Уговорить Рустама? Убедить его в том, что первый и единственный мужчина в моей жизни — только он? Нет. Не верит. Сидит каменным истуканом, сосредоточенно изучая трещины на стене. Ему-то что? Мужик. Напрочь лишенный материнского инстинкта. Он никак не пострадает в этой ситуации. Он никак не будет мучатся совестью по ночам всю оставшуюся жизнь.
— Кудряшкина? — выходит улыбающаяся врач, вслед за выходящей первой пациенткой.
— Да, это я. — встаю в волнении.
— Пойдемте. Молодой человек, вы с нами? — обращается она к Рустаму.
Мажор кивает, идет следом.
Ложусь на кушетку. Задираю свитер, приспускаю джинсы. Узистка капает холодным гелем мне на живот. Начинает размазывать датчиком. Внимательно смотрит на экран.
— Ого, какой у нас тут сюрприз! — улыбается загадочно женщина.
— Что там? — пугаюсь я еще больше.
— Вы не поверите! — щелкает компьютерной мышью, фиксируя что-то на мониторе узистка.
Рустам напряженно вглядывается в монитор, будто понимает черно-белые помехи ультразвука.
— Что там, доктор? — тороплю я узистку.
— У вас двойня!
— Что?! — переглядываемся мы с Рустамом одновременно.
— Беременность, три-четыре недели, одно плодное яйцо прикреплено по передней брюшной стенке, второе по задней. Оба зародыша прикреплены хорошо, развиваются параллельно, соответствуют сроку последней менструации. — как ни в чем не бывало продолжает лыбиться врач.
Я же готова сквозь землю провалиться от ужаса. Двойня. Снова. В двадцать два года у меня будет четверо детей.
Зашибись!
— Давайте проверим ваш шовчик, — узистка прикладывает датчик к тонкой полоске от первого кесарева сечения. — Отлично, рубец несколько миллиметров. В хорошем состоянии.
— Что это значит? — сипло выдавливаю из себя.
— Значит, что сможете спокойно выносить ваших малышей. Вообще, все отлично! Как для двойни, так вообще идеально!
Гляжу на Рустама. Он на меня.
— Вик. Мы не можем их оставить…
— Что вы сказали, молодой человек? — не расслышала узистка.
— Еще не поздно медикаментозный сделать…?
— Рустам! — обрываю его. — Аборта не будет. Я буду рожать.
— Вик…
— Никаких Вик! Это — твои дети! Не веришь, делай тест ДНК!!! Ты же у нас любитель этих дел? А на аборт, тем более двойняшек, я не пойду.
— Это мне девять месяцев ждать, чтобы ДНК делать?! — ужасается мажор. — А если окажется, что…
— Не надо девять месяцев ждать! — встревает в наш диалог узистка. — Дождитесь десятой недели и по крови матери сможете с точностью узнать, ваши дети, или нет.
***
Сажусь в машину, как мешком стукнутая. Двойня. Опять. Снова-здорова, называется! Две девочки, я надеюсь… а если снова пацаны? Ну что ж, буду в мужском царстве жить, что поделать… Не могу представить себе, как все будет происходить дальше. Все происходящее вокруг настолько иррационально, что в голове не укладывается.
— Как ты себя чувствуешь? — Рустам садится за руль, заводит мотор.
— Да ужасно, Рустам! Неужели ты не поймешь?!
— Давай каких-нибудь таблеток тебе купим… от токсикоза.
— У меня не токсикоз, Рустам… хотя, и он тоже. В большей степени меня твое поведение убивает.
— Что я делаю не так? — смотрит на меня внимательно.
— Все не так!!!
— Начинается, — закатывает красивые с поволокой глаза мажор, — слышал, что беременные неадекватные, теперь убеждаюсь в этом.
— Ты просто меня обижаешь и унижаешь вторую беременность подряд, — всхлипываю я.
Моя нижняя губа трясется, позорно. Я знаю. Выгляжу слабой, глупой и наивной. Отворачиваюсь к окну.
— Вика! Ну ты мне врешь и глазом не моргнешь!!! — возмущается мажор. — Я не верю тебе! Не могу поверить! У меня официальный документ на руках. А ты с парнем до меня жила. Замужем за ним была. Зачем ты хочешь на меня чужих детей повесить?!
— Замолчи!
Дома не разговариваю с ним. Он ходит, что-то делает, гремит вещами.
— Я ушел. — кричит из-за двери.
