А я и не знал.
— А тебе лет-то сколько?
— Восемнадцать.
— Тогда всё понятно. Я отсюда уехал, ты ещё не родился.
Как только мы закончили, я, как обещал, заплатил парнишке за работу. Попросил только об одном — чтоб всё не пропил. Пусть лучше книжку себе купит или учебник какой.
— То есть ты из наших? — глядя на мою машину, парень всё ещё находился он в шоке.
— Да.
— Надо же…
Я догадался, о чём он думал. В его глазах читалась не зависть, не злость и даже не разочарование.
В них была обречённость и подавленность. Вот только зря. Чтобыприободрить его, я сказал убедительно:
— У тебя тоже может быть такая машина. Квартира. У тебя может быть всё, если только захочешь.
— Скажешь тоже… — грустно ухмыльнулся Илья. — Куда мне?
Я пристально взглянул на него и задал серьёзный вопрос, надеясь, что он заставит его задуматься и многое переосмыслить.
— Илюх, а с чего ты решил, что хуже меня?
Он, опешив, часто моргал, не зная, что ответить. Да мне и не нужен был никакой ответ. Я хлопнул его по плечу, пожелал удачи и сел в машину. Ещё раз взглянул в окна дома, где меня никто не ждал и куда меня никто не звал. Тяжело выдохнул, вдарил по газам и поехал прочь.
На улице уже стемнело, я держал путь до тётушкиного дома, где уже собралась вся моя семья.
Ехал в полной тишине, музыку вырубил — раздражала. Ехал и думал, зачем я снова это сделал?
Зачем снова припёрся?
Куда я гонюсь? Для чего? Пора бы давно сдаться. Но этого слова нет в моём лексиконе.
Крупные капли дождя падали на лобовое стекло, я включил дворники. Как метроном, они отсчитывали секунды моей очередной неудачной попытки всё нивелировать.
Я смирился. Давно. Но не сдался. Звучит парадоксально? Может быть. Но я так чувствовал. Это были мои ощущения, мои желания, мои призрачные надежды.
Вот только зачем?
Ради материнской любви, которой уже давно нет? Возможно, и не было никогда. Или потому, что во мне всё ещё жило это чувство, а, значит, жива была и надежда.
Тишина начала давить на виски, голова заболела. Я вытянул руку, чтобы включить радио, но в этот момент зазвонил телефон. Оля… Это была она. Я устало улыбнулся.
— Привет, — поздоровался, включая громкую связь.
Мне хотелось почувствовать её присутствие, наполнить её голосом салон автомобиля.
— Как ты там?
— Нормально, — ответила она тихо. — А ты? Чем занимаешься?
Чем занимался? Говорить о поездке к матери совсем не хотелось. Грузить её не хотел, да и говорить особо-то было не о чем. Ничего нового.
— Как ты там?
— Нормально, — ответила она тихо. — А ты? Чем занимаешься?
А вот что я действительно хотел сделать — почувствовать Ольгу рядом, обнять, поцеловать, не отпускать. Вдыхать её фантастический аромат, любоваться изумрудными глазами и трогать шелковистые волосы.
Мы виделись с утра, а мне её уже дико не хватало.
— Оль… — проигнорировав вопрос, начал я о другом. О важном. Нужном. Возможно, поспешном.
Слова сами вырвались из груди, и я ни секунды не жалел об этом.
— Ольк. Кажется, я люблю тебя.
Она резко перестала дышать. Я слышал, как замерла.
— Люблю-люблю, — кивал сам себе, подтверждая. — Пусть мы недавно вместе, пусть мы и вроде как всего лишь любовники, но я так чувствую.
По салону пронёсся её слабый вздох.
— Не надо ничего говорить. Я признался не для этого. Просто знай: Я. Тебя. Люблю.
Ольга
Признание Андрея никак не выходило из головы. Влечение оказалось чем-то большим.
Я видела, как он менялся. Или не менялся, а открывался, показывая себя настоящего.
Гордин до наших отношений и Гордин сейчас — два разных человека. Циничный адвокат оказался всего лишь мужчиной со своей глубокой травмой. Бессердечный мужчина проявил себя заботливым, внимательным, понимающим. Как так получилось?
Уже второй день я тосковала по Андрею, находясь в его квартире. Пыталась переключиться, потратить это время на себя: полежать в ванне, почитать книжку, выспаться — не получилось. Всё это разом перестало приносить удовольствие.
В какой-то момент, скучая по нему, я даже задумалась, а, может, всё-таки стоило поехать? Нет. Я
возвращала себя в реальность. Мы не юные несмышлёныши, которые могут влюбляться каждый день в нового человека, уверять себя и других, что это навсегда, это по-настоящему. В нашем возрасте представить семье свою пару — шаг, который ведёт к новому витку отношений. Это слишком серьёзно для людей, которые встречаются так недолго.
Наш роман бурный, страстный, стремительный. Всё случилось слишком быстро. Это меня тревожило. Я хотела плыть по течению, но боялась перепутать реальность с иллюзией.
Мне нужно время.
Гордин… Он всё больше поражает меня, не устаёт восхищать. Он влюбился. Сказал об этом открыто. Он. Меня. Любит.
А я его?
В дверном замке раздался щелчок, я поднялась с дивана и вышла в прихожую.
— Привет, — заметив меня, улыбнулся Андрей.
— Здравствуй.
Я медленно к нему подошла, прижалась к крепкой груди, обхватив руками его торс.
Андрей обнял меня в ответ, вздохнул расслабленно и прошептал:
— Я скучал.
— Я тоже, — ответила тут же.
Подняла голову, его тёплая ладонь коснулась моей щеки, а тёмные глаза встретились с моими.
Мужественное лицо обрело мягкость, он смотрел на меня, не моргая. Нежно провёл пальцами по щеке, убрал выбившуюся прядку волос за ухо. Я потянулась к его губам, он с упоением ответил на поцелуй, прижимая меня к себе всё крепче.
Я была в него влюблена? В эту секунду сердце подсказало — да. Это по-настоящему. Это не иллюзия. Я скользила ладонями по его спине, впивалась ногтями в каменные мышцы, держась как за что-то дорогое, необходимое, родное.
— Очень скучала, — выдохнула Андрею в губы, и он снова ими завладел.
Нежные прикосновения, волнующие поцелуи — желание охватило нас одновременно, будто мы не виделись очень давно. Перебравшись в спальню, упали на кровать.
Это был не просто секс. Это было что-то выше этого. Тоньше. Наверное, именно это принято называть занятием любовью. Мы целовались и делились друг с другом воздухом, переплетали пальцы, кожей чувствовали мурашки друг друга.
Не передать словами. Это можно только почувствовать…
Я проснулась среди ночи от необъяснимого чувства тревоги. Пыталась вспомнить, может быть, мне снился дурной сон? Нет. Не снился. Взглянула на мирно спящего Андрея, придвинулась ближе и положила голову на его горячую грудь. Стало чуточку легче. Но только чуточку.
Что со мной? Почему какое-то неприятное, угнетающее чувство скребло на душе?
Интуиция? Или очередные до конца
