принимал товар, расставлял его по полкам, следил, чтобы каждое наименование стояло на своих местах, иногда консультировал покупателей, помогал выбирать краски и кисти и это вносило в мою грустную жизнь немного радости.
Когда я прочитал, что в трагедии на стройке оказался виноват не застройщик, а завод-изготовитель, мне стало значительно легче, но страх неизвестного будущего все равно меня не отпускал. Еще я жалел, что так и не поговорил с Мартой лично, но я старался себя успокоить, что это ничего бы не изменило. Даже ради нее, я не стал бы продолжать жить за счет отца, а есть макароны с кетчупом, сидя в пятиметровой кухне, не стала бы Марта. Я старался думать о ней, как можно меньше, получалось слабо, мне кажется, она опять что-то там колдовала, но потом я решил прибегнуть к проверенной схеме и занять руки, чтобы отвлечься. В моем магазине царил настоящий рай для нищего художника. На складе валялась целая куча списанного неликвида, мятых или грязных холстов, которые было легко реанимировать, треснувших тюбиков с краской, пострадавших при транспортировке, битых мелков, подсохших фломастеров и много других интересных разностей. Что-то приходилось докупать, но у меня была хорошая скидка сотрудника. Я снова начал рисовать. Больше всего мне нравилось работать масляными красками в пастозной технике, когда крупными мазками можно было добиться рельефа и фактуры. Так мои пазлы из частей Марты получались очень живыми и объемными.
В целом моя жизнь складывалась не так ужасно, как я себе представлял, не считая отвратительного жилья и скудного питания, меня все устраивало, но между новыми красками и куском мяса, я все равно выбирал краски. Хреново становилось только по ночам, когда от мыслей некуда было деться. О чем бы я не думал, все сводилось к Ней. Надеюсь, у Марты все в порядке и она умело крутит мужиками и ни в чем себе не отказывает, или снова сорвала крупный куш и поехала в путешествие. Почему-то мне хотелось, чтобы она продолжала жить так же ярко и авантюрно, я вспоминал, как горели ее глаза, улыбка освещала пространство, а звонкий смех заставлял сердце биться чаще. Прошло всего два месяца с нашей последней встречи, но у меня все так круто изменилось, что теперь казалось, что это было в прошлой жизни.
***
В девять вечера я повесил на стекло табличку с надписью «Закрыто» и вместе с остальными работниками зала принялся наводить порядок на полках. Обычно это занимало не больше пятнадцати минут, но торопиться мне все равно было некуда. Если бы магазин не сдавался под охрану, я бы и вовсе никуда не уходил.
К вечеру похолодало, я натянул повыше воротник дешевой ветровки и выбрался на улицу. Я успел сделать только несколько шагов, перед тем, как меня окликнул пронзительный, знакомый голос.
— Марк!
На пару секунд, я замер на месте, не в силах двинуться, но как только обернулся, остолбенел еще сильней. На меня внимательно глядели взволнованные, светлые глаза. Марта стояла буквально в двух метрах от меня. По телу прошел холодок, дыхание остановилось. Она резко рванула с места и мое сердце скрутило в узел, я предвкушал, что она вот-вот меня коснется, но вместо теплого объятия, я получил хлесткую, звонкую пощечину и от неожиданности меня повело назад.
— Соскучился? — злобно зашипела она и схватила меня большим и указательным пальцем за щеки, заставив мои губы сложиться рыбкой.
Марта разжала руку, опустила ее ниже, резко притянула меня к себе за воротник куртки и поцеловала. Она сжимала мое лицо, впиваясь в него ногтями, жадно цеплялась за мои губы и сбивчиво дышала, я обнимал ее за талию и крепко прижимал к себе, не в силах устоять. Я не помню, чтобы мы когда-нибудь так чувственно и проникновенно целовались.
— Какой же ты мудак, Марк, — она отвлеклась лишь на секунду, чтобы сказать это, и сразу же вернулась к моим губам.
Как же сильно мне не хватало ее всё это время! Мне было слишком сложно без этих безумных замашек, красивых глаз, мягкой кожи и соблазнительно голоса, но увлекаться слишком сильно, было опасно. Я еле заставил себя отлепиться.
— Не надо, — тихо сказал я, отстраняясь.
Но Марта уже цепко схватила меня за рукава и не дала двинуться назад.
— Поехали домой… — взволнованно сказала Марта.
— Нееет, — я грустно улыбнулся.
— Я все равно никуда не отпущу тебя, — настаивала она, — Не хочешь ехать домой, давай сядем в машину и просто поговорим.
— Марта… не рви мне душу, тебе лучше уехать.
— Ну конечно! Я же именно для этого искала тебя два месяца!
— Ты просто ничего не знаешь…
— Я все знаю! — резко вскрикнула она, — Абсолютно все! И это тебя никак не оправдывает! Ты оставил меня одну, ты бросил меня и даже не объяснился!
— Тебе так будет лучше, — я перебил ее.
— С чего ты взял, что знаешь, как мне будет лучше? Думаешь, я не поняла бы твое желание бросить отцу в морду, все что он тебе дал? Я горжусь тобой, малыш!
— И как ты представляешь себе наши отношения? Я даже в ресторан не могу тебя сводить, не могу оплатить твои счета, бензин, одежду!
Марта злобно закатила глаза и ее губы сжались в тонкую нить.
— Какой же ты придурок, Марк! Я тысячу раз говорила тебе, что не продаюсь! Разве твои деньги помогали тебе с самого начала? Мне вообще все равно есть они у тебя или нет!
Настала моя очередь недовольно хмуриться.
— Марта, знаешь какая у меня зарплата? Пятьдесят восемь тысяч. А знаешь сколько стоит аренда жилья? Тридцать. Еще пять уходит на дорогу и мелочевку! Я зашиваю носки, ем Доширак и коплю на микроволновку! Коплю, понимаешь? Пока ты ходишь в Картье и можешь смело выкинуть двадцатку на маски для лица. Думаешь, я буду чувствовать себя мужиком, рядом с тобой? Я могу оплатить либо твой кофе, либо интернет в моем клоповнике. Что-то одно! Или ты предлагаешь мне сесть на шею тебе и твоим хахалям? Как я могу сохранять отношения с человеком, который больше всего на свете любит деньги?
— Больше всего на свете я люблю тебя, Марк!
От ее уверенного голоса моя душа рухнула в пропасть. Думал ли я когда-нибудь, что Марта скажет мне это… Конечно, нет. Меня разрывало на части, я ужасно хотел вцепиться в ее губы и целовать до остервенения, но моя разумная половина не верила, что у нас все еще есть шанс. Даже если она искренне так считает, она сбежит от меня в
