в плечо:
— Розовые очки сними! Поначалу я вообще — то считала тебя полным придурком.
— А теперь? — вопросительно выгибаю бровь.
Она ненадолго задумывается, а потом лукаво улыбается:
— А теперь я в этом просто уверена.
— Ах так! — шутливо рычу. — Сейчас ты у меня попляшешь!
Принимаюсь безжалостно щекотать Луизу. Она визжит и извивается, силясь вырваться:
— Нет! Итен, перестань! Сдаюсь!
— То-то же, — самодовольно ухмыляюсь, прекращая щекотку. — Будешь знать, как обзывать меня придурком.
* * *
Начинаю активно вести группу в вк, до этого было мало времени. Буду ежедневно выкладывать посты по книгам.
Ссылку можно найти во вкладке обо мне, очень вас жду
Лежу на покрывале, пытаясь отдышаться после щекотки. Итен развалился рядом, закинув руки за голову и довольно жмурясь на солнышке. Залипаю на его профиль — чёткие линии подбородка, ровный нос, пушистые ресницы.
— Чего пялишься? — внезапно спрашивает он, даже не открывая глаз.
Чувствую, как щёки заливает краска. Вот блин, спалилась!
— Да так, — мямлю, отводя взгляд. — Муху на тебе заметила.
— Ага, конечно, — усмехается Итен. — Муху она увидела. А может, просто любуешься моим шикарным телом?
— Ой, да иди ты, — фыркаю, пихая его в плечо. — Павлин нарциссический.
Итен приоткрывает один глаз и лукаво на меня глядит:
— Но ведь красивый, павлин же, согласись?
— Ты невыносим, — закатываю я глаза, но не могу сдержать улыбку.
Мы затихаем, кайфуя от безмятежности момента. Только лёгкий ветерок шуршит листвой да птички чирикают где-то вдали. И тут меня осеняет:
— Слушай, а давай порисуем?
— Порисуем? — удивлённо переспрашивает Итен.
— Ну да, — киваю, загораясь идеей. — Я как раз прихватила мелки с собой.
Итен задумчиво чешет подбородок:
— И что рисовать будем?
— Да что угодно! — восклицаю, всплеснув руками. — Природу, озеро, друг друга…
— О, а вот это уже интересно, — прищуривается он хитро. — Хочешь изобразить меня в стиле "Титаника"? Я готов позировать в чём мать родила.
— Итен! — возмущаюсь, чувствуя, как краснею ещё сильнее. — Я вообще — то серьёзно.
Он смеётся, явно довольный произведённым эффектом:
— Ладно-ладно. Я за любой кипиш, кроме голодовки. Давай, показывай, на что способна.
Выуживаю из рюкзака альбом и коробку с мелками. Прям жутко хочется запечатлеть этот миг, оставить его на память.
— Так, сиди ровно и не елозь, — командую Итену, устраиваясь поудобнее.
Он послушно застывает, но в глазах пляшут чёртики. Долго, точно не продержится. Начинаю быстро набрасывать силуэт, пытаясь ухватить его черты, передать сущность. Периодически кидаю взгляды на Итена, сверяясь с натурой. Он смотрит на меня так пристально и серьёзно, что у меня мурашки бегут.
— Ну как, выходит? — нетерпеливо спрашивает он спустя какое-то время.
— Ага, — рассеянно киваю, не отрываясь от рисунка. — Только замри, а то всё испоганишь.
Итен картинно вздыхает:
— Ох уж эти творческие натуры, такие требовательные.
Не удерживаюсь от улыбки. Добавляю последние штрихи, придирчиво оценивая результат. Вроде неплохо получилось, даже лучше, чем ожидала.
— Ну всё, готово, — объявляю, наконец. — Можешь шевелиться.
Итен тут же вскакивает и заглядывает мне через плечо:
— Вау! Это что, реально я? Или какой-то другой чувак?
— Нуу… да? — неуверенно отвечаю, внезапно тушуясь. — Тебе не нравится?
— Шутишь? Это просто огонь! — восхищённо восклицает он. — Ты меня даже красивее, чем в жизни нарисовала.
