спокойно подозвал огромного охранника, явно выше двух метров. За ним стояли еще пятеро его близнецов, почему-то в пуленепробиваемых жилетах, — объясни нашему гостю его права. И обязательно проводи до дома, — Владимир бросил последний взгляд на «следователя». Я была уверена, он его никогда не забудет: пробирающий до костей, полный несказанных обещаний. — Вы свободны, хорошего дня!
Владимир отошел в сторону, но Скамейников нервно попятился назад, пока не споткнулась о замершую меня.
— Бегите из этой больной семейки, Каролина! — прошептал он мне перепугано и спутанно. — Бегите, пока не стало поздно!
— Быстрее! — рявкнул Владимир своим цепным псам, сжимая зубы от злости.
— Пару лет назад, — поспеши рассказать мне тот, — этот самый господин насмерть сбил двух пятилетних детей с мамой, и никто… НИКТО, КАРОЛИНА! Не возбудил дело. Отсюда следует вопрос, — я вздрогнула, прикусывая щеку изнутри от напряжения, — вы такая же или со мной заодно?
Сердце вырывалось из груди, когда амбалы Владимира выводили Скамейникова из палаты. Но мой взгляд был прикован лишь к одному человеку... Высокому. Опасному. Влиятельному. Неприлично богатому. Люди с жадностью заглядывали ему в рот, хотели оказаться на его месте. Но никто на самом деле не знал: кто такой Владимир Орлов?
Мог ли он быть в ответе за чужие смерти? И если ответ «да», то какова вероятность его причастности к яду в морсе?
Дверь захлопнулась, Владимир провел подушечкой пальца по своим губам, стреляя черными дьявольскими глазами:
— А теперь ты, Каролина.
Часть внутреннего «Я» была уверена: сейчас Владимир просто убьет меня на месте. Размажет о стену, как мешающуюся на его пути мошку! Именно так Орлов смотрел на меня… Всегда с ненавистью, прожирающей до костей. Будто пытался изрешетить, выпотрошить. Рядом с этом мужчиной я ощущала себя центром вселенной. И, между тем, не являлась предметом обожания. Скорее, на мушке, со снайперской меткой между бровей.
— Чего же вы хотите от меня? — казалось, вечность прошла, прежде чем с губ моих вылетели простые и незамысловатые слова.
— «Чего я хочу?» — хмыкнув, Владимир вдруг отвел странный взгляд к окну, полный неожиданной боли. Сведя брови на переносице, он прошептал так тихо, что чудом удалось разобрать: — Знала бы ты, чего я самом деле хочу, давно бы сбежала от меня сверкая пятками.
Невинно поморгав ресницами, я намеренно сделала вид, мол, не расслышала, переспросив:
— Что-что?
И снова Орлов стал чернее тучи, холодный скрип его стального баритона вызывал мурашки в желудке, заставлял тот сжиматься:
— За мной, Каролина.
Распахнув дверь палаты, Владимир вышел первый и, не оборачиваясь, ждал, когда я с ним поравняюсь. Бросив последний взгляд на Марка, я убедилась, что тот привычно спит, и нехотя поспешила за Владимиром.
Мы шли по длинному коридору, пугающе пустынному. Шаги Орлова эхом разлетались по помещению, нагнетая ситуацию, когда я не сдержала внутренних эмоций:
— Это правда?
— Что именно? — Владимир двигался впереди со сложенными за спиной руками, оценить его реакцию по выражению лица было невозможно. «И есть ли толк, если мужчина так прекрасно держит маски?»
— Про убийство двух детей с мамой, — произнеся это вслух, я поморщилась. Ведь это так вязалось с дьявольским образом Владимира Орлова! Глядя в его угрюмое лицо, на сжатые губы со сведенным бровями на переносице так и виделось, как по ночам он топит котят забавы ради.
Владимир остановился, от неожиданности я буквально врезалась лицом в его спину, в ноздри ударил бодрящий запах свежести и ели с нотками цитруса.
— Ты веришь в это? — строго требовал он. Находясь так рядом с мужской грудью, я чувствовала, что тот перестал дышать.
Ответом ему стало молчание. Такое многозначительное... Дающее больше информации, нежели весь русский алфавит. Коридор разнес холодный мертвый смех Орлова, больше напоминающий гром.
— Вот как, — съязвил Владимир. — По-твоему, я отъявленный преступник?
Я бы хотела соврать, но не найдя ответа на вопрос: «Зачем мне так поступать?», просто промолчала. Закусив щеку изнутри до боли, скривилась от дискомфорта и желания сбежать.
— Видимо, — Владимир резко повернулся, зажмурился словно от лимона, до образования множества мелких морщинок вокруг глаз, — ты спишь с преступником, девочка.
— Спала, — поправила я Владимира поспешно. — Такого больше не повторится.
Резко, словно по взмаху волшебной палочки, лианами пальцы Орлова обвили мою шею. Сжимая до легкой боли, внушая ужас. Он смотрел на меня с опасным прищуром, сложив губы в тонкую полоску.
— Как думаешь, Каролина, — шипение проникало в вены, вызывало мурашки в желудке, выворачивало их наизнанку, — если я такой ужасный, смогу ли сделать тебе больно?
Мы были одни в коридоре. Одни в чертовом мире, где правят лишь те, кто имеют деньги. А значит, и власть! Одинокая слеза скользнула по щеке, перекатываясь с подбородка на руку мужчины.
— Вы каждый божий день делаете мне больно, — без капли лжи и лукавства, не скрипя сердцем, выдохнула прямо в лицо Владимиру.
— О, девочка моя… Каролина! — покачав головой, он очертил большим пальцам контур припухших губ, чуть сильнее сжав руки, не позволяя мне расслабиться. — Ты понятия не имеешь, что такое боль. Твоя жизнь — это сплошная кровать, выстеленная лепестками роз.
— Возможно, — согласно кивнула я. — Но под этими самыми розами всегда скрываются иглы. Без первого невозможно второе.
— И все же, — отмахнулся мужчина, сжимая челюсти, — я хочу услышать четкий и внятный ответ!
Казалось, нет ничего важнее этого для Владимира, будто мое мнение хоть что-то значило для него. Будто я не была пустым местом.
— Думаю, — наконец сорвалось с моих губ после минуты раздумий, — даже у вас есть грани.
— И, — поторопил меня мужчина, — твой ответ?
Зажмурившись, я хотела солгать ему. Сделать больно, потому что впервые чувствовала свою власть. И все же Орлов бы понял подвох, а значит, ничего не
