заслужил. Если и виноват перед кем-либо, то только не перед этой женщиной. Ей Феликс никогда ничего плохого не делал, даже если она и считает его сейчас конченным мудаком. Несправедливо.
Лика должна уяснить раз и навсегда, что глубокая рана никогда не заживет, если непрерывно гноится. Хоть сотни раз перевяжи, но пока не вычистишь гной, не затянется. А этот процесс всегда мучительно болезненный. Не может быть по-другому. Надо терпеть. Стиснуть зубы и пережить. И только когда рана станет чистой, есть шанс, что она зарубцуется. И абсолютно неважно, телесная ли она или душевная.
Лику не переставало лихорадить. Феликс обнимал ее, крепко держа в своих объятиях, но ее жуткая истерика даже не думала прекращаться. Феликс не был мастером по красивому обхождению с женщинами, да и раньше не доводилось ему успокаивать женские психические срывы. Поэтому он сделал то, что посчитал наиболее эффективным и действенным.
Легко поднял Лику на руки и отнес в ближайшую комнату, в свой кабинет. Одним движением руки смахнул на пол лежащие на столе предметы и с бережностью положил дрожащую женщину на деревянную поверхность.
— У тебя какой-то нездоровый интерес к столам, ― попыталась пошутить Лика, немного заикаясь от непрекращающейся дрожи во всем теле. Легко догадалась, к чему именно он клонит.
— Скорее к тебе, ― прошептал Феликс ей в губы. ― Давай, Лика, покажи мне. Я хочу видеть, как именно тебе со мной хорошо.
В эту же секунду Феликс заметил в ее глазах сначала непонимание, затем сильное смущение, а спустя мгновение чуть заметную робкую полуулыбку. Сейчас Лика была похожа на пушистого котенка, измученного и затравленного. Какое-то странное чувство овладело им. Феликсу хотелось сжать ее в объятьях и никогда больше не отпускать. Лика была с одной стороны такой беззащитной, а с другой ― невероятно сильной. Готовая на все ради своего ребенка, умеющая дать отпор в минуту опасности и в то же время легко порхающая в балетном танце.
Феликс решительно развернул Лику к себе спиной. Тихий стон говорил о ее покорности. Никогда ему не отказывала. Ни разу. Всегда податливая, страстная и отзывчивая на любую его ласку. Какая же она всё-таки хрупкая! Женщина-загадка, женщина-противоречие. Упругие бедра, подтянутое тело сводили Феликса с ума. В брюках уже давно стало тесно. В воздухе витал запах страсти и желания. Его. Ее. Их общего. Время застыло на мгновение только для них двоих. Все мысли отступили на задний план.
Мгновение ― и ее одежда летит на пол. Еще мгновение ― легкие кружевные трусики у него в руках. Женское лоно манило и заставляло его сердце стучать чаще. Соблазнительные бедра подались ближе. Феликс заметил, что теперь ее затрясло совсем по другой причине. Толчок… ещё толчок, их тела двигались в такт друг другу. Ее запах сводил его с ума, отчего его напор становился все сильнее и сильнее. Бедняжка Лика перестала сдерживать эмоции. Она не всхлипывала, а уже откровенно стонала, царапала стол, барахталась, словно пытаясь увернуться, отодвинуть приближающееся наслаждение.
Ее сладострастные стоны заводили Феликса ещё больше. Он чувствовал, что их желание было обоюдным. Ее фальшь уловил бы сразу. Нет, Лика не притворялась. Всегда отдавалась ему, сгорая без остатка. Несколько сильных толчков ― и по телу женщины пробежала заметная дрожь. Лика обмякла и затихла. Ее сбивчивое дыхание и невнятное мычание щекотали его мужское самолюбие.
Лика привстала, медленно, чуть пошатываясь, повернулась к нему лицом. Ее щеки горели красным пламенем. Ее нежные ладони стали скользить по его груди, лаская сильное мужское тело. Словно в благодарность за доставленное удовольствие она чувственно поцеловала Феликса в область сердца.
С Ликой сложно сдерживаться и не поддаться ее женским колдовским чарам. Чертовски сексуальная женщина. Ее шикарное тело создано для того, чтобы его любили, наслаждаясь каждым мгновением. Лика настолько обольстительна и прекрасна, что Феликс терял всякий контроль над собой. Эта женщина достойна большего, чем быть использованной в качестве дешевой подстилки, выброшенной за ненадобностью. Намного большего.
Феликс приподнял ее лицо за подбородок и нежно провел рукой по ее щеке. Слишком красивая женщина со слишком тяжелой судьбой. Теперь его поцелуй другой, пропитанный теплой лаской и сладостным трепетом. Лика тает в его сильных мужских руках. Ее тихие стоны, опаленные страстью, нарастают и звучат для него блаженным разрешением к дальнейшим действиям. Феликс подхватывает ее гибкое тело и усаживает на край стола, широко раздвинув красивые длинные ноги. Его крепкие руки ласкают и распаляют ее. Ее пульс учащается, а похоть затуманивает рассудок. Желание Лики нарастает с каждым прикосновением его рук. Красивая горячая женщина. Его женщина.
Феликс покрывает нежными благоговейными поцелуями каждый миллиметр ее тела. Лика стонет, прогибаясь назад от удовольствия. Дикая страсть снова овладевает их телами. Вряд ли эта женщина осознает, насколько она ему желанна, насколько дорога. Несколько сильных толчков ― и Лика снова начинает биться в любовных конвульсиях. Несколько слабых толчков ― и женщина на самой вершине удовольствия.
Лика выглядела как довольная сытая пантера, которая только что поймала свою желанную добычу. Отодвинувшись от нее, Феликс откровенно наслаждался видом своей женщины, впитывая каждую эмоцию, каждый вдох, каждый стон. Наверное, первый раз в жизни ему хотелось не брать, а отдавать женщине все, что имел, до конца, без остатка.
— Успокоилась? ― спросил ее Феликс, пытаясь вернуть себе спокойное дыхание.
— Ты все же услышал, ― хмыкнула Лика, не отвечая на его вопрос. Феликс широко улыбнулся. ― Тебе идет.
— Что?
— У тебя красивая улыбка, ― ответила Лика, дотрагиваясь кончиками пальцев до уголка его губ. Феликс сильнее прижал ее нежную ладонь к своему лицу и стал трепетно целовать ее пальцы. Один за другим. Затем, покрывая уже ее лицо сладкими воздушными поцелуями, он сказал:
— Ты сильная, Лика. Ты справишься. Я помогу.
— Тебе надо чаще улыбаться, ― сказала Лика и прижалась к широкой надежной груди, обнимая его крепче. Потому как с ним, несмотря ни на что, ей становилось теплее.
Два месяца ее абсолютного счастья… После их первой ночи Лика вот уже два месяца находилась в непривычном для себя безмятежном блаженстве. Неосознанно стала много улыбаться. Не кокетливо, не игриво. Не призывно, чтобы заинтересовать и развести на баснословные деньги очередного богатого клиента. А беззаботно и расслаблено.
