и мокрые волосы. Поцелуй становился настойчивее, тихие стоны наполнили ванную. Он уже почти скинул одежду, почти оказался в воде, но в дверь позвонили.
— Кого там чёрт принёс?! — выпалил раздражённо. — Я сейчас.
Подарив мне быстрый поцелуй, он вышел в коридор.
Вода остыла, но мне не было холодно. Тело стало горячим, щёки покраснели, я приложила пальцы к губам, наслаждаясь его вкусом, запахом, пытаясь удержать.
Я так дико соскучилась по нему, мне всё ещё не верилось, что всё позади. Что теперь мы будем вместе, и никто никогда нас не разлучит.
— Оля, Паша пришёл! — крикнул Андрей, и я принялась спускать воду.
После душа вышла из ванной, закуталась в теплый махровый халат. Андрей и Даниловобщались на кухне.
— Привет, Паш, — поздоровалась я, хотя мы недавно виделись.
— Здравствуй, Оль. С лёгким паром.
Не знала, о чём беседовали два старых друга, но, когда я зашла на кухню, они закончили. Данилов засобирался уйти, но, вдруг остановился и перевёл на меня добрый взгляд.
— Я, собственно, чего пришёл, — сказал он таинственно и вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный вдвое лист бумаги. — Обещал вернуть? Вот, возвращаю.
Он протянул мне записку Андрея. Ту самую, первую. Записку, которая не позволила мне погрузиться в отчаяние, которая вселяла веру и надежду.
— Спасибо, — прошептала я и подняла на Пашу влажные глаза. — За всё спасибо.
Он тепло улыбнулся, по-дружески коснулся моего плеча и ответил:
— Пожалуйста, Оль. Я рад, что всё так закончилось.
Андрей вызвался проводить друга, я же осталась на кухне и перечитывала записку.
Снова и снова, не могла остановиться.
Гордин вернулся, обхватил руками мою талию и, положив подбородок мне на плечо, прочитал своё же послание. Коснулся губами щеки, держал поцелуй долго, чувственно, словно делился со мной силой, наполняя любовью.
— Каждое слово — правда, — услышала шёпот. — В каждой букве — любовь.
* * *
Мне удалось сохранить статус адвоката, комиссия не лишила меня практики. Это была очень хорошая новость, но на деле она мало что значила.
Был вечер, я приехала домой к Андрею. Там я жила все эти дни. Обречённая, грустная, я рухнула в кресло и уставилась невидящим взглядом в стену. Сколько я так просидела, не знала. Очухалась лишь, когда Гордин вернулся с работы.
Он зашёл в комнату, взглянул на меня и тут же напрягся.
— Оля, что случилось?
Я повернула голову, облизала губы, почувствовав солёный вкус от слёз.
— Сегодня от меня клиентка отказалась. А потом позвонила ещё одна и тоже сказала, что не нуждается в моих услугах.
Мой голос дрожал, садился. Погано себя чувствовала.
— Родная, они просто испугались, — мягко утешал Андрей. — Навели справки, узнали о случившемся и, не разобравшись, сделали свои выводы. Отказались и хрен с ними!
Будут другие.
— А если не будут? — вскочила я с кресла и, скрестив руки, начала расхаживать по комнате. — А если это проделки конкурентов? Переманивают клиентов таким образом.
— И такое может быть, — согласился он.
— Что же мне делать?
Андрей задумчиво уставился в стену. Сощурился, словно прикидывал в голове идеи. А потом обернулся и выдал, повергнув меня в шок.
— Взять паузу. На год. Может, на два.
— Ты сейчас серьёзно?!
У меня не было слов. Я… я… я не понимала, он шутит? Или издевается?
— Да, я серьёзно. Оль, нам нужно уметь смотреть правде в глаза. Дело резонансное, о нём трубили все, кому не лень, люди бояться связываться с человеком, который…
Он замялся.
— Который убил другого человека. Что уж там, говори, как есть.
Я любила Андрея за его умение поддерживать, вселить веру, но больше всего я любила его за способность честно говорить правду. Он не давал пустых надежд, не говорил: «Всё обойдётся», если знал, что этого не будет.
Он говорил всё, как есть, и тут же начинал искать выход.
— Тебе нужно выждать время, чтобы эта история забылась, чтобы шумиха спала.
— И что я буду делать этот год? — спросила я обречённо.
Андрей подошёл ко мне, взял за руку и, взглянув в глаза, очень просто ответил:
— Жить.
— Жить?..
— Да, Оля, жить. Жить для себя, получать удовольствие, кайфовать и заниматься любимыми делами. У тебя на первом месте всегда была работа! А сейчас настало время сменить приоритеты.
Вот ты когда последний раз была в отпуске?
Я задумалась и повела плечами.
— Не помню. Лет пять назад… Шесть…
— Ты видела Байкал? А на Камчатке бывала? Это такая красота, Ольк, словами не описать!
Острова, горы, наша страна, весь мир — это невероятные ощущения, новые эмоции!
Вот она — возможность. Живи для себя! Путешествуй, читай книги, радуйся каждому новому дню.
— Но как же квалификация? Я её потеряю.
— А я на что? Не потеряешь.
Был здравый смысл в его словах. Мне стало легче принять ситуацию.
— А, знаешь, ты прав. Начать жить для себя… Да… — я вытерла слёзы. — А, знаешь, я ещё собаку куплю. Такую же как Рекс. Вот прямо сейчас позвоню своему соседу и попрошу номер заводчика.
Будем с ней гулять… на соревнования ездить…
Задумчивый взгляд Андрея стал мягким. Тёплым, искренним, любящим и немного игривым, словно ему на ум пришла гениальная идея.
— Ольк, — шепнул он загадочно. — А на фига нам заводить собаку?
— Не хочешь?
— Да ну её, эту собаку. Давай лучше детей заведём?
Я потеряла дар речи. Он обхватил ладонями моё лицо, трогал пальцами волосы, смотрел так искренне, парализуя меня, лишая способности ясно мыслить.
— Ольк, правда. Мы любим друг друга, нам хорошо вместе, ну так чего тянуть? Это же навсегда.
Ты и я… теперь навсегда…
— Гордин, — разлепив сухие губы, пискнула я. — Ты сейчас что, меня замуж зовёшь?
— Зову. Прямо в лоб, минуя реверансы, — улыбнулся он кошачьей улыбкой. — Пойдёшь?
— Пойду.
Я была в шоке, кровь прильнула к лицу. Андрей впился в мои губы фантастическим поцелуем и, подхватив на руки, понёс в спальню.
— Ты чего задумал? — оторвавшись от его губ, спросила я.
Он улыбнулся.
— Разве непонятно? — усмехнулся лукаво. — Ты кого хочешь первым: мальчика, девочку?
Я покрывала поцелуями его лицо, чувствуя, как же сильно я люблю этого нахального, несокрушимого, МОЕГО Андрея Гордина.
— Не знаю, всё равно. Лишь бы от тебя.
Мы рухнули на кровать, целовались, ласкали друг друга. Голова кружилась от чувств и эмоций. Я
была на седьмом небе от счастья. А чуть позже стала ещё счастливее, услышав слова:
— Бог с ней, с собакой. Пусть будет. Но только после детей!
КОНЕЦ
