меня уволили.
Собрав вещи, я быстро и неловко прощаюсь со всеми ребятами и ухожу из закусочной. У меня есть немного отложенных денег – благодаря тому, в чём меня обвинила Тина Уиллард – и они помогут нам продержаться на плаву некоторое время, но очень скоро мне придётся искать новую работу. Из отеля я уволилась, так что теперь я осталась безработной и «прославленной» на весь город. Если вообще кто-то захочет взять меня к себе после того, что случилось.
Мне страшно ехать домой. Не знаю, слышали ли Чейз и Мэй последние новости. Я трусливо сижу в машине некоторое время, не решаясь войти в дом.
Что я им скажу? Как смогу объяснить всё?
Чейза нет, когда я всё же набираюсь храбрости и захожу домой. Люси в летнем лагере, а Мэй слушает музыку в своей комнате. Я заглядываю в приоткрытую дверь, пока она не замечает меня, маячившую в коридоре.
– Что ты делаешь? – Сестра снимает наушники и недоумённо смотрит на меня.
Похоже, она ещё не слышала.
– Ты… У тебя всё в порядке?
– Ну да. – Мэй хмурится. – А ты разве не должна была вернуться в пять?
– Ага, ну получилось уйти раньше, – бормочу я, решая, рассказать ей или позволить слухам дойти до неё.
– Что? – Она подозрительно выгибает брови, потому что я продолжаю торчать в дверях и не ухожу.
– Ничего. Пойду, займусь посудой.
Я ухожу, так и не отважившись сказать ей.
* * *
– Феникс!
Тарелка выскальзывает из моих рук, падает на пол и раскалывается пополам. Я опускаюсь на корточки, чтобы поднять осколки, задеваю пальцем острый край и, отдернув руку, тихо ругаюсь себе под нос.
На коже выступают капли крови. Мои глаза слезятся, и я стискиваю зубы, чтобы не расплакаться.
«Господи, как же я устала!»
– Это правда? Правда о том, что говорит Катрина?! – срывающимся голосом кричит Мэй.
Я поднимаю голову и смотрю на бледную сестру, чья ладонь сжимает сотовый. Она всё ещё не верит в то, что услышала от своей подруги. И сейчас как никогда я вижу, какая она ещё маленькая. Маленькая, напуганная девочка, которую я подвела.
– Правда.
Я вновь опускаю взгляд на осколки, осторожно беру их и выбрасываю в мусорное ведро. Затем подставляю порезанный палец под холодную струю воды.
– Что ты наделала? – с дрожью шепчет Мэй. – Ты… Ты о ком-то кроме себя думаешь? Как ты могла? Ты хотя бы понимаешь, что ты натворила?!
Я выключаю воду и, оторвав кусок бумажного полотенца, прижимаю к ране. Не оборачиваясь к Мэй, я смотрю в окно, в котором отражается искажённое ужасом лицо сестры. Мои мышцы вибрируют от напряжения, и мне кажется, я могу треснуть как сломанная тарелка в любую секунду.
– Я не знаю, что тебе сказать, – едва слышно отзываюсь я, прикрыв глаза. – Не знаю, Мэй.
Я слышу, как она пыхтит от возмущения и злости. Но у меня нет для неё оправдания или слов утешения. Я не знаю, как всё исправить. Всё рушится, а я смотрю на это с чувством полной беспомощности. И впервые в жизни у меня нет решения этой проблемы.
Я это сделала.
– Катрина меня ненавидит! – плачет Мэй. – Она говорит, что я такая же тварь, как и моя сестра! Говорит, что ты разрушила её семью! Её родители разводятся и это твоя вина!
Наклонив голову, я дышу через нос, едва контролируя панику, которая опутывает меня своей сетью.
– Ты уже слышал?! Слышал, что она сделала? – визжит Мэй.
Я не замечаю возвращения Чейза. Хорошо, что Люси в летнем лагере, и она не увидит всего этого кошмара. Хотя бы она будет ограждена от этого, пусть и временно.
– Что происходит? – Чейз переводит растерянный взгляд между мной и Мэй.
Я молчу, обхватив себя руками и опустив глаза в пол.
– Ну что же ты? – едко бросает Мэй. – Давай, скажи ему!
Но я этого так и не делаю, и тогда Мэй сама всё докладывает Чейзу. Она кричит, плачет и жалуется, как я разрушила её жизнь. А я продолжаю молчать. Потому что – разве она не права?
– Это правда?
Чейз подходит ближе и мне ничего не остаётся, как поднять голову и посмотреть на него.
– Правда, Никс? – шепчет он, впившись в меня своими глазищами, так похожими на мои собственные.
Я киваю. Слёзы катятся по моему лицу.
– Простите меня. – Я кусаю губы, сгорая со стыда перед ними. – Я подвела вас. Я не хотела.
– Теперь уже поздно извинятся, Феникс! – озлобленно кричит Мэй.
– Мэй! – рявкает Чейз, полоснув сестру таким гневным взглядом, что та отшатывается. – Уйди! Иди в свою комнату! – велит он, указав ей в сторону коридора.
– Что ты…
– Свали отсюда! – громче перебивает он и, поджав губы, она разворачивается и плача, убегает прочь.
– Тебе не надо было так с ней, она права, обвиняя меня. – Я провожу ладонями по волосам. – Я это заслужила.
– Да хрен там! Всё, что она должна делать – это благодарить тебя! – грубо заявляет он.
Я с удивлением смотрю на него: боже, когда это случилось? Когда он перестал быть придурком, которого мне хочется придушить?
– Слушай, – Чейз делает шаг ко мне и, взяв меня за плечи, легонько встряхивает, – всё будет хорошо. Мы с этим справимся. Ты не одна.
Он не знает, но его слова становятся тем, что мне надо было услышать. И чуточку, самую чуточку мне делается легче.
– Мы можем уехать. Свалим из этого сраного города.
Я смеюсь.
– Куда? И на что? У нас нет денег. А ещё Донни меня уволил, – признаюсь я.
– Старый кретин, – морщится Чейз. – Эй, – Он прислоняет свой лоб к моему и с теплом смотрит в мои глаза, – мы это переживём. Как и всё остальное дерьмо – ничто не возьмёт семью Харт, да?
Он снова заставляет меня рассмеяться сквозь слезы, и я прижимаюсь к Чейзу, уткнувшись лицом в его грудь. Только сейчас замечаю, что он выше меня на целую голову. И когда он успел так вымахать?
* * *
– Ладно, это в последний раз. В самый последний раз, обещаю. Я не должна звонить и не спрашивай, почему я это делаю. Я не знаю. Может тебя бесит, что я звоню, или ты даже не слушаешь мои сообщения. А может ты нашёл себе милую девушку в Китае или где ты там сейчас. – Я перевожу дыхание. Надеюсь, мой голос не звучит как горячечный бред после полбутылки текилы, которую мы разделили с Эди. – Я просто хотела сказать, что… была рада узнать тебя. И поблагодарить за
