он.
— Но… но… — забормотала я, бесполезно размахивая руками, пытаясь найти слова, чтобы возразить. — Не все так просто.
Гримаса Мэтта была сочувственной и, может быть, даже немного жалостливой.
— Разве?
— Он сделал мне больно.
Мэтт кивнул. Хотя мне показалось, что он хотел что-то сказать.
— Что? Говори уже!
Он глубоко вздохнул, выражение его лица было болезненным.
— Ух, не могу поверить, что собираюсь это сделать.
— Что сделать?
Он спокойно встретил мой взгляд.
— Защитить Люка Уорнера.
Я ахнула.
— Что? Ты встаешь на его сторону?
— Я не встаю на его сторону, — быстро сказал он, поворачиваясь лицом ко мне на кровати и беря обе мои руки в свои. — Просто, говоря как человек, который заботится о вас и который также причиняет вам боль, я нахожусь в уникальном положении, понимая, что иногда намерения имеют значение.
Я посмотрел на него, и он вздрогнул.
— Клянусь, это не был пассивно-агрессивный способ отстаивать свою позицию. Просто… судя по всему, Люк хотел только узнать тебя.
— Но он должен был мне сказать, — сказал я.
— Да, он должен был это сделать, — печально согласился Мэтт. — Но, возможно, он не знал, как это сделать. Поверь мне, когда я говорю, что найти слова не всегда легко, особенно когда вы знаете, что, сказав правду, вы рискуете потерять того, кого любите.
Слово «любовь» витало между нами и делало разжижало атмосферу. Любовь. Было ли это тем, что я чувствовала к Люку?
Я покачала головой, чтобы избавиться от этой мысли. Было ещё слишком рано для таких громких слов. Я даже не была уверена, что мне нравился этот парень в данный конкретный момент.
— Это не меняет того факта, что в течение нескольких недель я изливала ему душу, не зная, что это он и был.
Мэтт выглядел более серьезным, чем я мог когда-либо припомнить.
— Он этим воспользовался? Я имею в виду, Люк раскрыл какие-нибудь секреты, которые вы обсуждали с DataG? Использовал ли он какую-либо информацию, чтобы манипулировать тобой или причинить тебе какой-либо вред?
Я провела целую неделю, думая о своих разговорах с DataG, прокручивая в уме каждый из них, чтобы увидеть, что я пропустила. Пытался ли он мне как-то сказать? Нет.
Но пытался ли он этим как-нибудь воспользоваться?
Тоже нет.
Худшее злоупотребление властью, которое я могла придумать, заключалось в том, что он встал на сторону самого себя в вопросе о строительстве лыжного склона для конкурса. Но поскольку его идея была действительно хороша, я не могла винить его за это.
О нет, я почувствовала, что сдаюсь. Я не хотела смягчаться, потому что если бы я это сделала, если бы я отпустила этот гнев…
Я задержала дыхание, чтобы переждать волну боли. Я могу просто рухнуть под тяжестью разбитого сердца.
— Я не знаю, смогу ли я его простить.
Мэтт, казалось, задумался об этом.
— Что, если не простить его, это значит, что ты испытаешь еще большую боль?
Я некоторое время смотрела на своего друга, пока его слова не дошли до цели. Я точно знала, что он имел в виду. Не поэтому ли я решила простить самого Мэтта? Сдерживание гнева лишило бы меня друга. И я знала, что, несмотря на свои глупые действия, он никогда не хотел причинить мне боль.
«Я никогда не хотел причинить тебе боль».
Пресвятые угодники, голос Люка никогда не выходил из моей головы. Возможно, он был прав. Возможно, он именно это имел ввиду. Возможно, он действительно не хотел причинять мне боль.
Но он это сделал.
И почему-то простить его оказалось не так просто, как простить моего лучшего друга, который всю мою жизнь поддерживал меня.
— Знаешь, — медленно сказал Мэтт. — Впускать людей в свою жизнь никогда не было твоей сильной стороной.
Я нахмурилась, и он поднял руки вверх:
— Я не критикую, просто честно говорю, как есть.
Я неохотно кивнула. Ни для кого не было секретом, что в школе я обычно пряталась за тишиной, и у меня никогда не было большого желания расширить круг друзей за пределы Мэтта, Марго и некоторых ребят из моего кружка информатики, которые на самом деле были для меня скорее знакомыми, чем друзьями.
— Отлично. Что ты этим хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что страшно впускать в свою жизнь кого-то нового, и еще страшнее, если он причинил тебе боль.
Я поджала губы. Это казалось довольно очевидным.
— Но то, что ты пострадала, не означает, что впускать новых людей не стоит риска.
Я кивнула, потому что то, что он сказал, имело смысл. Я знала это логически, но…
— Что, если он снова причинит мне боль?
Я встретилась взглядом с Мэттом, и этот взгляд был таким сочувствующим, что это причиняло боль.
— Я имею в виду, что чем ближе он будет, тем труднее будет… потерять его.
Он склонил голову набок.
— Да, но если ты вообще никогда его не впустишь, тебе все равно будет больно. Верно?
Я вздохнула.
— Мэтт, это ты серьезно говоришь мне, что лучше полюбить и потерять разум? Ты?
Он ухмыльнулся:
— Может быть, я.
Я немного рассмеялась:
— Говорит парень, который никогда не был влюблен.
Он пожал плечами:
— Может и нет, но никогда не говори никогда.
— Ох чувак, — вздохнула я. — У тебя сегодня день полон клише, ты в курсе?
Он засмеялся и обнял меня за плечи.
Мэтт ушел через некоторое время, пообещав навестить меня на выходных. Он также пообещал, что расскажет Марго свою тайну и как можно скорее. Только не в эти выходные, потому что у нее были планы на Джейсона, и ее не будет в городе.
Я сообщила ему, что он слабак, и он согласился, так что мы практически вернулись к нормальной жизни. Возможно, наша дружба не была идеальной, но он выглядел облегченным, что я его простила, и я знала, что он имел в виду именно это, когда сказал, что сделает все, что в его силах, чтобы вернуть мое доверие.
После того, как он ушел, и я осталась одна в своей спальне, я ничуть не приблизилась к пониманию того, что мне следует делать с Люком. Я подумала о том, что сказал Мэтт, и о том, чего он не сказал.
Ему не нужно было указывать на то, что, не воспользовавшись
