планы на будущее, которым не суждено сбыться? Отстранившись, Юля заставила себя смотреть ему прямо в глаза и серьёзно спросила:
– И что теперь?
– Теперь? – Никита моргнул, пытаясь успеть за ходом её мыслей. – Сейчас мы позавтракаем, потом можем посмотреть какой-нибудь фильм. Если хочешь, займёмся… – он погладил её по спине, – йогой.
– Йогой? – Юля зависла на секунду, но тут же тряхнула головой и повторила вопрос: – Что теперь? С нами что теперь будет?
– А что с нами может быть? Разве мы теперь не вместе?
– Что, прямо вместе?
– А бывает криво? – Никита начал раздражаться. – Что именно ты хочешь услышать?
Он выпрямился и пристально посмотрел на неё, нахохлившуюся, как воробей.
– Юль, – тихо начал он, беря её за руку, – я правда не знаю, что ты хочешь услышать. Чего ты боишься? Что не так?
– Не знаю. – Юля закусила губу. – Наверное, боюсь, что, когда закончится наш карантин, всё между нами будет по-прежнему.
– Что заставляет тебя так думать? – напряжённо спросил Никита. – Хотя нет, извини, – он усмехнулся и взъерошил волосы. – Странный вопрос. Что можно ждать от тупого мажора, привыкшего довольствоваться связями на одну ночь, правда? Затащил в постель, как говорил с самого начала, а теперь поматросит и бросит. Так думаешь, да?
Резко поднявшись, Никита отошёл к окну, засунув руки в карманы. Горько. Это было очень горько осознавать, особенно тяжело, учитывая, что Юля имела полное право думать про него так. Что она вообще про него знает? Только то, что он сам рассказал и то, что смогла увидеть и понять. Видимо, счёт не в его пользу.
– Никит. – Юля тихо подошла и положила руки ему на плечи. Он тяжело вздохнул. – Никит, я не знаю, что думать. Всё так запуталось. И я… Я боюсь, понимаешь? Так боюсь опять обжечься.
– Думаешь, я не боюсь? – Никита повернулся, грустно улыбаясь. – Я два года жил, как в тумане. А тут ты… Может, просто попробуем жить сегодняшним днём? Без оглядки на завтра. Сегодня, сейчас я счастлив. А ты?
Юля не ответила, просто обняла его, прижалась щекой к груди и закрыла глаза. Не думать о том, что будет завтра – наверное, именно в этом весь смысл.
– Котёнок, – прошелестел голос Никиты. – Котёнок с улицы Лизюкова. – Он отстранился, заглядывая в её глаза. – Скажи, а в Воронеже действительно есть такая улица?
– Есть. И памятник Василию тоже есть.
– В шляпе?
– Ага, – кивнула Юля, поднимаясь на носочки, чтобы его поцеловать. Дождь за окном усилился, где-то вдалеке громыхнуло – грозы в этом году пришли раньше. Хитро улыбнувшись, Юля схватила Никиту за руку и потянула на балкон, вставая прямо под обжигающие холодные струи, подставляя им лицо.
– Ты сумасшедшая! – со смехом крикнул Никита, притягивая к себе и целуя.
Уже позже, обсушившись и переодевшись, они лежали на диване, думая каждый о своём, прислушиваясь к шуму дождя. Юля начала проваливаться в сон, когда Никита вдруг попросил:
– Расскажи мне о нём. О том, кто так тебя обидел.
– Хочешь поехать и набить морду?
– Нет, хочу разобраться и попытаться понять тебя лучше.
Юля задумалась. Что именно ему рассказать, правду или облегчённую версию? Удобнее устроившись на его плече, она задумчиво пробежалась пальцами по груди и вздохнула.
– Я его любила. Знаешь, так любила, что, если бы сказал сброситься с крыши, не задумываясь пошла бы. Понимаешь?
– Понимаю, – тихо ответил Никита.
– Мы с ним с одиннадцатого класса были вместе. А потом вместе поступили, правда, на разные факультеты. На втором курсе съехались, сняли квартиру. Всё было так хорошо, – Юля мечтательно улыбнулась, погружаясь в прошлое. – А на третьем курсе я познакомилась с парнем. Ну, как познакомилась, – она замялась. – Он решил, что может отбить меня у Серёжи. Хотя поводов я не давала. Мы стали часто ругаться, он начал ревновать… И знаешь, – Юля приподнялась и посмотрела на Никиту, – это начало расти, как снежный ком. Каждый, кто обращал на меня внимания чуть больше, чем на фонарный столб, вызывал вспышку злости. Поначалу мне это нравилось, льстило даже. Знаешь, самый красивый парень в институте, мой парень, любит меня и боится потерять. А потом он сделал мне предложение. Семья, дети – я мечтала об этом больше всего на свете. А потом… – Она снова легла и, помолчав, продолжила. – Его ревность начала принимать слишком уродливые формы. Он… начал меня бить. – Последние слова Юля прошептала.
Никита забыл, как дышать, неконтролируемая, ослепляющая злость накрыла с головой, заставляя сердце биться чаще. Никогда прежде ни на кого не поднимая руку, сейчас он чувствовал, что убил бы подонка, который посмел причинить Юле боль. Почувствовав его состояние, она поспешила продолжить:
– Это длилось недолго. Я ушла от него, пошла на курсы самообороны. Даже, – она усмехнулась, – сломала ему нос.
– Правда? – недоверчиво переспросил Никита, но, вспомнив, как ловко она уложила его на лопатки, расслабился. Уж что-что, а постоять за себя она точно может.
– Понимаешь, я не знаю теперь, что ждать от мужчин. Боюсь, что поначалу весь такой мягкий и пушистый мужчина потом превратится в тварь, компенсирующую собственную неуверенность за счёт других. Это ведь не понять сразу. Ты словно спускаешься в подвал, с каждой ступенькой всё ниже и ниже. И вокруг тебя играет зловещая музыка, и хочется крикнуть: Не ходи туда! Но ты всё равно идёшь, потому что ноги сами несут.
– Выходит, мне повезло, что я с самого начала не был мягким и пушистым.
– Выходит, что так, – задумчиво проговорила Юля. Она слукавила – Никита пугал не тем, что станет поднимать на неё руку. Как раз об этом и мысли не было. Он пугал неизвестностью, которую представляла его жизнь. И тем, как в эту жизнь вписаться. Но, как говорит Никита, завтра будет завтра. А сейчас лучше наслаждаться нежданным счастьем.
– Тебе обязательно что-то готовить? – Юля дождалась, пока Никита положит трубку, сделав очередной заказ, состоящий из немыслимого набора продуктов.
– Тебе не нравится? – опершись о стойку, он склонил голову набок. Его постоянная привычка переспрашивать и уточнять, что ей нравится, а что нет, потихоньку начинала раздражать.
– Просто не хочу растолстеть, – улыбнулась она, хлопнув себя по животу.
– Физические нагрузки никто не отменял. – Никита прошёлся по её фигуре жадным взглядом, от которого внутри всё свернулось узлом.
– А если бы я была толстая, – Юля надула живот и щёки, – ты захотел бы этих физических нагрузок со мной?
– Нет. – Никита сказал, не думая, но, заметив, как Юля помрачнела, развёл руками: – Каждый имеет право на свой собственный вкус, не так ли?
– То есть толстые девушки априори не имели бы с тобой шанса?
– Послушай, – он вздохнул и начал медленно, словно объясняя ребёнку. – Фигура – это личное дело каждого. Кому-то комфортно в своём весе, кто-то кайфует от него. Я знаю немало удивительных, ярких и интересных
