три недели. А ведь я изменился… Чувствую, что это правда. Осталось только пережить один день.
Глава 26. Давай, улыбнись
Маша
Ну вот и всё. Последний день смены наступил, как обычно, быстрее ожидаемого. Кажется, только вчера мы катили свои чемоданы в «сотку», а уже завтра сядем по машинам и уедем домой в Краснодар. За прошедшие дни я успела очень привыкнуть к своему отряду. Даже детьми их как-то неудобно называть, ведь они такие взрослые, вот уже даже и выпустились из нашего центра. Признаюсь, пустила слезу в тот момент, когда ребята, перешедшие в одиннадцатый класс, прощались с «Горизонтом», ведь в следующем году они могут приехать сюда только в качестве стажеров, но после выпуска, в период поступления в университет, в лагерь отправляются немногие. А еще мне почему-то почувствовалось, что я тоже прощаюсь с этим центром, хотя следующим летом я только перейду на четвертый курс. Просто есть такое предчувствие, но могу и ошибаться.
Финальный день смены летит в суете. Последний прощальный музыкальный час, на котором многие не сдерживают слез под «Сансару». Линейка, где спускают флаг и уносят с плаца. Вечер подведения итогов, где Степа и Влада все-таки получают свои звания «звездочек лагеря», хотя после их вечернего побега Раиса очень протестовала. Но с Германом смогли отстоять лучших ребят из своего отряда.
После ужина и девочки, и мальчики прихорашиваются, одеваются наряднее. Девчонки вновь предлагают сделать мне макияж, и я соглашаюсь, чтобы сегодня взять все от этого момента. Мы приходим на эстраду, начинается концерт из лучших показанных за время смены номеров. Вожатые традиционно становятся по бокам от лавочек. Мы с Шацким всегда на протяжении смены становились рядом, а не по две разные стороны. Вот и сейчас так.
Он едва ощутимо костяшками дотрагивается до тыльной стороны моей ладони. Легким касанием, словно пёрышко. В этом простом и невинном жесте сейчас заключено желание Германа многое сказать мне, пообещать сохранить все хорошее, что было, приумножить