— Да брось, — отмахиваюсь, но внутри всё ликует от его похвалы. — Я просто запечатлела то, что вижу.
Итен смотрит на меня с какой-то непонятной нежностью, и я вдруг ляпаю:
— Теперь твоя очередь.
— Чего? — хмурится он.
— Рисовать.
— Ты пошутила, что ли? Что я тебе изображу? Калякку-малякку детсадовскую?
Хихикаю.
— Я буду рада даже калякке-малякке от тебя. На, держи, — всучиваю ему альбом и мелки.
Он ещё долго на меня таращится, но потом берёт.
— Сама напросилась. Что рисовать — то?
— Меня, — отвечаю.
— Может, всё-таки тогда в стиле "Титаника"? — усмехается Итен.
Заливаюсь краской до корней волос.
— Прекрати, я и так уже практически раздетая тут. Если не заметил, на мне только купальник.
— О, я — то очень даже заметил, даже слишком хорошо.
Сердце заходится в бешеном ритме. Боже ж ты мой…
— Так, хватит трепаться, давай уже рисуй.
Итен сосредоточенно принимается за дело. Выражение его лица напряжённое и серьёзное. Рука быстро летает по бумаге. Через пару минут он провозглашает:
— Всё, готово!
Подхожу ближе и заглядываю в альбом. И тут же разражаюсь хохотом. Он нарисовал обычный кружок, точки — глаза, палку — нос и линию — рот.
— А уши — то где, Итен?
— Блин, забыл. Сейчас исправлю. Он пририсовывает пару ушей.
— Ву — а–ля! — гордо объявляет он.
— Господи, да я в детстве и то лучше малевала.
— Я ж предупреждал про калякку-малякку. Зато у тебя теперь есть свой портрет от меня. Поверь, я ещё никому таких шедевров не дарил, — хмыкает он.
Внезапно в небе гремит гром.
— Ой, кажись, дождь собирается, — Итен задирает голову к небу.
И правда, откуда ни возьмись набегают тучи. Первые тяжёлые капли барабанят по покрывалу.
— Блин, надо быстрее собираться! — восклицаю, судорожно запихивая вещи.
Мы мечемся как ошпаренные, стараясь ничего не забыть. Дождь усиливается с каждой секундой. К тому моменту, когда мы добегаем до тачки, успеваем вымокнуть насквозь.
— Ну и ливень, — пыхтит Итен, заводя мотор. — Ты как, нормально?
Киваю, выжимая мокрые волосы:
— Ага, только замёрзла немного.
Он врубает печку на полную катушку:
— Сейчас согреешься.
Мы едем обратно в полнейшей тишине. Прислоняюсь лбом к прохладному стеклу, пялясь на пейзаж за окном. Дождь барабанит по крыше, создавая уютную атмосферу. На душе странное чувство — микс лёгкой грусти и какого-то предвкушения. Кажется, что вот-вот произойдёт нечто важное, что перевернёт всю мою жизнь.
Резко просыпаюсь весь в поту, сердце колотится как бешеное. Что за хрень приснилась? Луиза рядом жарит как печка. Протираю глаза — за окном только начинает светать. Тянусь к ней, трогаю лоб — пипец какой горячий. Похоже, её накрыла жёсткая лихорадка после вчерашнего дня.
Сна ни в одном глазу. Приподнимаюсь, всматриваюсь в её лицо. Щёки пунцовые, дышит тяжело и прерывисто.
— Луиза, ты меня слышишь? — шепчу.
Бормочет, что-то невнятное, глаза плотно зажмурены. Морщится во сне, явно нехорошо ей. Осторожно вылезаю из кровати, чтоб не разбудить. Она тут же сворачивается в клубок, трясётся. Накрываю её вторым одеялом, тихо иду на кухню.
Шарю по шкафам в поисках таблеток — пусто. Завалялись только старые обезболивающие, толку от них ноль. Возвращаюсь в спальню. Луиза по-прежнему скрючилась под одеялом, лоб весь мокрый. Сажусь рядом, убираю прядь