Вот и пусть валит. Злая я на него до невозможности. С трудом сдерживаюсь, чтобы вазой ему в след не запульнуть.
Какое-то время просто лежу, прикрыв глаза. Моя усталость только увеличивается… а ведь сейчас еще крошечный срок и нет огромного живота, трясущегося в разные стороны, когда обе детки начинает отжигать «джигу» внутри.
Посматриваю на телефон, чтобы не опоздать за детьми. Придется самой ехать за ними, ведь неизвестно куда Рустам уперся. И придет ли сегодня вообще.
А зачем я его, собственно говоря жду?! Чтобы он снова и снова унижал меня? И так вплоть до десятой недели беременности, до которой еще слишком далеко? Разве я выдержу шесть-семь недель бесконечно травли и буллинга?
Похоже, пришло время перемен. Пора брать детей в охапку и валить отсюда. От этих мужчин, которые не могут ничего сами решать в своей жизни, от этих фиктивных отношений, от которых тошнит уже.
Решительно встаю. Перед глазами от резких движений летают мушки. Беру себя в руки. Где там моя дорожная сумка? Соберу самое необходимое. Детские вещи в основном. Чужого барахла мне не надо.
Звонит телефон. Сердце бьется как оголтелое. Рустам? Передумал? Решил узнать, как там я себя чувствую?!
Но нет…
— Алло.
— Вика, Здравствуй. Это Павел Викторович тебя беспокоит.
Свекр… только его сейчас для полного счастья не хватало.
— Только не бросай сразу трубку, Вик!
— Я вас слушаю. — устало вздыхаю.
— Вик. Отпусти Веника из тюрьмы. Будь человеком! Не ломай парню жизнь. Я сейчас заеду за тобой и поедем в отделение.
***
Павел Викторович приезжает очень быстро. Я выхожу прямо с сумкой, потому что понимаю, больше я в эту квартиру мажорову не вернусь.
Сажусь в его новенький седан. Молчу.
— Вик, ты же заберешь заявление? Веник два месяца ни за что парится в СиЗо!
— Вообще-то он меня избил до сотрясения мозга, — напоминаю свекру скорбную правду.
— Да идиот он! — охотно соглашается проректор, — Я сам ему бошку проломлю, не сомневайся! Просто биографию пацану не порть… Я денег тебе дам.
А вот это уже не плохо. Даже очень хорошо, ведь четверых детей как-то кормить-поить надо будет
— Миллион дам, Вик! Только выпусти Веника, и из квартиры выпишись. Все же обязательство ты не выполнила, и дарить тебе квартиру просто так я не собираюсь.
Ежу понятно, что он не собирается. Но хотя бы миллион у меня будет.
— Деньги давайте.
Мне стыдно требовать, но, во-первых, он сам предложил, никто его за язык не тянул, а во-вторых он уже нагрел меня с квартирой однажды, и его обещаниям я больше не верю.
— Деньги тут, не переживай, — кивает он на бардачок. — Специально снял наличные, прежде чем к тебе ехать.
— Мне есть, куда их положить. — стою я на своем.
Чувствую себя примерзко. Но! Я уже объяснила свою позицию выше. С паршивой овцы, как говорится…
Свекор смотрит на меня с нескрываемым восхищением. Паркуется у обочины. Вытаскивает прозрачный мешочек с пятитысячными купюрами.
— Пересчитывать будешь? — усмехается, передавая.
— Вы же считали? — парирую я, — Надеюсь, хоть в чем-то вам можно доверять?
— Можно, девочка, можно. Пошли! Отрабатывай теперь деньги.
Прячу мешочек в сумку. Иду вслед за бывшим свекром.
А далее, все как по стандарту. Короткий разговор со следователем. Забираю заявление. Адвокат Веника суетится рядом. Павел Викторович невозмутимо ждет появления непутевого сына.
Но я ждать муженька не собираюсь. Хватаю сумку с деньгами, вызываю такси и мчусь в садик, забрать своих мальчиков в новую жизнь.
— Что-то вы рано сегодня, — улыбается мне воспитательница, пока Миша и Гриша радостно виснут на мне, обнимая и запрыгивая на мамочку.
Соскучились, мои сладкие пирожочки! И я по ним соскучилась ужасно. А теперь во мне развиваются еще два таких же чуда! И как я только могла думать об аборте?! Да пошли все эти мужики неверящие к черту! Главное, это — дети! Буду многодетной одинокой мамашей, что поделать? Зато потом, в старости, будет кому позаботиться обо мне!
