стала недоверчиво наблюдать за тем, что она творила с моими волосами. Вика протыкала каждую капсулу иголкой, нарушая её целостность, и, раскрошив достаточно для того, чтобы та отвалилась, стягивала её. Мы просидели так пять часов. Итогом были сто сорок снятых прядей. И приобретенная дружба на века.
Еще двадцать прядей снять нам так и не удалось, а примерно пятьдесят отвалились до этого. Это был успех. Самый настоящий успех, после которого мне все же пришлось подстричь волосы до плеч. В роли парикмахера опять выступала Вика, и я почти не разозлилась на нее за кривую стрижку, ведь девушка спасла мои ресницы и ногти, а это дорогого стоило.
– Ты не подумай, – произнес Роман, отрывая меня от воспоминаний, которые, возможно, когда-нибудь покажутся мне смешными, но пока… пока они были болезненными. – Тебе и так хорошо, просто коса у тебя была очень красивой.
– Да, Рома, была, – печально протянула я и зевнула: день сегодня выдался чересчур тяжелый. Интересно, Маруська уже окотилась или еще в процессе?
– Бедная, – опять не смогла сдержать зевок, – Вика.
– Что? А, да, она…
Но ответа я уже не услышала. Видимо, организм сказал мне «стоп» и нажал на кнопку «выкл».
Проснулась я в кровати Романа. Неторопливо потянулась и сладко зевнула. Была бы кошкой, заурчала бы. Как же вкусно пахли простыня и наволочка. Шоколадным гелем для душа. Ммм… Прекрасное утро. Еще был бы рядом Роман, но…
Ромы рядом не было, конечно же, он на службе и меня не разбудил. Я прикрыла руками лицо, пытаясь сдержать глупую улыбку. «Заботливый мой, а потом как возьмет, как влепит выговор», – захихикала я сама над собой и, все же поднявшись с кровати, пошла варить кофе. Если он, конечно же, не кончился за три месяца. Уже сидя за столом и подставляя лицо зимнему солнышку, лучи которого пробивались через стекло, я рассматривала пятна на своей пижаме. Как он меня еще и в кровать свою пустил? Да даже трубочист бы побрезговал, а у Калинина в квартире царил идеальный порядок.
Быстро допив кофе, я пошла домой. Дверь в мою квартиру была не заперта. Как выскочила вчера за Любой, так и все.
Я быстро умылась дома, переоделась в форму и пошла на заставу. Уже выходя из подъезда, вспомнила про кошку.
Развернулась и пошла к Вике, пара минут ничего не решит – я и так уже опоздала.
Дверь не открывали долго, я постучала три раза, и в конце концов на пороге появилась уставшая и лохматая Вика. С синяками под безумными глазами.
– Эй, – я махнула ладонью перед её лицом, – что с тобой?
Куркова выглядела чересчур неадекватно.
– Я… – Девушка часто заморгала и тут же кинулась мне на шею, обнимая. – Мы стали бабушками, милая.
О боже! Виктория начала всхлипывать… Я растерянно погладила её по спине. Наверное, это стресс так сказался. Я бы тоже сошла с ума, если бы мне пришлось присутствовать при кошачьих родах или, что похуже, принимать непосредственное участие.
– Сколько котят?
– Два, – тихо шепнула Вика.
– Как-то мало.
– Ну так и Маруська у меня глиста худая.
– Да, она у тебя модель, вся в тебя. Ладно, я после обеда зайду, посмотрю на наше потомство, хорошо?
– Да, да. – Куркова отстранилась и вытерла влагу под глазами – она и правда плакала.
– Просто я и так уже опоздала.
– Да, да. Все хорошо. – Рыжая улыбнулась и подтолкнула меня в спину.
На улице по-прежнему светило солнышко, припекая мой нос, и шел снег крупными мягкими хлопьями. Я покружилась вокруг себя, расставив руки и ловя снежинки, пока никого не было рядом. Хорошо. Как же хорошо было на душе. Хотелось петь, танцевать и постоянно улыбаться. Даже предстоящий разговор, который мне вчера обещал Калинин, не пугал. Совсем наоборот, я ждала его с замиранием сердца.
По пути я зашла в дежурку и глянула в журнал с распорядком. Хмм, теперь понятно, почему мне дали выспаться, я сегодня ответственная в ночь, а Ливанов с девяти утра уехал в дозор на восьмисотый километр. Я положила аккуратно журнал на стол дежурного – которого, кстати, не было на месте – и, довольно потерев руки, направилась в канцелярию, ведь Роман должен был быть там один.
Я вышла из дежурки и шагнула в коридор, когда за спиной послышался надрывный писк аппаратуры. Это были бесперебойники, так случалось во время перехода, когда дизеля раз в сутки в шесть утра отключали и запускали заново. Сейчас их, наверное, просто забыли заправить. Я мотнула головой и не успела даже дойти до канцелярии, как из-за угла с противоположной стороны коридора выбежал Аяс.
– Пожар! – крикнул мужчина, увидев меня, – Дизеля горят!
Глава 15
Дерево с огнем не дружит
Я впала в ступор, наверное, на добрые десять секунд, сначала подумала, что это шутка. Но когда Аяс пробежал мимо меня, забрал огнетушитель из дежурки, там же кинул свой автомат – просто так – и отправился обратно, в сторону кочегарки и дизельной, тогда мне стало уже не по себе. Аппаратура по-прежнему издавала жуткий писк, а из канцелярии выглянул Роман. Он повернул голову в мою сторону, кивнул мне с легкой улыбкой и быстрым шагом пошел за Аясом, скрывшимся за поворотом.
Я не выдержала и побежала следом.
– Твою ж! – выкрикнул Калинин, когда дошел до поворота. – Ворон, пошла отсюда.
Я же, не слушая своего начальника, добежала до этого самого поворота и дико испугалась. В длинный коридор валил дым из дизельной, и старшего сержанта Колчака не было нигде видно.
Не прошло и секунды, как, приложив руку к лицу, в этой дымище скрылся Калинин.
Я сделала неуверенный шаг следом за ними, второй шаг был более легким, но потом я остановилась и вспомнила инструкции. В эту минуту я должна быть не женщиной, переживающей за своего мужчину, а офицером.
В первую очередь нужно связаться с Кастрюлино.
С криками: “Пожар!” – я побежала по коридору, стуча при этом во все жилые комнаты. Когда я оказалась в дежурке, до меня дошла вся абсурдность ситуации: связи не было. Телефоны работали от электричества, а электричество от дизеля, который сейчас горел. Я схватила журнал и быстро прошлась по личному составу, кто в каком наряде сейчас стоял.
Аяс был часовым, Праздников дежурным – где его только носит? Новенький прапорщик – рабочий заставы, а старшина выходной. Курков отсыпной, Студент в столовой, а Багир вместе с Ливановым и водителем уехали в наряд. Твою ж!
– Настя! Дура! Я сказал: вон отсюда, –
