— Люля, это уже ни в какие ворота! — прошипела я, решая что сделаю первым — уничтожу косметику Крыси или разрежу на мелкие ленточки ее белье забытыми на краю раковины маникюрными ножничками.
Схватила их и первый попавшийся под руку намек на трусы, истерично хихикнула и застопорилась, смотря на ножницы, которых в принципе не видела в ванной ни разу. Тем более на раковине. Еще и так вовремя появившиеся, будто их оставили на самом видном месте специально.
— С-с-сучка-а-а!!! Так значит!? Войны хочешь, травоядина!? Я тебе, глистогонка ходячая, устрою войну!!! Слезами умоешься, анорексичка прозрачная!!!
Скрипя зубами вернула кружева на веревку, а ножнички на раковину, включила воду и решительно выдавила на палец пасту Дениса. После намылась до скрипа мочалкой и гелем Совунчика, воспользовалась его антиперспирантом и замотала на голове тюрбан, чтобы Крыся удавилась от созерцания несостоявшейся попытки выставить себя жертвой. Депортированные трусы и пустые баночки я собрала в охапку и выкинула в мусорное ведро на кухне. Естественно, демонстративно зевая. А дальше, игнорируя присутствие выдры-альбиноса, принялась готовить завтрак. Себе и Совунчику. Во-первых, это наша с ним договоренность, которую уже и так ничего не изменит, а во-вторых, допускать повторение пытки его желудка непонятной хренью на сушеных кирпичах я не собиралась. Нажарила батон в яйце, сварила на двоих кофе в турке и едва удержалась, чтобы не захохотать в голос от вида перекосившегося от изумления лица Крыстины, когда Денчик, зевая кашалотом, на автопилоте зашел на кухню, буркнул обезличенное “привет”, и, сцапав кружку и мой, а не ее хлебушек, поплелся курить на балкон. Думал ли Совунчик, что он сделал или приоритеты за него выставил желудок — не знаю. В любом случае расцеловала бы. Крысино настроение ухнуло вниз, а вот мое, наоборот, вверх.
— Ты… — зашипела она на грани слышимости, и меня заулыбало от уха до уха:
— Денчик? — громко окликнула парня. — Ничего, что я взяла твой гель? Мой случайно закончился, — выделив интонацией мне и Крысе понятную причину этой случайности, сделала глоточек кофе и показала сатанеющей грыже фак, когда и она, и я услышали:
— Угу. Не вопрос.
— Ты… — белобрысина снова начала свою змеиную песню, и опять же поперхнулась от моего крайне миролюбивого тона:
— Первое и последнее предупреждение, Кристина, — произнесла я, поправляя полотенце на голове. — Не трогай мое. Иначе…
Чиркнула ногтем по горлу, обозначая всю серьезность своих намерений, и пошла в коридор за курткой, чтобы и тут утереть Крысе нос. Конечно, если Денчик пустит меня на балкон.
На курсах барменов я старательно записывала в тетрадь все, что рассказывал нашей группе преподаватель, а сама крутила в голове далеко не правила приготовления коктейлей — накидывала себе список самых подлых гадостей, которые гарантированно будут, и то, как их можно предотвратить или вывернуть себе в плюс. Крыся прямым текстом заявила, что мое проживание в квартире — вопрос времени, я ей недвусмысленно ответила, что в корне не согласна с такой перспективой и консенсуса не предвидится. Мирного решения, которое устроило бы обе стороны, не существовало, в принципе, что автоматом превращало квартиру в поле боевых действий. Правда для меня был один вариант обойтись без лишней крови. Тот, где Крыся пакует чемоданы и выметается в туман. Только хрен она их запакует. Как и я хрен съеду. Денчик, дурилка психованный, своим звонком хоть и обидел меня, но вряд ли собирался мириться со своей Крысой всерьез. Притащил ее, чтобы зацепить меня побольнее, увидел, что из этого ничего хорошего не вышло, и уже сам не рад тому, что натворил. Своей ночной вылазкой и утренним выбором Совунчик лишь подтвердил мое умозаключение, и этот фактор я поставила во главу угла, когда мысленно вывела главное правило, которому собиралась следовать несмотря ни на что:”Отвечать на провокации так, чтобы Крыса сама загнала себя в список улетающих”. Конечно же, все можно было решить гораздо проще и прозаичнее — оттаскать белобрысую анорексичку за волосы и рассказать Денису, что она сама напросилась (доказательств в мусорке хватало), — только Люлькина теория почему-то намертво въелась в голову и никак не давала себя игнорировать. Правда строить из себя бесхребетную жертву я тоже не собиралась. Ну не мое это молча терпеть издевательства, не мое. Как и сдаваться без боя, когда я права.
