— Кажется, у них был захватывающий роман, — сказала Пенни Алессандре. — Они убежали, когда ваша мать была еще девочкой.
— Никогда они не убегали! — решительно возразила Алессандра. — Просто мать переехала жить к моему отцу. Он был женат, но жена не давала ему развода. А я уже должна была родиться.
— О! — Улыбка Пенни стала натянутой. — Ну, мне это показалось страшно романтичным, — заключила она после некоторой заминки.
— Полагаю, что так и было. — С этими словами Алессандра взглянула на Катриону, а затем на Изабеллу, Поняла ли будущая свекровь этот быстрый обмен информацией на едва знакомом языке?
Катриона повернулась к матери и заговорила по-испански. Изабелла облизнула губы и начала крутить свои бриллиантовые кольца.
Неслышно подошел Рафаэль, и Алессандра сразу почувствовала его присутствие. Он наклонился, чтобы наполнить ее бокал.
— Любимая, — прошептал Рафаэль ей на ухо, — будь осторожней.
Алессандра обернулась. Все в порядке, сказали ее глаза. Волна любви окатила ее с прежней силой. Это ощущение внезапно вызвало в мыслях образ родителей, какими те были двадцать лет назад. Только сейчас ей пришло в голову, насколько они были охвачены друг другом.
Ее пронзила острая любовь к матери и отцу и огромная гордость ими. Наверное, им было очень трудно. Ох, эта упрямая Джорджиана! Почему она не хотела расстаться по-хорошему и дать отцу развод?
— Я вспоминаю, что в статье говорилось, будто ваша мать перестала играть на скрипке из-за какого-то несчастного случая, — промолвила Пенни, делая отчаянную попытку нарушить неловкое молчание.
— Родители попали в автомобильную катастрофу, — спокойно объяснила Алессандра. — Мать повредила шейный позвонок — тот самый, в котором находится часть спинного мозга, отвечающая за средние пальцы.
— Какой ужас! — ахнула Пенни.
— Вы бы никогда не догадались. Повреждение было совсем незначительным. Она по-прежнему играла на скрипке, но концертировать уже не могла. — При воспоминании о том, как жестоко оборвалась блестящая карьера матери, глаза Алессандры заволокло слезами. Какая же она все-таки мужественная! Ни разу не пожаловалась, хотя наверняка страшно переживала. И переживает до сих пор.
Родители никогда не говорили ей об этом несчастье. Казалось, оно было окружено неким загадочным флером, за которым скрывались тьма и боль.
Когда с сыром и десертом было покончено, компания вернулась в гостиную. Катриона налила себе очередную порцию спиртного и закурила. От ее обычной скуки и желания улизнуть в свою комнату не осталось и следа. Казалось, она наслаждается сегодняшним вечером.
Тема беседы была самой безобидной: сельская Испания и магазины Барселоны, достойные того, чтобы стать их постоянным клиентом.
В половине одиннадцатого за Пенни прибыло такси. Ей пора было возвращаться в Лериду. Рафаэль вышел проводить ее и попрощаться.
Без него в комнате сразу стало душно, хотя вечерний воздух, проникавший в окна, был напоен свежестью влажной после дождя травы.
Чем-то довольная Катриона продолжала пить, курить и помалкивать. Изабелла сидела на диване, вытянувшись в струнку: ее глаза вспыхивали, дыхание было прерывистым и тяжелым. Она снова напомнила Алессандре оперную диву — гордую и неистовую актрису, ожидающую за кулисами выхода на сцену.
Вернувшись в гостиную, Рафаэль сделал несколько уклончивых замечаний насчет успеха вечера. Его глаза не отрывались от Алессандры.
Изабелла вскинула голову и что-то резко сказала Рафаэлю по-испански. На его лице тут же отразилась такая ярость, что Алессандра испугалась. Ей показалось, что он готов ударить мать.
Изабелла повернулась, вскинула руку и, указывая на Алессандру пальцем, разразилась еще одной тирадой, в которой девушка поняла лишь пару слов: Hija natural. Алессандра нахмурилась, пытаясь вспомнить, что это значит.
— Довольно! — крикнул Рафаэль.
— Мама, пощади наши уши, — промурлыкала Катриона, с насмешкой глядя на Алессандру.
— Bastarda! — ликующе провозгласила Изабелла.
— Что значит hija natural? — спокойно спросила Алессандра у Рафаэля.
— Неважно, — с горечью ответил он. — Не обращай внимания.
— Скажи. Я все равно посмотрю в словаре.
— Это значит дитя любви, — отчеканила Катриона, смакуя каждое слово.
Алессандра поднялась, подошла к дивану и посмотрела на Изабеллу сверху вниз.
— Вы считаете, что сделали важное открытие?
Изабелла вздрогнула и шарахнулась, как испуганная породистая лошадь.
— Да, я дитя любви, — сказала Алессандра, голос которой дрожал от волнения, но был полон силы. — И горжусь этим. Горжусь тем, что мои родители любили и любят друг друга. Да, когда я появилась на свет, я была bastarda незаконнорожденная. Но не теперь. Мои родители женаты. Моя родословная безупречна, сеньора Савентос. Я так же благородна, как любой член вашей семьи. В моем прошлом нет ничего грязного, и мне не стыдно за свою семью. Скорее наоборот.
Изабелла подняла на нее тяжелый надменный взгляд.
— Ха!
— Вы поняли, что я сказала? — требовательно спросила Алессандра.
Изабелла чопорно кивнула.
Шагнув к матери, Рафаэль сурово и твердо заговорил по-испански. Когда он закончил, Изабелла испустила глубокий вздох и ледяным тоном обратилась к Алессандре:
— Мой сын говорит, что я должна извиниться.
Последовала минута ожидания. Затем Изабелла поднялась с дивана и, не проронив ни слова, медленно вышла из комнаты. Лицо ее выражало крайнее высокомерие. Она держалась отнюдь не как человек, признавший свое поражение, а совсем напротив — как победитель.
Гроза, которая обрушилась на северную Испанию, ушла на запад, а ранним утром следующего дня уже громыхала над южной Англией.
Лежа в постели, Тэра сквозь дрему слышала, как от ураганного ветра шумят деревья и в окно стучит неослабевающий дождь. Небо расколол оглушительный удар грома, и дом вздрогнул. Блеск молнии, пробившись сквозь щель в шторах, на мгновение залил комнату слепящим светом.
Сол уже уехал в аэропорт. Оберегая ее сон, он выскользнул из постели как кошка. Он знал, что жена нервничает из-за дочери и чувствует себя несчастной. Но Тэра, не спавшая всю ночь, слышала каждый его вздох. Когда Сол собрался уходить, она притянула его к себе, отчаянно желая близости перед долгими гастролями мужа в России. Он ласкал ее с медлительной неясностью, затем быстро оделся и вышел на улицу.
Когда звук мотора его «порше» растаял в шуме грозы, Тэре наконец удалось забыться тяжелым сном.
Но ее покой оказался недолгим. Тэра проснулась от пронизывающей все тело боли, которая сконцентрировалась в паху. Матку словно сжимали железными тисками.
