и потянул на себя. Я почувствовала себя настоящей книжной героиней, на чьи губы с требовательным, порабощающим поцелуем обрушился завоеватель. Да, Роман целовал меня так, будто это было в последний раз. Утверждая права, словно ему приходилось их отстаивать с боем. Только вот не было никакого боя. Я сдалась на волю победителя ещё три месяца назад. И все эти месяцы жутко скучала и так же жутко корила себя. Нет, не за глупый всплеск ревности. А за то, что не смогла пересилить себя и подойти к нему извиниться.
С меня слетела шапка, и Калинин зарылся одной рукой мне в волосы, второй по-прежнему держа за лицо. Он слегка отстранился, посмотрел на меня как-то растерянно и в то же время по-сумасшедшему и опять приник к моим губам.
Я обняла его за шею и в первобытном, диком желании стать к нему ближе попыталась выбраться из своего сиденья. Но Рома тут же меня остановил, отстранился, сделал большой глоток воздуха и начал осыпать легкими поцелуями мои скулы и шею.
– Нет, нет, принцесса, даже не думай совращать меня в таком месте. Не здесь, Настенька. – Роман шумно дышал, терся о меня носом и продолжал легонько касаться своими теплыми губами моей кожи. А мне хотелось заныть от досады. Ну мы же оба уже не дети, в самом-то деле.
Калинин мою немую просьбу не расслышал и все же отстранился.
– Нам для начала надо обо всем поговорить, принцесса, – как-то преувеличенно бодро произнес мужчина и завел автомобиль.
Я почти расстроилась, что Роман так далеко от меня, когда он протянул руку и переплел наши пальцы.
Хорошо. Надежно. Теперь никакой разговор мне был не страшен.
– И? – спросила я еще спустя четверть часа тишины. Мы проезжали по широкому деревянному мосту, это показалось мне символичным. Ведь именно на этом самом мосту я увидела Калинина впервые. Ну, мост, конечно же, другой, прежний уплыл, но не это же было главное. Главным сейчас были наши переплетенные пальцы. И недавний поцелуй, и вообще то, что Роман наконец-то со мной по-человечески разговаривал.
– Блин, – усмехнулся Рома, – ты и разговаривать хочешь тоже здесь?
– Ты тянешь, да? – улыбнулась я, разгадав его поведение.
– Я просто… – Калинин выдохнул. – Дай мне собраться и настроиться.
– На разговор? – Я приподняла брови и попыталась поймать взгляд Ромы, но все было бесполезно. Он смотрел только на дорогу, но широкая улыбка выдавала его веселый настрой.
– На разговор, Настенька. Кстати, зачем ты подстриглась?
Неудачно Калинин сменил тему. Я облизала губы и неосознанно схватилась за кончики волос, еле достающих до плеч. Вот и как ему сказать? Отодвинув сожаление, довольно улыбнулась и произнесла любимую Викину фразу с особенной интонацией:
– Ну-у-у, – протянула и вздохнула, сокрушаясь. – Так получилось. – В довершение всего пожала плечами.
Сработало. Калинин понимающе кивнул и перевел взгляд обратно на дорогу – он, оказывается, за мной наблюдал. На самом деле волосы пришлось постричь после неудачного самостоятельного снятия наращенных прядей.
Я тянула до последнего. Весь август был невыездной, а в сентябре мне не подписали ни одного рапорта, ведь ближайший специалист по наращиванию волос был за восемьсот километров, в административном центре. Само собой, меня туда не отпустили.
К концу сентября пряди съехали настолько, что капсулы с кератином было видно. Потом они начали отваливаться при расчесывании или просто аккуратно съезжать. И все бы ничего, но, когда это произошло на глазах у Праздникова, мне стало стыдно. А я всего-то пальцами провела по волосам – и вот две толстые пряди упали на пол.
Александр после этого чуть не стал заикой. Он еще долго вспоминал какой-то фильм ужасов, где у главной героини такими же клоками выпадали волосы, только там еще прилагались ошметки плоти. Я передернулась, стоило только в очередной раз представить эту картину. Тем же вечером, перекрестившись, я попробовала снять волосы щипцами для выпрямления. И вот тогда стала точно походить на героиню фильма ужасов, а-ля девочка-Звонок.
У моего парикмахера получалось все легко и просто. Она растапливала плойкой капсулу с кератином и снимала прядь. По крайней мере, это выглядело именно так. У меня же все пошло наперекосяк, кератин растопился и тут же засох, склеивая мои родные волосы между собой. Несколько таких неудачных попыток, и я швырнула плойку о стену.
С тех пор я жила без своего любимого утюжка. Потом мы помирились с Викой и она подсказала, что слышала про ацетон. Так как у нее его было навалом, потому что (о боги, мне хоть в чем-то повезло) рыжая занималась ногтями и ресницами, Куркова выделила мне целую литровую бутыль жидкости для снятия лака без запаха и тонну спонжиков.
К тому моменту немногочисленные пряди, которые держались крепче остальных, переплелись между собой и на затылке у меня образовался непрочесываемый комок волос.
Выбора не было. Я практически утопила свои волосы в ацетоне.
– Дура! Что же ты творишь? – верещала Вика, когда увидела, как я пытаюсь отмочить волосы в тазике, дно которого заполнено ацетоном.
Соседка тут же подбежала и вытащила мои ставшие паклей волосы из тазика. Этот кошмар я все же успела увидеть.
– Боже, ты чего такая дура? Ворон!
– А-а-а-а-а, – заверещала я как сумасшедшая, капли ацетона стекли по лбу и попали мне в глаза.
Было больно. Жутко больно. Будто меня пытали раскаленным железом, тыкая его в глаза.
Вика все сразу поняла и потащила меня в ванную. Она умывала меня, как заботливая мамочка, словно я была нашкодившим и испачкавшимся отпрыском Курковых…
– Ну как ты?
Мы сидели на боковушке ванны, я приоткрыла глаза и расслабленно выдохнула, глаза по-прежнему щипало, но я все видела.
– Силы есть на второй заход?
– К-какой еще заход? – Я испуганно подавилась воздухом.
– Волосы вымыть ты не желаешь? – недовольно спросила Вика, а я расслабилась: она не про ацетон.
После того как я высушила волосы феном, то подвела итог… который меня не особо радовал.
Эффекта не было, кроме красных вампирских глаз и того, что волосы стали отвратительными на ощупь. Вот так просто от одного погружения в жидкость для снятия лака они превратились в сожженную мочалку.
В тот день я была близка к срыву и была готова спасовать – позвонить отцу, – но решение пришло неожиданно.
– Смотри, как они легко крошатся! – взвизгнула Вика, расколупав одну из капсул у отвалившейся пряди. – Надо что-то острое. – Девушка сбегала домой за швейным набором. – Давай свою непутевую башку сюда. – Неужели не могла коррекцию перед отлетом сделать? Все было бы проще.
Я обессиленно опустилась на кровать рядом с Курковой и