27. Дурдом. POV. Денис
"Жареный батон — вкусно. Хлебцы с дрисней — полезно, но желудок наотрез отказался принимать полезное. От Крис воротит. Кошка… Кошка с полотенцем на голове заводит одним своим присутствием. В ванной кружева на верёвках, на которые раньше член делал стойку. Сегодня даже не шелохнулся, а рука потянулась к шторке провести эксперимент. Эксперимент пошел по бороде — трусов Кошки я не увидел. Зато вспомнил. Шортики, изгиб ее попки за шторкой, нежные губы и пьяные серо-зеленые глаза с поволокой… Стояк. Адовый.
На полочках стало больше косметики. Ее стало слишком много. Кошка такой не пользуется. Где гель Кошки? Вроде сказала, что закончился. А шампунь? Тоже закончился? Был ещё какой-то флакончик. Тоже нет. Зато дохера всего чужого. Чужого? Да. Чужого. И от него тоже воротит."
— Бать, привет. Совет нужен. Можешь говорить?
— Вводная будет или огорошить хочешь, Денис?
— Эм-м-м… — тру переносицу, формулируя мысли в удобоваримый слова. Получается хреново. — Люк подбил меня ради прикола сдать комнату первой позвонившей. Кажется, у меня Стокгольмский синдром.
Смех в трубке и в сторону:
— Любушка, нашего сына похитила симпатичная террористка. Она ведь симпатичная? — вопрос уже ко мне, и я киваю:
— Мягко сказано, бать. Очень.
— У-у-у… Тогда слушай совет. Усыпи бдительность и обезоруживай. Методику… кхм… не маленький, знаешь.
— Бать… есть ещё одна проблема. Я позвал Крис, чтобы позлить Кошку.
— М-да, — минута тишины убивает. Как и последовавший после нее вопрос. — И как тебе результат?
Прокручиваю в голове ассоциативный ряд и признаюсь:
— Хреново.
— Раз хреново, думай кто останется, а кто уезжает. И не затягивай, сын. Иначе твоя квартира превратится в поле боевых действий. Крайним останешься ты. В любом случае. Дальше сам.
— Спасибо, бать.
— Обращайся. И террористке привет.
— Ага.
Заканчиваю разговор и свищу Текиле, что нам пора домой. Она нехотя плетется за мной с поникшей мордахой, а в квартире прямой наводкой скачет в комнату Кошки.
Выбрала.
А я?
На кухонном столе тарелка с четырьмя хлебцами и пустая в раковине.
— Не понял…
Хотя кому я вру? Все я понял — война началась раньше, чем мог себе представить. Жареный батон нахожу в мусорке. Там же куча бутылочек и трусы.
— Блядь! И какого хрена молчала?
Выматерившись, фотографирую этикетки и перед работой еду на поиски “внезапно закончившегося”. Благо хоть мотаться не приходится долго — в первом же торговом центре находится все внезапно закончившееся.
Ден: Что-то надо купить?
Пишу первым, помня как со мной общается Кошка в рабочее время и сомневаясь, что ответит. Скорее всего нет. Из принципа. Дурка.
Кошка: Охлажденная курица, рукав для запекания, болгарский перец, 200 г ветчины, небольшой кусочек сыра, огурец, луковица, зелень. И кефир, если хочешь оладьи на завтрак.
Меня улыбает ее сообщение и уточнение — “если”. Точно дурка. Очень хочу. И оладьи, и ужин. И еще отмотать свой звонок Крис.
В баре кладу пакет с покупками поверх фартука, а на него кошколадку.
"Я накосячил," — такое крайне запоздалое, но искреннее послание.
Очень хочется мира с Кошкой и докопаться до Крис. В принципе, уже хватает.
Звоню и понимаю насколько сильно вляпался.
— Денис, ты с ума сошел? Я ничего не выкидывала! Зачем?
— Наверное, чтобы Геля съехала, — усмехаюсь очевидности ответа и теряюсь от раздавшегося вздоха:
— Совушкин, ты совсем с головой не дружишь? Я с первого раза поняла, что эта Геля не уедет, а ты решил дать мне второй шанс и так проверить. И знаешь, хоть мне и не нравится такая проверка, я очень благодарна тебе за то, что ты позвонил. Хочется тебе сдавать комнату, сдавай. Квартира твоя. Только не надо меня обвинять в том, чего я не делала. Не знаю, что там тебе напели, но я ничего не выкидывала. Можешь не верить. Все, мне некогда оправдываться. Думай, что хочешь.
