и какой же ты злыдень» — подумала я про себя. Совсем людей не жалко? Война войной, но нельзя же быть таким засранцем.
— Он тебе звонил, — напомнил Михаил. — Что говорит?
— Говорит, — вернулся к теме Герман, — что хочет заняться журналом. Ему не нравится, что я ограничиваю его в одних только показах. Хочет зацепить все сферы деятельности холдинга.
— Самоуверенный тип, — по достоинству оценил Михаил. — И что думаешь?
— Хотел спросить у вас, — опёршись о стол и сложив руки в замок, сказал Герман.
— У нас? — удивился Михаил. Он посмотрел на меня. — Ты уверен, что хочешь знать наше мнение? — как бы подкалывая друга, произнёс зам. — Не припомню, чтобы ты сам спрашивал чьего-либо совета.
— Я и не спрашиваю, — сохраняя хладнокровие, ответил начальник.
Я подняла указательный палец.
— Разрешите, — словно ученик, желающий ответить, вмешалась я.
— Конечно, — позволил Герман.
— Думаю, я могла бы заняться этим вопросом. Арман хорошо ко мне относится, не думаю, что он будет против, если я сделаю вид, словно взяла на себя ответственность руководством журналом.
Двое друзей переглянулись. Первым был удивлённый возглас Михаила.
— Хорошо?
Следом подоспел более сдержанный Герман.
— Как это? Хорошо? Позвольте поинтересоваться, когда вы успели наладить с ним хорошие отношения?
Я вернулась к образу. Возобновила, так сказать, игру, хитро уходя от необходимого ответа.
— Вас это смущает, Герман Дмитриевич?
Удивительным было то, что Герман проглотил крючок. Будь это старый Герман, с которым я общалась из позиции секретаря, к этому моменту он бы успел несколько раз оскорбить меня, после чего снова задал бы вопрос, не оставляя вариантов для увиливаний. Но на этот раз он ответил:
— Нет, — он замотал головой так, что казалось она вот-вот отвалится. — Нет, ни капли. — Убрав руки со стола, начальник развернулся боком, сложив ногу на ногу. — Вообще не волнует, — снова повторился он, хотя уже все в кабинете и так услышали его ответ. — Знаете, — подняв указательный палец вверх, хотел было добавить он, но резко свернул с намеченного пути, опустил руку обратно и вернулся к уже знакомому: — Нет, не волнует. Не-а.
Ага, ещё бы добавил «не дождётесь». Я изогнула бровь, посмотрев на Михаила. Тот лишь скромно развёл руками.
— Так вы позволите мне заняться журналом? — вернулась к теме я.
— Журналом… — задумчиво произнёс Герман, глядя в пол. Наконец он резко обернулся к нам. — Вы уверены, что справитесь?
— Я и не собираюсь справляться, — сказала, как отрезала.
— То есть? — Герман Дмитриевич погрузился в ещё большее непонимание.
— Вы будете говорить мне, что делать, а я просто буду отыгрывать роль. Главное, чтобы Арман думал, будто это моя инициатива. Будто это я всё решаю.
Михаил одобрительно закивал головой.
— А Вероника-то дело говорит, — как всегда зам был на моей стороне. Мне даже начало казаться, что он работает не на Германа, а на меня. — Сможешь сохранить контроль над журналом и Арману нос утрёшь. Главное, чтобы Вероника Михайловна оказалась права насчёт их хороших отношений. Арман ведь вряд ли так прост, как кажется. Наверняка может отыгрывать роль. Чего стоит наш последний показ. Вероника, ты действительно доверяешь ему, после того, что он сделал с тобой?
— А что такого он сделал? — как ни в чём ни бывало заявила я. — Это только моя вина, и ничья больше. Арман хотел для меня лучшего. Он же не знал, что меня охватит паническая атака. Вот и послал на подиум.
— Но он не мог не заметить, что что-то не так, после первого прохода, — недовольно вмешался Герман. — Михаил прав, этот ублюдок не так прост, каким кажется на первый взгляд.
Господи… только не говорите, что вы собираетесь обломать моё предложение… Я и так, как могу, пытаюсь найти компромисс, чтобы не развязать эту войну ещё сильнее. Если вы, Герман Дмитриевич, знали, чего Арман хочет на самом деле… Ничего хорошего бы точно не случилось. Так дайте хотя бы мне попробовать решить ваши проблемы. А проблемы у вас, скажу я, ой какие большие.
— В любом случае, я готова взяться за это дело. Или вы пригласили меня только для того, чтобы я удивлённо хлопала глазками при каждой вашей встрече с Арманом?
— Нет, но… — Герман замолк, не зная, как ответить.
— Тогда в чём проблема, Герман Дмитриевич?
— Вы перенесли тяжёлый шок. Не хотелось бы, чтобы это повторилось.
— Герман Дмитриевич, — нервно продолжала настаивать я, — я сама могу о себе позаботиться. На крайний случай у меня есть близкие, которые не бросят меня в беде. Так что, прошу, перестаньте делать вид, будто вам есть какое-то дело до моего состояния. Вы не волновались о нём полтора года, а иногда даже и сами усугубляли, так что, будьте добры, не пытайтесь измениться. Вам не идёт.
Я держалась изо всех сил, чтобы не закрыть глаза и не ударить себя по лбу. Какую же глупость сморозила! Зачем я вообще открыла рот?
— Хорошо, — выдержав паузу и чуть не опешив от такой тирады, произнёс Герман. — Как скажете, Вероника Михайловна. Если вы считаете, что справитесь, не смею сомневаться в вашей уверенности.
Я не совсем поняла, с каким именно подтекстом — хорошим или плохим, — ответил Герман, но, как минимум, его согласия уже было достаточно.
— Отлично, — пытаясь сгладить напряжение Михаил соединил ладони в слабом хлопке. — Значит, Вероника займётся проблемой с журналом, а мы… — зам
