— Я решил действовать наверняка. Думал, оказавшись в безвыходной ситуации, Никита сам придет и попросит помощи.
Я закрыла глаза, вдруг с ясностью представив всю картину. Прямо начиная с того момента, как Туманов посылает дядьку подальше, а тот устраивает ему неприятности, во-первых, с законом, во-вторых, для верности, с криминальным миром, в который того по случаю занесло не так давно. И мой Никита буквально увяз в этой грязи, не имея серьезных связей, кроме друзей — моего брата и Андрея Воронцова, делавших все, чтобы его вытащить. Пока не нарисовалась я и не устроила подлянку.
— Что вы сейчас хотите? Чтобы я ему рассказала? Уговорила? Тогда вы глубоко заблуждаетесь в характере наших отношений. Мы с Никитой не общаемся больше.
Он долго смотрел на меня, потом выдал:
— И тут я, видимо, тоже виноват. — Неожиданно. Он тяжело вздохнул перед тем, как продолжить. — Объяснюсь. Дело в том, что у меня на начальном этапе все действительно шло, как по маслу. Но потом… Кто-то из недоброжелателей раскусил мой замысел и, поняв, что Никита не просто так попал в переплет, перехватил контроль над делом, подставляя племянника под удар. А следом, через журналистов, и меня. Понимаешь?
Внезапно картина открылась с другого ракурса.
— Его использовали против вас же?
— Именно. — Он был доволен моими выводами. Тут же добавил, — повторюсь: по этой причине я и не взял пацана из детского дома — чтобы он не стал моим слабым местом уже тогда. Да, признаюсь, был недолгий период, когда мне казалось, что я все могу, в том числе защитить близких, и я явился помочь ему. Но нынешняя ситуация показала — ни хрена я не могу. То, что Никиту выпустили, отнюдь не моя заслуга, а его друзей. А от меня лишь вред. Я привык действовать резко и ни с кем не советоваться, поэтому о том, что Туманов мой племянник, никто не знал, даже мои люди и Медведь. Именно из-за того, что я глупо не разъяснил ему ситуацию до конца, Никита и оказался в больнице. О чем я очень пожалел, когда узнал. Вот чего точно не планировал.
Да уж. Хочется встать и настучать этому великовозрастному болвану по башке. Взрослый человек, серьезный, солидный, с большим опытом, а тут… эх, зла не хватает!
— Ну вы даете… — выдохнула, хватаясь за лоб.
— Вы с Ником имеете полное право на меня злиться и снова послать старого хрыча подальше. Но я для того тебя и позвал, что… вдруг ты сможешь объяснить ему… я хотел только немного надавить… ты моя последняя надежда. Если он тебя не послушает…
— Вы ошибаетесь! — перебила я, пытаясь его образумить. Он не должен питать необоснованных надежд. Лучше сразу сказать, что не прав. — Туманов мне не поверит. Даже если предположить, что позволит высказаться. Или нет, не так. Он просто пошлет меня подальше, точно так же, как и вас. Думаете, я на него имею какое-то влияние? Нет! Он меня ненавидит и считает предателем. Видите ли, ваш племянник, кажется, не дает второго шанса никому. Не знаю, почему так, но увы и ах. Я не смогу вам помочь в данном вопросе.
Евстигнеев надолго замолчал, обдумывая мои слова. Похоже, Медведь успел обрисовать ему картину. И тот не особо-то много ждал от нашего знакомства и встречи.
— Давай так, Мария. Я использую тебя, с твоего согласия, как аргумент, чтобы он согласился на встречу. Мы поговорим, и я расскажу всю правду. Сразу же после этого сможешь уехать. Я больше не буду вмешиваться в вашу жизнь. Ну и попрошу Медведя рассказать правду. У нас есть видео, снятое для меня его людьми. На нем видно, как яростно ты пыталась защитить моего племянника, а потом рыдала глядя на его избиение. Это должно изменить его отношение. Согласна помочь мне? Нет, это не шантаж. Я в любом случае отдам ему съемку, если ты разрешишь.
— Нет! Я не разрешаю. Вы не сделаете этого.
Он очень удивился моему решительному воплю.
— От чего же? Он должен знать, что ты не собиралась его сдавать.
— Не хочу, чтобы видел, как я… мое унижение. Не смейте ему показывать. И я вам помогу. Дам последний шанс.
— Хорошо.
