кафель, к которому Никита прижимал Юлю, а ей самой приходилось стоять на носочках, чтобы быть хотя бы приблизительно на одном уровне с его губами. Словно прочитав её мысли, он подхватил на руки и вдруг посадил на узкую полку.
– Она что, специально здесь? – спросила Юля, а в голове против воли шевельнулась ревность – сколько тут уже пересидело?
– Изначально нет. – Никита без остановки гладил её ноги от колен до бёдер и обратно. – Дизайнер решил, что здесь должны стоять две плетёных вазы с морскими камнями. Смотрелось красиво, если не мыться здесь вообще. Вазы я убрал, – руки поднялись выше, обхватывая талию, – а полочка осталась. Он снова потянулся к её губам, поймал их, пытаясь вовлечь в поцелуй, но вереница безликих женских тел, сидящих здесь точно так же, проплыла перед глазами. Невольно вспомнились и слова о том, что в ванной презервативы расходуются слишком быстро, и Юля оттолкнула Никиту от себя, попытавшись улыбкой смягчить отказ.
– Давай оставим душ на потом.
В последний раз шагнув под воду, она отступила и выжала волосы. – У тебя есть фен?
– В левом верхнем ящике над зеркалом, – машинально ответил Никита и, когда Юля вышла, шумно вздохнул, взъерошил волосы и повернул кран, делая воду холоднее. Сам виноват. Все мысли Юли легко отражались на её лице, естественно, она не смогла не думать о тех, кто был здесь до неё. Едва ли сам Никита смог бы вспомнить больше десяти лиц, но сейчас бурное прошлое играло против. Придётся приложить немало усилий, чтобы дать Юле понять – она не все.
Закутавшись в полотенце, Юля привстала на носочки, чтобы открыть указанный ящик, и достала большой профессиональный фен из коробки. Там же обнаружилась куча насадок для любой укладки, и горечь затопила с новой силой, – ну надо же, какой он предусмотрительный! На языке тут же завертелось множество язвительных комментариев, связанных с феном, а в глазах защипало. Юля не могла отделаться от чувства, что теперь просто пополнит коллекцию Никитиных подружек без лица и имени, осознавая, что отчаянно желает не быть «одной из». Она подошла к зеркалу и со вздохом сожаления уставилась на копну, в которую превратились волосы. Спутанные, мокрые, они вообще не поддавались расчёсыванию, даже пальцами. На плече красовался яркий засос, Юля коснулась его кончиками пальцев, припоминая, когда именно Никита мог его оставить. В этот момент вода в душе резко затихла, и Юля поспешно включила фен, делая вид, что чрезвычайно занята.
Краем глаза она увидела, как Никита вышел и потянулся к полотенцу, но когда он подошёл к ней со спины, ловя её взгляд в отражении, натянуто улыбнулась и помахала рукой с феном, давая понять, что лучше не тянуть с просушкой. Он кивнул, коротко поцеловал её в плечо и вышел, только тогда Юля смогла перевести дух. Что говорить потом, как себя вести с ним – от вопросов голова была готова взорваться!
Все последние связи с мужчинами были крайне короткими и непродолжительными. Маринка называла их «для здоровья», сама Юля полагала, что, как свободная девушка имеет право на выбор, который чаще всего оказывался неудачным. Но вот он Никита, с ним всё было прекрасно, и даже до секса они начали находить общий язык. Но… Из-за этого пресловутого «но» хотелось скрипеть зубами и биться головой о стенку. Юля и сама не знала, какие именно «но» её останавливают. Таких мужчин, как Никита, у неё никогда не было. Сейчас она слишком остро чувствовала себя не ровней ему. И как бы ни хотела заглянуть дальше их вынужденной изоляции, получалось плохо.
Волосы давно высохли, но выходить из ванной по-прежнему не хотелось. Потому что там, за дверью, ждала неизвестность в лице Никиты. Но и вечно сидеть здесь – не выход, поэтому, бросив последний взгляд в зеркало и пытаясь найти уверенность в глазах, Юля вышла. И тут же наткнулась на Никиту, сидящего за стойкой. Рядом, в ведёрке, остывало шампанское, а сумерки (когда только успел наступить вечер?) разгоняли свечи. Он успел надеть домашние штаны, но остался без майки, и Юля с мстительным удовольствием заметила пару небольших тёмно-красных отметок, оставленных ею.
– Тебе бабочки не хватает, – вырвалось у неё.
– Если тебя это заводит, могу надеть, – улыбнулся Никита. – Обожаю ролевые игры!
– Как-нибудь в другой раз, – тут же смутилась Юля и нервно заправила волосы за ухо. – Я пойду… пойду оденусь.
Она шмыгнула в спальню, подумав, что это не дело – так реагировать на каждый его намёк. Сейчас, когда страсть схлынула, надо было думать, о чём говорить. Но Никита, видимо, был настроен игриво и обсуждать будущее явно не собирался. Об этом красноречиво сказал его взгляд, когда Юля вышла в атласной рубашке от пижамы и трусиках. Наверное, следовало выбрать более демократичный наряд, но… Всё же сейчас было проще молчать и отвлечься на более приятные дела, нежели на серьёзные разговоры. Юля подошла к Никите и встала между его ног, кладя руки ему на плечи. Он улыбнулся одним уголком губ и обнял её, неспешно поглаживая спину.
– Проголодалась? – тихо спросил он.
Однозначно. Стоило ему коснуться её, и под кожей побежали ручейки тепла, а под ногами разлилась слабость. Какие к чёрту сейчас могут быть разговоры? Юля потянулась к нему, собираясь поцеловать, но Никита с тихим смехом отпрянул, кивнув на стойку.
– Я имел в виду ужин, ненасытная, – прошептал он ей в губы и коротко поцеловал.
– О, – только и смогла вымолвить Юля, краснея. Не отпуская её, Никита потянулся к бутылке и разлил шампанское нежно-розового цвета. Потом протянул один бокал ей, взял второй и с тихим звоном соприкоснулся хрусталём.
– За нас.
Юля послушно сделала глоток, готовясь поморщиться – никогда не любила кисло-сладкую бурду, от которой потом нещадно раскалывалась голова. Но шампанское оказалось лёгким, нежным и приятно прокатилось по горлу. Никита поймал её удивлённый взгляд и, прежде чем сделать глоток, сказал:
– Это «Кристалл».
Будто это что-то могло объяснить. Но Юля сделала вид, что поняла, кивнула с видом знатока и отпила ещё.
– Знаешь, я бы не отказалась от пиццы, – призналась она, начиная, наконец, чувствовать голод, и вспомнив, что в последний раз ела утром.
– Пицца с шампанским? – хмыкнул Никита. – Выходит, зря я решил, что надо накрыть классический стол?
Обернувшись, Юля наконец разглядела чёрную и красную икру, устриц и фрукты.
– Это что, всё подаётся с шампанским? – не сдержавшись, хихикнула она, вспомнив посиделки дома, за бутылкой «Российского» с бутербродами с колбасой и салатом с крабовыми палочками.
– Обычно да. Непривычно?
– Не очень.
Это было жуть как непривычно, словно её в очередной раз ткнули в собственную ничтожность и показали пропасть,
