не учили? — проскальзывает Маруся мимо меня и взбегает по лестнице.
— Я сейчас тебе настучу. Тебя с отцом говорить не учили? — ставлю руки в боки и наезжаю на Руслана. — Что я ещё не знаю?
— По пятьдесят? — он открывает шкафчик и достаёт коробку с коньяком. — Помнишь ты мне этот пузырь на тридцатник подарил и сказал, что разопьём на моей свадьбе?
— Ты сохранил? — хватаю я в руки коробку. — Реально та самая?
— Та самая. Так по пятьдесят?
— По пятьдесят!
Руслан ставит два бокала на стол и разливает коньяк.
— Ух, какой аромат! — вдыхаю я полной грудью. — За вас с Марусей!
Пьём не спеша, по глоточку.
— Хорош!
— Хорош!
— Что с Марусей-то? — уже без наезда спрашиваю я.
— Не поверишь, — улыбается Руслан, как для фотосессии в журнал «Светлый путь». — Затейница эта вчера захотела на сеновале свидание устроить. Пошли к тебе во двор, полезли на конюшне на второй этаж. Лестница старая, перекладина хрусть и свалились оба. Полночи занозы друг из друга доставали.
— Дядька, я лестницу, как ты велел… — Лука входит в дом и замолкает на полуслове. — Здравствуйте, Фрол Матвеевич.
— Починил? — заканчивает за Луку Руслан.
— Завтра починю, — Лука улыбается точь-в-точь, как светлейший. — Сегодня не управлюсь. Там возни много.
Что-то мутят эти трое. Маруся спускается в спортивном костюме и, бросив быстрый взгляд на Молодцовых, тоже натягивает на лицо улыбку:
— Прости, пап, не хотела тебя обидеть.
Она подходит ко мне и обнимает меня за шею:
— Ты самый лучший у меня папка на свете!
— Тебя мать ждёт.
— Бегу! — Маруся подходит к Руслану и целует его: — Волчок, я побежала!
— Беги, солнце! Жду тебя в церкви!
— Я буду в белом!
Меня завораживает магия их отношений. Стою и улыбаюсь, как дурак. Пора и правда мне отпустить их обоих. На сеновале у них свидание видите ли! А это мысль! Надо туда будет Маргошу затащить.
— Лука, коньячку? — поворачиваюсь к своему новому телохранителю.
— Что вы, Фрол Матвеевич! Я же сегодня ответственный за безопасность мероприятия, — важно надувает щёки Лука.
Вдали слышится гул вертолёта.
— Никак Кощеюшка наш мчит! — Руслан с бокалом выходит на крыльцо.
Я иду следом, и мы прислушиваемся к знакомому гулу.
— Он самый. Пойдём встречать первого гостя!
[1]
Камербанд — элемент костюма, традиционно надеваемый со смокингом. Представляет собой широкий пояс, который носят на талии, как альтернатива жилету.
Маруся
Дома я первым делом сталкиваюсь с Марго. Если папу обмануть можно, то тут так просто фейс-контроль не пройти.
— Что с лицом? Пила вчера? — мать хватает меня за руку. — Дыхни.
— Не пила я, мам.
— Синяки под глазами, вид побитый и костюм спортивный в такую жару…Наркотики? — ужасается она и резко задирает рукав моей кенгурухи. Касается на сгибе локтя следа, оставленного иглой. — Что это?
Мать, если в гневе, своими серыми очами способна испепелить даже камень.
— Руслан мне ставил капельницу, — топаю ногой. — Плохо мне вчера было. Сказала же вам вечером, что голова болит.
— И ты умчалась на кабриолете следом за Русланом? И исключительно для того, чтобы он поставил тебе капельницу? — хмурится мать.
Молчу, поджав губы.
— Ладно. Не хочешь, молчи дальше.
Я понимаю, как подставила сейчас жениха. Ничего. Он с Марго в таких нежных отношениях, что разрулит любые вопросы. Иногда меня одолевает ревность, когда вижу, как они воркуют. Но я знаю, что для матери Фрол — мужчина уровня Бог, и она никогда не позволит себе лишнего. Тепло разливается по венам, стоит мне вспомнить признания Руслана. Я для него одна, как бы парадоксально это не звучало. В этом я теперь уверена на все сто.
— Отцу не говори только.
— Руслан сам ему скажет, — пожимает плечами мать. — У них нет секретов друг от друга.
— Выполни мою просьбу, — теперь я хватаю мать за руки.
— Хорошо, — соглашается она чересчур легко. — Вы у нас теперь самостоятельные. Без пяти минут семья. Ячейка общества. Иди платье надевай. А я пришлю к тебе сестёр.
Бегом поднимаюсь по ступеням на второй этаж. Настроение ни к чёрту. Так оплошать вчера. Зато поняла, под какой я серьёзной защитой. Впервые в жизни, наверное.
— Здорово, систер! — в комнату вваливает Мэл. Надо научить её входить. Впрочем, если они сошлись с Лукой, то ей моя наука уже ни к чему.
— Привет, Мэл, — подхожу к сестре и обнимаю её. — Спасибо тебе! Ночью сил не было поблагодарить тебя!
Отстраняюсь и смотрю на неё. Есения с Варей наложили ей макияж в стиле женщины вамп и уложили любовно выкрашенные мной накануне в рыжий цвет волосы в высокую причёску.
— Димон падёт к твоим ногам.
Щёки Мэл заливает румянец:
— Думаешь?
— Уверена! Только ты ведь теперь с Лукой, — улыбаюсь я. — Так что зря мы старались.
— Не зря, — Мэл горделиво вскидывает голову, как порой делает Марго. — Хочу, чтобы он понял мимо кого прошёл. А Лука меня любую любит.
— Так уж сходу и любит? — подкалываю я Мэл.
— Да. Мы с ним вчера…
— Тсс… — подношу я палец к губам. — Только не говори, что вы уже целовались.
— Нет, но он… Он меня правда любит.
— Дай Бог! Я буду только рада, — я тону в крепких объятьях Мэл.
— Тук-тук! — в дверь просовывается голова Есении. Её волосы отливают перламутром, от прикосновения к ним солнечных лучей. Аккуратно уложенные белокурые локоны обрамляют личико накрашенное в нюдовых тонах.
— Входите, красотульки.
Следующий час я провожу в ловких руках близнецов. Анна Ивановна, Ксюха с щенком, Алёна тоже суетятся возле меня. Данила, наряженный в синий костюм, играет с моими браслетами на постели. Дмитрий специально купил и привёз сыну наряд к торжеству. Мы ещё не спускались вниз, и я предвкушаю, как у нашего финансиста встанет даже язык во рту. Мэл просто сногсшибательна!
— Узкая юбка обалденно смотрится на твоей заднице, но с открытой спиной ты погорячилась. В церкви такое не приветствуется, — она застёгивает мне молнию на платье.
— Фатой прикрою! —