Он на некоторое время оставил меня одну в кабинете, что позволило обдумать новую информацию. Получалось, что помимо Евстигнеева есть ещё кто-то, и этот кто-то использовал Туманова, а потом и меня с Мельниковым, чтобы надавить на него. Вот в чем смысл! И Виталий Эдуардович, похоже, реально принял весь удар на себя, раз Никиту выпустили. Я сто процентов уверена, что этого бы не произошло только благодаря шумихе в прессе и связям Воронцова.
Но дядька Никиты не открыл мне всей правды, чем ему пришлось пожертвовать ради того, чтобы с племянника сняли все обвинения. Возможно даже, чем-то важным. Как же я сразу не сообразила. Это ведь читалось между строк.
Когда он вернулся, теперь уже при полном параде и как будто бы в гриме, я сразу же выложила свои догадки.
Втянул воздух и выпрямился.
— Как же я оказался прав в своем мнении о тебе. Именно такая девушка и нужна Нику. Он, дурак, пока не понимает.
— Что вы отдали за то, чтобы его оставили в покое? Бизнес?
— Машенька. Тебе не нужно знать этого. Главное, теперь все будет хорошо. Никита звонил две минуты назад. Мы едем навстречу к нему. Идем. Думаю, сегодня все решится.
Мы вышли из дома и уселись в черный БМВ. У меня ускорилось сердцебиение от сознания, что скоро увижу Никиту, и что он вообще ради меня пошёл на условия дядьки, не послал того в очередной раз, наплевав на якобы предательницу.
Медведь ехал за нами на своем ровере. Но никто не ожидал, что со встречной полосы внезапно вырулит другой внедорожник и тараном попрет на нас.
Глава 39
Я успела только сжаться и ухватиться за ручку над дверцей, прежде чем с водительской стороны в нас с грохотом врезался встречный автомобиль.
Скрежет тормозов бьет прямо по барабанным перепонкам, сердце колотится, как сумасшедшее, и одна мысль — не хочу умирать!
Нас отбросило на несколько метров, хорошо, что на трассе по нашей полосе не слишком активное движение и не так много других машин. Уже через несколько секунд, мою дверь открыли какие-то люди, помогая выбраться.
Оглядевшись, обнаружила, уносящийся вдаль внедорожник Медведя. Похоже, он преследовал скрывшегося с места аварии водителя. Я бросилась к Евстигнееву, дверь которого пытался открыть один из охранников, оставленных нам в помощь. Второй уже звонил в скорую.
— Девушка, с вами все в порядке? Не пострадали? — спросил незнакомый молодой человек в очках и располагающе улыбнулся.
— Да… да… — растерянно пробормотала я, пытаясь сообразить, что делать и как помочь Виталию Эдуардовичу. Но мне не дали подойти близко его люди, попросив постоять в сторонке и не мешаться. Времени мало — нужно вскрыть автомобиль и вызволить хозяина, который сильно ударился головой и сейчас находился без сознания.
Именно поэтому они не заметили, как перед тем помогавший мне симпатичный мужчина вдруг уверенным жестом закрыл мне рот, не давая даже пикнуть, и сжал так, что дернуться не могла.
— Пискнешь — убью всех троих. Лучше добровольно садись в машину.
Да что ж такое-то? Задняя дверь невзрачно серенькой Лады отворилась, и меня впихнули внутрь. В лоб уперлось холодное дуло пистолета, вызывая уже привычную панику. Даже после Туманова я не смогла преодолеть свой страх огнестрельного оружия. Я еще от аварии не отошла, а тут это.
Схватилась за ручку открывания двери и дернула на себя, пытаясь выскочить и обратить на себя внимание охраны. Человек, сидевший рядом, грубо рявкнул и рванулся ко мне, за что получил локтем в живот. Ахнул, но выкинул вперед руку, хватая меня за спутавшиеся в хвосте волосы, не позволяя вырваться наружу.
В крови уже вовсю хреначил адреналин, заставляя кусаться, царапаться и даже рефлекторно провести несколько болевых приёмов, чего похититель явно не ожидал и взвыл, выпуская мои волосы и закрываясь руками.
— Леха, да успокой ее уже, — гаркнул очкастый с водительского места, а я, злая на него особенно, вывернулась и со всей дури врезала ногой в спинку кресла. — Ау! Совсем сдурела, идиотка?
